Аманда Скотт - Код Майя: 2012 Страница 68

Стоя по колено в нескошенной пшенице, Стелла отдала Киту фонарик и свой телефон. Они замерли в темноте, звезды высвечивали очертания их лиц и рук и глаза. Где-то неподалеку притормозила машина.

— Все как в пещере, только теперь вперед побежишь ты, — сказал Кит.

— Мне некуда падать. — Она почувствовала, как он споткнулся и сел. — Кит…

— Я в порядке. Посижу немного, а потом вас догоню. Иди. Сегодня только ты и камень. Потом мы найдем равновесие.

Она отыскала в темноте его плечи, лицо, губы и поцеловала его.

— Я говорила тебе, что люблю тебя?

— Не сегодня. — На его глаза навернулись слезы, но он заставил себя улыбнуться. — Спасибо тебе.

— Я не выбираю между тобой и камнем.

— Я никогда так не думал. Пожалуйста, иди. — Теперь его голос прозвучал увереннее. Кит слегка отодвинулся от нее, и она смогла увидеть его лицо. Он развернул ее и подтолкнул в спину. — Я вас догоню, обещаю.

Дейви схватил Стеллу за руку.

— Бежим, иначе мы потеряем преимущество. Ты в хорошей форме?

— В прошлом году участвовала в парижском марафоне.

— Отлично. Но постарайся сначала размяться. Подъем будет довольно долгий.

Стелла побежала, стараясь контролировать дыхание. В темноте, в тусклом свете звезд, ночной воздух холодил лицо, она ощущала первую предутреннюю росу. Вскоре воздух стал жечь горло, она почувствовала вкус крови во рту, в боку закололо, потек пот, живой камень, лежавший в рюкзаке, постукивал по спине, побуждая бежать быстрее, и она следовала за Дейви вверх по бесконечному склону холма; путь стал ровным, только когда они свернули на дорогу, ведущую к Риджвею. Стелла не видела света фар преследующей машины.

— Дейви…

Ей пришлось остановиться. Она наклонилась вперед, упираясь руками в колени и сплевывая кровавую слюну на землю. Он остановился рядом, дыхание с хрипом вырывалось из его груди.

— Сколько еще? — спросила Стелла.

Он молча показал. Впереди, на пшеничном поле, виднелся круг деревьев, закрывавший звезды.

— Мы уже почти на месте, — сказал Дейви. — Теперь можно не бежать. До рассвета еще час.

Оставшуюся четверть мили они прошли по дороге, ведущей вдоль пшеничного поля к оазису деревьев и зеленой травы. Стелла ужасно устала, перед глазами плыли черные и красные круги. Она осторожно нащупывала ногами путь. Постепенно на темном фоне начали выделяться темные же тени, над головой различались булавочные головки звезд. Пшеничное поле волновалось, подобно серому морю. Буковые деревья что-то шептали в ночи. Над ними пролетела сова. Где-то протявкала лисица. Со стороны долины донесся ранний крик петуха. Однако Стелла не слышала шума автомобиля.

— Мы пришли.

Они пробирались между деревьями, глядя на место, нарисованное на древнем пергаменте Седрика Оуэна, который он спрятал в сердце огня много лет назад. Когда она увидела рисунок, у нее по спине пробежала дрожь. А теперь, когда она оказалась здесь, мир вдруг стал гораздо старше и тихие голоса камней показались ей такими же реальными, как утренние песни птиц.

Впереди возвышался круглый плоский курган, заросший травой. Он был по периметру окружен камнями — четыре вертикальных камня с заостренными верхушками, вздымающиеся в черноте ночи. Между ними виднелся низкий проход с каменными стенами, который вел к окруженному валунами входу. Внутри была лишь чернота.

Само по себе это место не производило особого впечатления; ему не хватало величественности Стоунхенджа и изящества скачущей лошади на холме Дракона, но в самой его простоте чувствовалась сила, которой не было у других столь значимых мест.

Дейви встал рядом с ней, и она ощутила его теплое плечо. Наконец Стелла сказала:

— На рисунке было больше вертикальных камней.

— Вероятно, его нарисовали очень давно, когда курган был только что воздвигнут. Камни слишком ценный строительный материал, чтобы оставлять их без дела, а церковь не станет охранять место, посвященное дьяволу.

Дейви задержал дыхание, и в его голосе появилось уже знакомое Стелле напряжение. Он шагнул к проходу, ведущему к низкому проему; три камня, образовавшие проем, были идеально подогнаны друг к другу, обеспечивая на долгие столетия защиту от ветра, дождя и бурь.

По обе стороны от входа стояли четверо каменных часовых высотой с человека и такой же ширины, но внимание Стеллы привлек резной камень меньшего размера. В свете звезд по нему скользили серые тени, колеблющиеся подобно пшеничному полю. Он заговорил с ней на том же языке, на котором пел живой камень, но она не понимала слов.

— Мне казалось, что здесь должен быть более длинный туннель, — сказала Стелла.

— Когда потребуется, он откроется. — Дейви встал перед ней, не давая войти внутрь. — Сейчас еще слишком рано класть камень на место, — предупредил он. — В Лапландии я понял, что время играет ключевую роль. Если положишь камень до рассвета, это будет совершенно бесполезным. Но мы можем войти. Однажды я уже это делал, когда был ребенком; внутреннее помещение имеет крестообразную форму — два коротких боковых ответвления, и далее прямой туннель ведет к дальнему концу. Тогда я не заметил ни какого углубления, куда можно было бы положить череп, но я и не искал такое место. Однако камни производят впечатление. Невозможно себе представить, что человек смог создать нечто столь прекрасное, положив один камень на другой.

— А как мы выйдем наружу? — спросила Стелла.

— Тем же путем, что вошли. Вход только один.

— Тогда это смертельная ловушки.

У Стеллы возникла какая-то мысль, еще более неясная, чем в машине; наверное, нечто похожее испытывает бегущий по следу пес. Камень был подобен охотящемуся коту, затаившемуся перед атакой. Сейчас Стелла не ощущала исходящего от него страха, казалось, камень напряженно прислушивается к течению времени.

— За нами следили. Если мы войдем внутрь склепа и не сумеем выйти, то мы мертвы. И не спрашивай, откуда я это знаю.

Дейви оставался совершенно спокоен.

— И что ты намерена делать?

— Найти место среди деревьев, откуда можно наблюдать за происходящим, пока не наступит рассвет.

Они вошли под шелестящие буковые деревья. Дейви смахнул палую листву с камня и лег, подложив под голову руку. Стелла присела, опираясь спиной о ствол дерева, прижав колени к груди, чтобы было теплее. Она вытащила живой камень из рюкзака, положила его себе на живот, а сама села на рюкзак.

Камень притаился, наблюдая и прислушиваясь. В кургане пробудилась древняя жизнь. Зрение и слух Стеллы неожиданно обострились, она видела мир вокруг себя совсем другими глазами, слышала самые поразительные звуки, ощущала, как растут деревья, узнавала маленьких существ, кормящихся у корней пшеницы, свела вместе созвездия, чтобы появились слова, которые она могла попытаться прочитать.

Стелла заморгала, и обостренность чувств исчезла, если не считать того, что камень и курган оставались на своих местах и продолжали беседовать между собой, если не с ней. Стелла подняла голову и посмотрела в небо, где застыли в неподвижности звезды.

— Почему мы здесь, Дейви? Мы с тобой ученые. Мы не верим в истерические бредни Розиты Ченселлор, утверждающей, что через четыре с половиной года солнце спустится в преисподнюю и земля улетучится, превратившись в перегретый пар. Такого просто не может быть.

Из темноты донесся саркастический голос Дейви.

— Мы и не думаем, что все произойдет именно так. Саамы сказали бы иначе. Они ничего не говорят о перегретом паре, но Кайкаам может ночи напролет рассказывать, как неразумный белый человек уничтожает планету в своем желании владеть всем.

— Так что же будет?

— Понятия не имею, но готов поставить пенсию, которой у меня нет, что приближается нечто очень серьезное, а мы слишком слепы, чтобы это увидеть.

— Культурный империализм?

— Культурное высокомерие — тут у меня нет сомнений. — Дейви был охвачен гневом и совсем забыл о надвигающейся угрозе. — Саамы говорят, что мы поддались на уловки Врага. Боги создали нас способными размышлять, чтобы мы могли оценить красоту их творения, а вместо этого мы используем свой разум, чтобы превратить землю в ад. Саамы считают, что в тот момент, когда девять черепов разных рас соединятся с четырьмя зверями, чтобы вызвать к жизни дракона, то почти наверняка наступит ядерная зима и конец истории человечества. Они готовы к гибели своего народа, если в результате это очистит землю от скверны. Вопрос лишь в том, насколько они искренни, но всякий раз, когда я включаю радио, чтобы послушать новости, мне кажется, что нам очень повезет, если мы сумеем дожить до две тысячи двенадцатого года.

Стелла прикусила кончик ногтя.

— Мы не можем взять и зачеркнуть всю человеческую расу. Большинство из нас достойные, мирные и честные люди, которые проживают свою жизнь, не угрожая другим.