Мальтийский крест Павла Первого - Наталья Николаевна Александрова Страница 9

Все как один! Все как один! Послушные его воле, одинаковые, неразличимые!

Мальчик представил, что, когда он вырастет и займет трон, полагающийся ему по праву рождения, он будет расставлять на плацу живых солдат… это куда интереснее, чем играть с оловянными солдатиками!

Дядька, присматривающий за цесаревичем, старый унтер-офицер Семеновского полка, который мирно дремал в кресле, вдруг встрепенулся, вскочил, выпучил глаза и выпалил:

— Государыня!

И правда, дверь распахнулась, и на пороге появилась полная круглолицая женщина в пышном платье. За ее спиной, как всегда, виднелись несколько статных офицеров.

Государыня прищурилась на солнце, оглядела комнату.

— Маменька, поглядите, как красиво! — Мальчик шагнул было к матери, но остановился на полпути, наткнувшись на ее холодный, неприязненный взгляд.

Императрица повернулась к кому-то из своих спутников и проговорила, чуть понизив голос:

— До чего же он похож на отца! И так же глуп… вечные игры, игрушки…

— Но он еще мал, матушка государыня! — ответил статный красавец в гвардейском мундире. — Ему это простительно… все дети в его возрасте играют в солдатиков.

— Вечно ты его защищаешь, mon cher… — Императрица скользнула по комнате равнодушным, неприязненным взглядом и вышла, захлопнув за собой дверь.

Дядька перевел дыхание и снова опустился в кресло.

Мальчик смахнул со стола десяток оловянных фигурок.

Когда же он займет подобающее ему место!

Тогда все эти лощеные красавцы из маменькиной свиты вспомнят этот день! Он смахнет их с дворцового паркета мановением руки, как этих ни в чем неповинных солдатиков!

Шаги императрицы и ее спутников затихли в дворцовых анфиладах. Солнце переместилось, и в комнате цесаревича стало темнее. Пожалуй, пора велеть дядьке зажигать свечи…

Тут дверь снова открылась — на этот раз тихо, деликатно, и на пороге появился человек с длинным породистым лицом, в старомодном жемчужно-сером камзоле.

Дядька вскочил, удивленно вытаращился на незнакомца:

— Как? Кто пустил? Кто позволил?

Но тот только небрежно махнул рукой, щелкнул пальцами — и старый унтер упал обратно в кресло и замер, глядя перед собой пустыми оловянными глазами.

— Кто вы, сударь? — спросил цесаревич с непонятной робостью.

— Друг, ваше высочество. Преданный друг.

— Но почему я прежде не видел вас?

— Потому что прежде это было небезопасно. У вас есть не только друзья, но и враги, многочисленные враги, есть завистники и недоброжелатели…

О, это цесаревич знал! Знал даже слишком хорошо! Все эти красавцы из маменькиной свиты… на словах заступаясь за Павла, они за спиной смеялись над ним, унижали его.

— Ваше высочество, вас ждет великое будущее! — продолжал незнакомец. — Вы встанете во главе могучей империи. Но я хочу открыть вам тайну…

— Тайну? — переспросил мальчик, и глаза его загорелись. — Я очень люблю тайны!

— Это прекрасно! Итак, вам следует знать, что помимо государей, о которых знают все, помимо королей, императоров и других владык, в круг которых вы со временем войдете, есть еще одна власть — тайная, могущественная, проникающая во все дворы Европы… власть подлинная, древняя…

— Что же это за власть? Католическая церковь?

— О нет, что вы, ваше высочество! Католическая церковь, конечно, влиятельна, но она не проникает всюду. Есть ведь и протестантские государства, среди них такие сильные, как Швеция и Пруссия, есть и православная Российская империя…

— Тогда о