Пропавшие винтовки - Роман Елиава Страница 8

– Что Вы имеете ввиду?

– То, что в нём упомянуты все родственники, включая незаконнорожденного сына Оленина.

– Поразительно! Никто не был вычеркнут в этот раз?

– Именно. Очевидно, у Анны Андреевны выдалась хорошая неделя. Она даже в первый раз добавила в завещание Миронова.

– Миронова? Кто это? – спросил полицейский. – У меня нет в списке такого родственника.

– 

Павел Миронов, слуга её, такой – с влажными глазами навыкате. В последнее время она всегда с ним приходила ко мне.

Возвращаясь в полицию, Трегубов размышлял о том, что узнал от нотариуса и вспоминал допрос Павла. К Анне Андреевне хорошо относился только он. Не мудрено, если она стравливала остальных всех друг с другом. Как понял нотариуса урядник, именно это было изюминкой жизни вдовы. Однако сейчас, когда в завещании опять упомянуты все родственники, каждый из них мог иметь мотив, если это убийство, конечно. Причём в текущей ситуации, потенциальный убийца мог подумать так: «Ага, меня, наконец, снова внесли в завещание, нужно не упустить возможность, пока снова не вычеркнули». Иван задумчиво покачал головой: «Надо же, так опрометчиво буквально заставлять окружающих людей желать тебе смерти! И это называется «колорит жизни»?» Тут Ивану пришла в голову другая мысль: «Этот Павлик… За какие такие заслуги перед «замечательной женщиной» попал в завещание?»

– Ваня!

Этот возглас на перекрестке Нижне-Дворянской и Киевской вернул Трегубова к действительности. Он оглянулся и увидел перед собой элегантно одетую, ещё достаточно молодо выглядящую матушку Коли Канарейкина, его одноклассника по тульской мужской гимназии, который сейчас учился в Московском университете.

– Здравствуйте, Елена Семёновна. Как поживаете?

– Спасибо, Ваня, хорошо. Вот решила выйти сама за покупками.

Иван бросил мимолетный взгляд на служанку с сумками, стоящую поодаль, и подошел к Елене Семёновне, понимая, что быстро улизнуть уже не получиться.

– А как Вы, Ваня? Кстати, не хотите зайти к нам? Время обеденное.

– Нет, спасибо, Елена Семёновна, служба, – отказался Иван, в ужасе вспомнив, сколько пришлось съесть в прошлый раз в такой ситуации.

– Как жаль! – искренне расстроилась женщина. – Ну, может, в следующий раз, когда Коля приедет.

– А когда он приедет? – заинтересовался Иван.

– Обещал через неделю. Жду его, совсем соскучилась. Он много о Вас говорил. Говорит, что Вы настоящий товарищ, помогли ему. Я рада, что у Коли есть такие друзья, как Вы и Михаил. Как Миша, кстати? Всё ещё переживает?

– Да, но время идёт, ему лучше, – сказал покрасневший от похвал Иван, довольный, что разговор переключился на другого их одноклассника Михаила Торотынского.

– А как дела с вашим поместьем?

– Не очень хорошо, если честно.

– Что такое? – участливо спросила Канарейкина.

– Капитан Медведев всё запустил, очень много долгов. Имение придётся продавать. Надеюсь, что после продажи всё же что-то останется.

– Как плохо, – сочувственно покачала головой Елена Семеновна. – Но Вы приходите тогда к нам, думаю, мой муж сможет Вам посоветовать, как лучше поступить с деньгами, куда вложить. Я вот далека от этого, а он, уверена, даст хороший совет.

– Что же, думаю, это хорошая мысль, благодарю. Тем более, что Коля приедет, – ответил Иван. – Почему бы и нет?

– Обязательно приходите. Мы Вас будем ждать!

Трегубов, действительно, хотел бы встретится с Николаем: им было что обсудить. В раздумьях о предстоящей встрече с другом Иван пришёл в полицию. Он надеялся найти там Столбова, чтобы рассказать про завещание и узнать, как они дальше будут работать по делу о пропавших ружьях. Но пристава не было, вместо этого он попался в руки писарю.

– Так, Трегубов, а ну, давай сюда, – сказал Белошейкин, сверяясь со своим списком. – Ты ещё не сдал десять копеек на день рождения Петровича.

– Как ты ещё в полиции, а не в тюрьме, вымогатель, – Иван стал рыться в карманах, а затем отсчитывать нужную сумму, как раз было всего десять копеек.

– Ничего, ничего, не обеднеешь, а начальству приятно будет, – забирая у Ивана все деньги, говорил Белошейкин.

Вечером этого дня, уже в сумерках, Трегубов стоял на Посольской улице со стороны торговых рядов и наблюдал, как в арочных окнах третьего этажа здания напротив зажигаются огни. Иван знал, что в этом этаже, помимо гимнастического зала и классов, располагаются помещения пансиона для девочек, живущих при гимназии. Иногда он думал, что, может, будет лучше и Софью отдать на полный пансион, потому что ему не хватало времени на неё и её занятия, но понимал, что его финансовые возможности пока этого не позволяют. Кроме того, ему было приятно приходить домой, когда сестра уже вернулась и ждёт его с ужином. За это он иногда упрекал себя в эгоизме. На улице зажглись фонари, а затем появились первые прогуливающиеся, когда дверь гимназии открылась, и вышла она.

Молодая женщина, одетая в простенькое пальто, поверх длинной, практически до мостовой, юбки, огляделась и направилась в сторону центра легким шагом.

Иван, который наблюдал эту картину уже не в первый раз, всё же переборол свою робость. Он решительно смял в руках женскую сумочку, набрал в легкие вечернего воздуха и, стараясь не думать о последствиях, ринулся вперед, вслед за женщиной.

– Наталья Алексеевна, подождите, пожалуйста!

– Что Вам нужно, сударь? – женщина остановилась и повернулась к Трегубову.

Тени четко очерчивали правильный силуэт лица Натальи Алексеевны, а свет фонаря отражался блестками в её глазах. Полицейский опешил и от волнения не мог ничего сказать. Язык словно онемел, а мозг внезапно очистился от всех мыслей.

– Я смотрю, Вы принесли мне мою сумочку, – прервала неловкое молчание учительница.

– Э – а… да… вот, – Иван протянул сумочку, издав серию нечленораздельных звуков.

– Долго же Вы собирались её отдать, – строго сказала Наталья Алексеевна и перевела взгляд с сумки на Трегубова.

– Э – а, да, – снова выдавил из себя Иван.

– Елизавета Аристоновна ещё пару недель назад сказала, что Вы зайдете. Иван Иванович?

– Да, это я. Я это, хотел, но, знаете, вот только сейчас, а раньше, ну… Вы знаете…

– На самом деле, я Вас не раз уже видела здесь, – женщина посмотрела прямо в глаза Ивану.

– Но как?!

– Трудно не заметить вечером под фонарем полицейского с дамской сумочкой, – женщина позволила себе мимолётную улыбку, а на её щеках появились ямочки.

– Так Вы не злитесь на меня? – от улыбки Иван снова обрёл дар речи.

– Злиться? За что? – искренне удивилась Наталья Алексеевна. – Вы вернули мне мою сумочку и фотографическую карточку. Я должна быть Вам благодарна.

– Я про эту историю с Софьей.

– У Вашей сестры,