Александр Асмолов - Шкатулка императора Страница 64

Она держала в тонких пальцах длинную сигариллу. Тесс редко курила, но и это она делала очень элегантно. Доминиканские «Backwoods» со сладким ароматом приводили ее в восторг. Она томно прикрывала веки, и длинные ресницы вздрагивали от коротких затяжек, словно это был не дым, а крепкий кофе. При этом она часто повторяла свою избитую шутку – «только в сигариллах я люблю 114 миллиметров».

– Ты удивительная женщина, – мечтательно прошептал Влахель, закуривая за ней следом свою «Фортуну». – Извини, если я бываю слишком ревнив. Тобой нельзя не восхищаться. Я понимаю тех парней за угловым столиком.

– Ты ошибаешься, дорогой, – загадочно улыбнулась Тесс. – Минут через пятнадцать ты абсолютно не сможешь понять их эмоции.

Она опять прикрыла веки, чуть подставляя лицо вперед, к солнечным лучам. Улыбка пробежала по ее губам и растаяла, оставляя следы блаженства. На свете отыщется не так много людей, которые умеют по-особому получать удовольствие. И это не определяется какими-то огромными средствами или уникальными подарками. Это дар божий, как тонкий музыкальный слух или способность перемножать в уме десятизначные числа. Эти особенные люди просто короли наслаждений, осознающие свое превосходство, но не выставляющие ничего напоказ, ибо знают ему цену.

– Хосе, давай прогуляемся к морю, – неожиданно предложила брюнетка. – Под ручку, как старые супруги после воскресного обеда.

– Сейчас? – удивился Влахель.

– Конечно. Мы будем гулять и болтать о пустяках. Хорошо?

Пляж «Новая Икария» был почти пуст, и его белый песок еще хранил следы уборочных машин, которые ранним утром оставляют на нем полоски, словно на контрольно-следовой полосе, отделяя первых отдыхающих о моря. Через час-другой полосу затопчут, превращая купание в обыденность. Чтобы почувствовать себя пионером, нужно вставать пораньше.

– Ты отключил сотовый? – Тереса шла босиком по теплому песку, то и дело оглядываясь на цепочку своих следов.

– Да. Из двух SIM-карт осталась только с личным номером. Его знает мама и секретарь. Я взял больничный на пару дней. Нужно прийти в себя после этих ограблений.

– А у меня выходной. Даже не помню, чтобы мы гуляли с тобой в будни. Обычно ты всегда работаешь.

Мартинес-младший ощущал локоть подруги, которая стала за последний день удивительно близким человеком. Нельзя сказать, чтобы директор «Эсмиральды» вел затворнический образ жизни, одна-две новых знакомых появлялись каждый год. С некоторыми он и теперь общается по телефону или выпивает иногда рюмочку на вечеринках у знакомых, но не более того. Рано или поздно все они отбраковывались строгой Пилар, как претендентки на роль его супруги. Принимая во внимание совершенно необычные обстоятельства встречи Тересы с мамой, Влахель тешил себя надеждой, что все прошло нормально. Он поймал себя на мысли, что ему приятно нести в руках ее туфельки, пока она идет босиком. В этом было что-то доверительное.

– Чему ты улыбаешься? – неожиданно спросила Тесс.

– Я похож на принца, который принес хрустальную туфельку на примерку?

– Ну, во-первых, у тебя их две!

– Это, чтобы не ошибиться. Одну чужую туфельку еще можно как-то натянуть, а вот две…

– Ладно, – согласилась брюнетка, – давай примерю.

– Нет-нет, я понесу, – остановил ее Влахель. – Может, искупаемся?

– Лучше включи свой служебный телефон.

– Зачем? – удивился директор «Эсмиральды».

Он полез в карман, чтобы включить вторую SIM-карту в сотовом аппарате, номер которой обычно использовался по служебным делам. К его великому удивлению обе SIM-карты в его телефонном аппарате были выключены. Это выглядело весьма странно, потому что с техникой Хосе-Луис обращался всегда очень аккуратно. Едва сотовый просигналил, что зарегистрировался в сети, как позвонила мама. Из ее сбивчивого разговора, сдобренного причитаниями и всхлипами, можно было выделить одно – она страдала и не спала всю ночь. Как можно деликатнее Влахель успокаивал ее, объясняя про севший аккумулятор. Потом он послушал несколько сообщений от секретарши «Эсмиральды». Она сообщала об отмененных встречах, договорах, которые нужно просмотреть или подписать, каких-то текущих делах и о настоятельной просьбе капитана Парра перезвонить ему в участок. Еще было несколько звонков от клиентов.

Все они высыпались на директора, словно старые вещи из шкафа, в который давно не заглядывали. Они жили там своей отдельной жизнью, из которой Мартинес-младший как-то незаметно выскользнул. Было еще несколько SMS-сообщений, которые не хотелось особенно разбирать, и Влахель чуть не стер одно из них, которое заставило его остановиться.

– Что случилось? – в голосе Тесс не было тревоги, она словно ждала чего-то подобного.

Хосе-Луис протянул ей сотовый, на экране которого высвечивались всего два слова – «Ваши условия». Тереса вернула телефон и какое-то время шла молча. Потом спокойно сказала:

– Они вычислили тебя по записи в гостинице «Гуттенберг».

– Кто? – Влахель был абсолютно растерян.

– Те, у кого пропала сумка со шкатулкой.

– Те-е, Те-е, – губы директора побелели, – Тесс, ты хочешь сказать, что…

– Представь себе, из синего «Рено» исчезла сумка, – брюнетка сделала жест, достойный фокусника с мировым именем, выступающего перед огромной аудиторией. – Гастролеры взяли машину напрокат, где установлена штатная сигнализация. Такую любой автослесарь отключит с закрытыми глазами. Так что теперь шкатулка в сером «Опеле».

– Святая дева! – только и смог вымолвить директор. – Зачем?

– Дорогой, им нужна эта вещица и они не отстанут. В полицию обращаться бесполезно, поэтому я решила продать им нашу шкатулку.

– Нашу? – директор с трудом отыскивал слова. – Продать?

На лице Влахеля было написано, что он уже готов отказаться и от хрустальных туфелек, и от принцессы, и от каких-то денег, лишь бы его оставили в покое. Чего нельзя было сказать о его подруге. Свежий ветерок с моря чуть тронул ее волосы, и брюнетка в ответ озорно сверкнула глазами. Казалось, что, смени ей сейчас платье и накинь перевязь со шпагой, как появится Анна Бонни или Грейн О'Мели, которые в свое время наводили ужас не только на обывателей, но и на бывалых корсаров.

– Ты говорил, что шкатулка стоит больших денег, – брюнетка пропустила мимо хорошеньких ушей восклицания директора. – Я думаю, миллион нас устроит.

Директор «Эсмиральды» стал похож на рыбу, которая, схватив по привычке наживку, вдруг оказалась на берегу и, широко разинув рот, тщетно пыталась глотнуть соленого морского воздуха.

– Не волнуйся, – Тесс приблизилась к Влахелю и заглянула ему в глаза, – мы останемся в стороне. Диего сам потолкует с ребятами из синего «Рено», а мы только пошлем им SMS-ку в ответ. Давай, я напишу.

Мартинес-младший стоял в оцепенении.

– Лучо, – Тереса кротко улыбнулась и, немного наклонив хорошенькую головку, посмотрела на финансиста сбоку. – Невежливо молчать, когда тебя спрашивают.

Она осторожно взяла сотовый из рук Влахеля и быстро набрала ответ на вопрос об условиях. Все так же улыбаясь, отключила телефон и вернула его в карман директора. Ничего не произошло. Все так же светило солнце и дул легкий ветерок, все так же они шли по белому песку пляжа и Хосе-Луис нес ее босоножки. Только теперь ему явственно представлялась какая-то четкая граница, которую они перешагнули и которую перешагивать было нельзя.

Перекресток улиц Кармен и Ангелов напоминал букву «Т». Причем длинное серое здание с зарешеченными окнами вдоль южной стороны Кармен, в которое перпендикулярно упиралась тянувшаяся с севера улица Ангелов, была дежурной шуткой у экскурсоводов. Одни утверждали, что здесь заканчивается дорога ангелов, столкнувшихся с каменным сердцем гордячки, другие сообщали по секрету, что именно тут берет начало ангельская тропа для тех, кто сумел преодолеть каменные стены и решетки. Скорее всего, правы и те и другие, вопрос только в том – стоять лицом к стене с зарешеченными окнами или спиной.

Синее «Рено», остановившееся метров за двадцать от перекрестка на улице Кармен, хорошо просматривалось из окон квартиры на третьем этаже углового дома. Старинные деревянные ставни, выцветшие до серебристого цвета под палящим солнцем, скрывали две пары любопытных глаз. Затаив дыхание, Тереса и Мартинес-младший наблюдали за остановившейся машиной. Никто из нее не вышел, и никто не подходил. Редкие прохожие шли по противоположной стороне вдоль мрачного дома с решетками, прячась в его тени. С улицы Ангелов на перекрестке свернул мотоциклист и притормозил у водительской дверцы синей машины с мадридским номером. Стекло опустилось и мотоциклист, не снимая шлема, заглянул внутрь.

– Он проверит деньги, – пояснила шепотом Тесс, будто кто-то мог услышать ее с улицы.

Влахель не успел ответить. По знаку мотоциклиста припаркованный метрах в пятидесяти от «Рено» старенький «Форд» рванул с места и уперся в передний бампер «Рено». В тот же момент с улицы Ангелов, жалобно застонав резиной на повороте, вылетел «Фиат» и припер синюю машину сзади. Из подъехавших машин выскочили четверо парней и бросились к заблокированному «Рено». В руках у них мелькали черные предметы, напоминавшие пистолеты с глушителями. Через десять секунд эти парни уже заскакивали на ходу в отъезжающие «Форд» и «Фиат», а мотоциклист, придерживая портфель, выхваченный из кабины «Рено», мчался вдоль улицы Кармен, словно на престижных гонках. Только синяя машина с мадридским номером осталась на прежнем месте. Похоже, суета вокруг ее нисколько не интересовала.