Дональд Томас - Шерлок Холмс и крест короля Страница 7

Холмс встал, подошел к книжному шкафу и взял с полки потрепанный том в пергаментном переплете. Судя по готическому шрифту и пожелтевшим от времени страницам, это был редкий экземпляр даже для коллекции моего друга, изобиловавшей раритетами.

— Иоганн Гартлиб, «Die Kunst Chiromantia» [3]. Издано в Аугсбурге в тысяча четыреста девяносто третьем году, — сказал Холмс, передавая книгу лорду Блэгдону. — Способы гадания, описанные здесь, используются до сих пор. Сторонники подобных верований убеждены, что по линиям на ладони можно предсказать судьбу. Например, от левого запястья до середины участка между большим и указательным пальцами изгибается дугой так называемая линия жизни. Широкая и бледная, она якобы свидетельствует о дурных инстинктах, толстая и красная — говорит о жестокости и склонности к насилию. Окажись за вашим обеденным столом «посвященный», он легко прочтет что-нибудь подобное по руке своего соседа. Полагаю, именно такого разоблачения и опасается лорд Артур.

Наш посетитель помолчал, словно подбирая слова, и наконец проговорил:

— Герцогиня Пейсли сообщила мне, что несколько месяцев назад мой кузен присутствовал на вечере в Ланкастер-хаусе. Это был первый весенний прием. Собрались люди неглупые, но не вполне трезвомыслящие. Один из гостей, назвавшийся знатоком хиромантии, взялся предсказывать будущее. Разумеется, лорд Артур пожелал, чтобы погадали и ему [4]. Взяв его правую руку, сей провидец (если я не ошибаюсь, его фамилия Поджерс) неожиданно бросил ее и схватил левую. Как передала мне герцогиня, гадатель, подняв глаза, попытался улыбнуться, но лицо его было белым.

— Возможно, он верит в собственное искусство, — холодно ответил Холмс. — Но на мой взгляд, от этой сцены веет притворством и мошенничеством.

— Поджерс рассматривал ладонь моего кузена долго и пристально, однако сказал лишь одну фразу: «Вижу руку очаровательного молодого джентльмена». И больше ничего. Лорд Артур принялся настаивать, чтобы ему открыли правду, и негодяй признался, что того ждет смерть дальнего родственника. Но очевидно, этим дело не ограничилось. Как уверяет герцогиня, Поджерс — профессиональный предсказатель, принимающий клиентов в своих комнатах на Уэст-Мун-стрит.

— Ваш кузен и тот человек больше не разговаривали друг с другом на вечере?

— Их мельком видели вместе позднее. Слышали, как лорд Артур проговорил: «Скажите правду, я не ребенок», после чего Поджерс выбежал вон. Произнося эти слова, мой кузен держал в руках чековую книжку. Какова бы ни была тайна, он приобрел ее за деньги.

На секунду воцарилась тишина.

— Эти сведения поступили к вам из надежного источника? — нарушив молчание, спросил Холмс.

— Вполне, — кивнул лорд Блэгдон. — Впоследствии мне сообщили, что на следующий день к лорду Артуру зашел один из его друзей. У окна в гостиной моего двоюродного брата стоит стол в стиле шератон, за которым он пишет письма. На столешнице лежала промокательная бумага, и на ней в зеркальном порядке отпечатался неполный ряд букв. Слуга не успел заменить ее на чистую. Гостю удалось разобрать фамилию Поджерса и сумму в сто пять фунтов. Сотня гиней, мистер Холмс! Жаль, что тот молодой человек услышал рассказ герцогини о вечере в Ланкастер-хаусе лишь несколько дней назад, когда она вернулась из путешествия по Франции. Теперь мы можем сложить вместе обе половины этой истории.

— Да, недешево обошлись вашему кузену такого рода сведения, — задумчиво проговорил Холмс. — Но будьте уверены: предсказание заключалось не в том, что он должен отравить леди Клементину аконитином, ибо этого не произошло.

— Тогда кому же угрожала опасность, если готовилось убийство?

— Я имею основания предполагать, что лорд Артур отправил часы со взрывным механизмом архидиакону Чичестера. Однако замысел не увенчался успехом.

Последнее сообщение, казалось, повергло нашего клиента в недоумение.

— Но я знать не знаю никакого чичестерского архидиакона! И лорд Артур, уверен, тоже. С какой стати моему кузену вставать на путь преступления, если только мерзавец Поджерс не внушил ему это с помощью черной магии или других подобных фокусов?

На тонком лице Шерлока Холмса, обращенном ко мне в профиль, явственно отобразилось неудовольствие.

— В черную магию я не верю. Однако в существовании мерзавцев сомневаться не приходится. Уверен, что для успешного разрешения вашего дела, а также соблюдения интересов чичестерского архидиакона Перси, который тоже является моим клиентом, мне необходимо в ближайшем будущем следить за вашим кузеном самым пристальным образом.

— Крейшо, слуга лорда Артура, разделяет мое беспокойство и будет наблюдать за ним дома. В остальное время придется действовать нам с вами. Я готов видеться с кузеном настолько часто, насколько это можно делать, не возбуждая у него подозрений. Относительно сегодняшнего дня могу вам сказать, что до обеда у лорда Артура никаких встреч не назначено, а вечером он посетит палату общин.

— С какой целью? — спросил я.

— Мистер Джозеф Китли, член парламента от Южного округа Манчестера, — сторонник идей современного рационализма. Он предложил поправку к закону «О продаже товаров», согласно которой гадатели должны будут отвечать за ущерб, причиненный клиенту их предсказаниями. Все началось с решения, вынесенного хевингемским Верховным судом прошлой зимой. Судья Строуд признал виновными в мошенничестве шарлатанов, запугивавших пожилую леди. Они сулили ей скорую смерть, стремясь за бесценок купить ее дом, на котором якобы лежало проклятие.

— Любопытно… — проговорил Холмс, подавляя зевок.

— Вероятно, вам известно, что мой двоюродный брат является членом парламента от Чалкота. Как внук графа, он носит титул лорда, однако не принадлежит к числу пэров, поэтому может заседать лишь в палате общин. Сегодня он наверняка придет туда, чтобы проголосовать против поправки.

— Будет ли лорд Артур участвовать в дебатах? — осведомился Холмс.

— Он член парламента уже пять лет, но публично никогда не выступал, разве что два-три раза выкрикнул: «Верно! Верно!» Зачастую брат просто не является на заседания. Его место закреплено за ним надежно: мы владеем Чалкотом на протяжении целого века, и наши арендаторы нам преданы. Уже дважды мой кузен проходил на выборах как единственный кандидат от этого округа.

Итак, ближайшим вечером Шерлок Холмс и я впервые наблюдали за работой палаты общин с галереи для публики по приглашению лорда Блэгдона, чье законное право на членство в парламенте обеспечивалось унаследованным титулом.

6

В тот день мы не смогли бы начать слежку за лордом Артуром, не получив разрешения войти в здание парламента. Но стоило нам туда проникнуть, кузен нашего клиента оказался в наших руках. Полисмен, дежуривший у ворот Дворцового двора, принял у нас пропускные бумаги, отдал нам честь и указал путь. Уже темнело, полная луна освещала реку и готические башни Вестминстера. Ниже по течению, вдоль набережной Виктории, ровной вереницей тянулись газовые фонари на кованых столбах, сиявшие, как жемчужины ожерелья. В этот час члены парламента, отобедав, приступали к обсуждению вопросов, назначенных к рассмотрению. Порой им приходилось работать долго и засиживаться допоздна.

Через застекленную готическую дверь мы вошли в мир, где архитектура эпохи Плантагенетов [5]сочеталась с комфортом клуба джентльменов. Арки из белого камня веерообразно расходились, образуя ребристые своды над ажурными переплетами норманнских окон. Длинные фрески в характерных для прерафаэлитов пастельных тонах изображали, как низложенный Яков II бросает в Темзу Большую государственную печать, король Вильгельм вновь обретает ее в 1689 году, а Карл Стюарт склоняет голову под нависшим над ней топором палача холодным январским утром на площади перед Уайтхоллским дворцом.

Мы отправились на галерею для публики, расположенную над залом заседаний палаты общин. На голубых, желтых и коричневых ромбах под нашими ногами пестрели трефы, пики и черви. Служители в красных ливреях и туфлях с пряжками напоминали карточных королей и валетов. На каждой из дубовых дверей красовалась надпись, своей нелепостью напоминавшая цитату из «Алисы в Стране чудес». На одной из них значилось «Прошения», на другой — «Вопросы», справа от нас сидел «Королевский почтмейстер», а слева располагалась «Контора стола». Я даже не слишком удивился бы, если бы из-за угла нам навстречу вышел белый кролик в тюдоровской куртке и трико.

На галерее для публики не было свободных мест: дебаты о юридической ответственности предсказателей судеб привлекли всеобщее внимание. Лорд Блэгдон обернулся и приветствовал нас наклоном головы.

Палата общин оказалась значительно меньше, чем я ожидал. С двух сторон зала, напоминающего неф средневековой приходской церкви, смотрели друг на друга ряды скамей, отделанных зеленой кожей. В дальнем конце, на возвышении, восседал спикер в парике и мантии. За ним тянулась галерея для журналистов, а выше — галерея для дам, загороженная светло-зеленым экраном, будто это был турецкий гарем. Перед кафедрой спикера находился стол, где работали клерки, и два пюпитра — члены парламента, стоя за ними, должны были обращаться к палате.