Антон Чижъ - Божественный яд Страница 7

— Помню-помню эту дурацкую фотографию… — бормотал он, внимательно просматривая записи. — Такие странные господа, захотели, видите ли, сделать оригинальный портрет… так… так… да вот он! Точно, двенадцать дней назад сделали! Прекрасно помню! Заказ оформлен на фамилию… Ланге… Ну-ка, постойте…

Фотограф кинул приказчику книгу и юркнул за портьеру, которая скрывала фотолабораторию. Не прошло и пяти минут, как он вернулся.

— Нашел! — радостно крикнул он. — Я же помню, что испортил один снимок при печати. На ваше счастье, Родион Георгиевич, мусор еще не выброшен!

Ванзаров нетерпеливо схватил снимок и прямо на коленке разгладил бесценную улику.

Без картонки листок фотобумаги был сильно помят и пошел трещинами, в верхнем углу зияла рваная дыра, но лица всех участников прекрасно сохранились.

— Любезный, посмотрите внимательно, может здесь есть дама, которая забрала негатив? — спросил он, показывая приказчику фото.

Молодой человек изобразил глубокое раздумье, тревожно глянул на хозяина и боязливо ткнул чистеньким пальчиком в одну из девиц.

— Кажется, это она… приходила… — испуганно пробормотал он.

Родион Георгиевич вновь почувствовал неприятный холодок страха. Ведь приказчик указал на Марию Ланге.

Ванзаров еще не успел ступить на мостовую Невского проспекта, как уже заметил своего помощника, нетерпеливо топтавшегося рядом с уличным фонарем. Железный Ротмистр был не чувствителен к холоду, а значит, его распирало нервное возбуждение. Увидев начальника, Джуранский бросился к нему, чуть не сбив с ног вальяжного господина, прогуливающегося с мопсом на руках.

— В участке сказали, вы у Смирнова, я и решил не терять времени! — выпалил он.

Сыщик прекрасно понял, что помощник что-то раскопал, но решил немного потянуть. Он показал фотографию, чудом спасенную из мусорной корзины, и рассказал, как за ней пришла покойная Мария Ланге.

Джуранский повертел в руках мятый снимок и решительно заявил:

— Не может быть!

— Я такого же мнения, — задумчиво сказал Ванзаров. — Ведь наш дорогой Лебедев так тщательно произвел вскрытие, что ходить ей после этого крайне затруднительно!

— Вот именно! — на полном серьезе согласился ротмистр, не заметив, как Ванзаров прячет в усах улыбку.

Отставной кавалерист отличался дисциплиной и исполнительностью, но, к сожалению, был начисто лишен чувства юмора.

— В филерский пост людей отобрал Курочкин сам, так что здесь все в порядке, — понизив голос, начал доклад Джуранский. — Касательно справки из адресного стола вы уже знаете?

Ванзаров утвердительно кивнул.

— Теперь по архивам… — продолжил ротмистр. — Посмотреть я их, конечно, не успел, но вспомнил, что в начале декабря читал сообщение о странном происшествии в лекционном зале Соляного городка. Помните, Родион Георгиевич?

Ванзаров попытался сообразить, о чем говорит помощник, но на ум ничего не пришло.

— Значит, история такая… — Джуранский в предвкушении потер руки. — На воскресную лекцию каким-то ветром занесло двух пьяных приказчиков. Ну, они, само собой, устроили скандал, хотели, кажется, побить лектора. Но тут из зрителей возникает дама с маленьким браунингом и хладнокровно стреляет в хулиганов. Те в ужасе покидают поле боя. Когда прибывает городовой, дамы уже и след простыл. Кто она такая, установить не удалось. Лектор заявил, что видит ее в первый раз, и устроил форменный скандал в участке. И знаете, кто был этот лектор?

— Профессор Серебряков, — тут же ответил Ванзаров.

— Как вы догадались?! — с детской непосредственностью удивился Джуранский.

— Случайно. А теперь, Мечислав Николаевич, рассказывайте, какой сюрприз вы приготовили напоследок.

Ротмистр крякнул, в который раз поразившись необъяснимой для него проницательности шефа.

— Как вы и приказали, я отправился в Бестужевские курсы. Но никого не нашел. Была одна директриса, или как она там называется, которая следила за украшением бального зала.

— Вы хотели сказать, за разборкой украшений после бала, — поправил Ванзаров.

— Нет, Родион Георгиевич, зал только начали украшать. Бал-то у них — завтра!

— Как завтра?! — искренне удивился сыщик.

— Как есть, 1 января! И дама эта к тому же сообщила, что профессора Серебрякова никто не думает приглашать. У него репутация скандалиста и истерика. Чуть что — впадает в бешенство. На курсах его терпят только из жалости!

Это действительно был сюрприз. Ванзаров не мог объяснить, зачем так глупо соврал Серебряков. Он же понимает, что его алиби будет проверено в первую очередь. Или профессор просто хотел выиграть время? Не собирается же он бежать?

Родиона Георгиевича очень заинтересовала загадочная дама, изъявшая негатив. Она, вероятнее всего, имела прямое отношение к убийству и желала обрубить, возможно, единственную ниточку, ведущую к ней. Но открывшаяся ложь профессора еще больше все запутала. В ней не было никакого очевидного смысла, а значит, здесь скрывается нечто большее! Ванзаров верил, что в большинстве случаев истина находится перед глазами, только увидеть ее трудно.

— Так что, поехали за профессором? Отвезем к нам на Офицерскую, или хотите, чтобы он встретил Новый год в арестантской Второго участка? — торопился Джуранский.

— Это еще зачем?!

— Так ведь он солгал, а значит, скрывает, что убил!

— Вы, ротмистр, делаете слишком поспешные выводы! — осторожно проговорил Ванзаров. — То, что Серебряков обманул, не красит его с моральной точки зрения, но не делает преступником. Просто теперь у него нет алиби.

— И только?! — изумился Джуранский.

— Безусловно. У него могла быть масса причин, чтобы скрывать свое присутствие дома.

— Это каких же?

— Да, хоть, к примеру, он принимал у себя даму. Замужнюю. И не может об этом сказать открыто, боясь скомпрометировать ее.

Ротмистр попытался что-то возразить, но не нашелся и лишь обреченно махнул рукой.

— А давайте его… — и Джуранский «вытряс» из воображаемого профессора всю душу.

— Нет, ротмистр, головой надо думать! А вот это… — Ванзаров повторил жест помощника, — оставим жандармам и «охранке». Кулаки в сыске бесполезны. Мы будем искать истину. И только. Так что будем ждать.

Сыщик попросил помощника передать филерам его личное распоряжение удвоить бдительность. А если Серебряков попытается скрыться, немедленно арестовать беглеца.

Опечаленный ротмистр пожелал начальнику хорошо встретить Новый год, прыгнул на извозчика и отправился на Васильевский остров. А Родион Георгиевич тихим шагом двинулся по Невскому проспекту домой, на Малую Конюшенную улицу.

Вокруг блистали витрины дорогих магазинов. Публика гуляла в праздничном настроении. В столице империи бурлили рождественские дни и Святки. Но среди этой радостной суеты Ванзаров чувствовал себе неуютно. Он шел и думал: может быть, действительно, надо было по-простому взять Серебрякова в оборот?

В какой-то миг сыщику показалось, что он совершил непоправимую ошибку.

1 ЯНВАРЯ 1905, СУББОТА, ДЕНЬ САТУРНА

Кабинет Аполлона Григорьевича Лебедева располагался в здании Департамента полиции на Фонтанке, рядом с антропометрическим бюро. Собственно говоря, это и не кабинет был вовсе. Среди чудовищного нагромождения разнообразнейших вещей посетитель чувствовал себя, как в кладовке. Эксперт-криминалист имел дурную привычку ничего не выбрасывать.

Здесь скопились тысячи предметов, проходивших по разным делам. В банках со спиртом плавали человеческие органы и зародыши. Коллекция ножей, кастетов и заточек перемежалась отличным собранием огнестрельного оружия. На стенах в полном беспорядке висели театральные плакаты, анатомические таблицы и какие-то списки размеров и измерений. Кроме того, шкафы лопались от папок с выписками, журналами и специальной литературой. Зачастую все это богатство вываливалось на пол.

На рабочем столе стояли лабораторные реторты, химикаты, баночки, стеклышки, а в центре беспорядка находилось самое главное богатство — великолепный английский микроскоп. В общем, кабинет представлял собой нечто среднее между лавкой старьевщика и лабораторией алхимика.

Когда настенные часы пробили полдень, Ванзаров без стука открыл дверь.

В святилище криминалистики стоял ужасающий запах: смесь вонючих никарагуанских сигариль с химреактивами. К тому же грузному человеку в кабинете Лебедева приходилось быть особенно аккуратным. Родион Георгиевич бочком протиснулся между стеллажами и полками, ожидая в любую минуту получить удар по голове свалившейся банкой.

Сам криминалист сидел за столом, скинув сюртук и засучив рукава рубашки. Он рассматривал что-то в микроскоп и яростно пыхтел.

— Ага, попался! — крикнул эксперт. И только тогда повернулся к гостю. — Я все слышал, Ванзаров, ко мне нельзя подкрасться незаметно!