Хайд - Крейг Расселл Страница 9

– Я знал, что вы истый театрал, доктор Белл, однако… – Хайд с улыбкой обвел рукой зрительный зал.

– Мне доводилось делать аутопсию в самых разных местах – в армейских палатках, в заброшенных церквях, в пивных и в домах усопших, но, смею вас заверить, – патологоанатом окинул взглядом сцену, – это нечто… грандиозное! Вы же слышали о пожаре в лазарете, я полагаю? Наши смотровые и анатомичка будут недоступны еще как минимум недели три. Увы, на это время нам придется стать бродячими актерами… – Заляпанная кровью рука с длинными тонкими пальцами повторила недавний жест Хайда. – Театр нам отдали всего на неделю, потом мы вынуждены будем уступить эти подмостки Шекспиру. Кажется, здесь дают «Макбета», а значит, крови ожидается куда больше.

– Пока что я вижу спектакль одного актера с вами в главной роли, – подал голос Хайд.

– Что?.. О, нет. Мы работаем вдвоем – я отправил ассистента за недостающими инструментами.

– Вам, должно быть, ассистирует доктор Конан Дойл?

– Нет, не сегодня. К сожалению, молодой Артур нас покинул – собирается заняться врачебной практикой на южном побережье Англии. Но сдается мне, он более склонен к писательству, нежели к предписаниям для пациентов. Его прощальным подарком стало обещание сделать меня героем какой-нибудь детективной истории, не больше и не меньше. Так что сегодня мне ассистирует доктор Бёрр. – Белл расплылся в улыбке.

Хайд, осведомленный о собственной тяжеловесности во всем, завидовал его изяществу, в котором не было ничего женственного, и легкости в общении.

– Вы уже встречались? – продолжал доктор Белл. – Нет? Это молодой врач редкостных достоинств. Однако сейчас мы в небольшой запарке – распроклятый пожар лишил нас привычной среды обитания, где все было под рукой. – Патологоанатом замолчал и склонился над телом, лежавшим на хирургическом столе. – Полагаю, этот джентльмен – один из ваших клиентов?

Хайд тоже взглянул на труп. Ему было известно о художественных способностях смерти – она перерисовывает тела, делает кожу где-то бледнее, где-то темнее; кровь, лишившись цели, безвольно стекает туда, куда ее тянет сила тяжести, и в результате покойник кажется старше, чем был, словно вместе с жизнью у него отнимают молодость. Поэтому тогда, стоя на берегу реки в Дине с карманным фонарем в руке, освещавшим перевернутую вниз головой, покачивавшуюся над водой фигуру, Хайд был уверен, что перед ним мужчина средних лет – казалось, это тело пострадало от времени. Но сейчас, глядя на жертву, вытянувшуюся на хирургическом столе, он ясно видел, что человек был достаточно молод и обладал крепкой мускулатурой.

Его подвесили за ноги, головой вниз, поэтому лицо было тошнотворно синюшным, сплошь покрытым трупными пятнами. Когда труп сняли, часть крови отлила от лица, но губы и веки остались багровыми и распухшими, а под кожей просвечивали чернильно-синим кружевом капилляры. Темное лицо казалось еще темнее от того, что кожа контрастировала с белокурыми волосами, усами и бакенбардами. Но вопреки темному гриму, нанесенному смертью, Хайд видел, что это лицо молодого человека.

– К сожалению, да, один из моих, – ответил он доктору Беллу. – Его привязали за ноги к ветке дерева так, что голова оказалась под водой. Он…

– Захлебнулся? – Белл прошелся взглядом по покойнику, кусая губы, и покачал головой. – Воды в легких нет. И рана в груди тоже не была причиной смерти. У него вырезали сердце и опустили голову в воду уже после того, как он перестал дышать.

– От чего же он тогда умер? – спросил Хайд.

Джозефу Беллу помешало ответить донесшееся из вестибюля эхо – там громко хлопнула входная дверь.

– А, должно быть, это мой ассистент, – обрадовался он. – Как там принято говорить в театрах? «Просьба соблюдать тишину, представление начинается». Доктор Бёрр располагает подробными результатами первоначальной экспертизы тела и сможет ответить на ваши вопросы.

В озерцо света ступила молодая женщина с большим кожаным саквояжем в руках. «Должно быть, медсестра», – решил Хайд и взглянул поверх ее плеча в поисках ассистента доктора Белла. Но женщина пришла одна.

– Позвольте представить вам доктора Келли Бёрр, – широко улыбнулся Белл. – Доктор Бёрр, а это капитан Эдвард Хайд, в прошлом офицер Индийской армии[11], ныне суперинтендент сыскного отделения полиции города Эдинбурга. У него много вопросов, а у нас должны быть ответы.

– Думаю, капитана Хайда лишил дара речи мой пол, – сказала доктор Бёрр, и Хайду почудилось, что он услышал легкий ирландский акцент.

– Вовсе нет, – возразил он, но тут же поправился: – То есть да, если честно. Женщину-врача не так уж часто встретишь, и я невольно поддался стереотипам.

Доктор Бёрр улыбнулась, но не слишком приветливо, и принялась снимать шляпку, пришпиленную к прическе. Ее волосы, собранные в пучок на затылке, были цвета воронова крыла, а медовая кожа – на тон темнее, чем допускала современная мода, подумалось Хайду. Келли Бёрр обладала неоспоримой красотой, в которой было что-то смутно экзотическое, и он сразу почувствовал в ней некую беззащитность очень умной женщины, чьи внешность и пол мешают окружающим воспринимать ее интеллект всерьез.

– Спасибо за откровенность, капитан Хайд, – сказала она. – Мой выбор профессии свидетельствует о том, что мне знакома вся гамма чувств, которые люди демонстрируют при встрече со мной – от изумления и замешательства до презрения и открытой враждебности. А что бы сказали вы о женщине, решившей стать врачом?

– Честно? Никогда об этом не задумывался. Но теперь, когда вы спросили, могу сказать, что не вижу в вашем выборе ничего зазорного. Для меня важно, что доктор Белл вам определенно доверяет, а снискать его доверие – изрядное достижение для любого врача, независимо от пола.

– Отлично сказано! – Белл в очередной раз широко улыбнулся. – Позвольте заверить вас, Хайд, что присутствующая здесь доктор Бёрр стоит в ряду самых способных и преданных своему делу представителей нашей профессии среди известных мне. В тот же ряд я ставлю молодого Конана Дойла и Сэмюэла Портеуса, который, если не ошибаюсь, является вашим близким другом. Я ценю тех, кто ценит знания. А доктору Бёрр приходится сражаться отчаяннее, чем кому-либо другому, чтобы их приобрести.

Доктор Бёрр положила на приставной столик свои перчатки, шляпку и пальто. На правой руке у нее Хайд заметил перстень – крупный, с изумрудами, сапфирами и странным узором, показавшимся ему знакомым. Она сняла перстень, аккуратно положила его рядом с перчатками и облачилась в защитный белый фартук, который скрыл ее одежду от шеи до пола. Белизна фартука подчеркнула золотистый оттенок ее кожи, и Хайд заподозрил, что среди ее предков есть представители далеких от Ирландии народов.

Женщина-врач тем временем решительно шагнула к хирургическому столу, взялась одной рукой