Девятый круг - Валерий Георгиевич Шарапов Страница 9

– Взбаламутим народ, сорвем сроки выполнения плана – по головке не погладят, – засомневался Вишневский.

– До этого не дойдет. Предвосхищаю ваш вопрос, товарищи. Да, «крот» занервничает, прервет свою шпионскую деятельность. Это неплохо. Пусть беспокоится, допускает ошибки, нам это на руку. Может попытаться скрыться, но не выйдет: где тут ближайшая государственная граница? Против него весь аппарат госбезопасности и милиция. Найдем преступника. Список фигурантов, удовлетворяющих требованиям, будет коротким. В беседах – не важно, с кем: с руководством, с рядовыми ли сотрудниками – ни слова о шпионе в организации. Надеюсь, это понятно? Причина интереса к институту – смерть заместителя директора Запольского, и ничто другое. Можно намекнуть об убийстве. Тогда озабоченность Комитета объяснима и очевидна: напрямую задета национальная безопасность. Намекнем о шпионе – начнется смута. А нарушать работу организации мы не вправе. План не лучший, но другого пока не вижу. Искать лазутчика в режиме секретности – как вы это представляете? Внедрять в коллектив своего человека под видом сотрудника? Месяцы уйдут.

– Завтра воскресенье, – напомнил Некрасов. – Институт не работает.

– Я в курсе, Виктор Алексеевич. Намекаете на выходной? К сожалению, выходные в нашей организации не гарантируются. Соберите все материалы по учреждению «Сибмашпроект» и его руководству. Что за фигура покойный Запольский? Не будем сбрасывать со счетов и товарища Гурского. Его причастность маловероятна, но он может что-то знать. Всё, товарищи. Пока свободны. Напоминаю, Виктор Алексеевич, о нашем списке пожеланий: два парных комплекта портативных радиостанций с возможностью ежедневной подзарядки аккумуляторов, транспортное средство, оснащенное системой «Алтай». Возможно, оружие, но пока не горит…

В номере гостиницы под защитой «дружеских штыков» было невесело и неуютно. Отопление в городе отключили, а с природой согласовать забыли. В однокомнатном номере было чисто, мебель не разваливалась, но о домашнем уюте оставалось только мечтать. Сколько он перевидал этих гостиниц во всех краях необъятного государства – и везде одно и то же. Как и еда в управленческих столовых: вроде съедобно и продукты нормальные, а удовольствия нет…

Что-то подспудно беспокоило. Кольцов блуждал по номеру, но источник тревоги не выявлялся. В этом городе, безбожно разбросанном по сибирским просторам, было что-то протестное, иная атмосфера, с чем он до этого не сталкивался. Вроде все как везде, а вот не совсем…

На журнальном столике стояла пепельница с ясным намеком: курите на здоровье, товарищи офицеры. Только форточку открывайте, имейте совесть… Он покурил, разобрал чемодан, повесил одежду в шкаф. Время не позднее, но выходить в город не хотелось, лучше привести в порядок мысли.

Майор принял душ с тараканами (парочку он зорким глазом точно засек), вскипятил воду для чая. Мелькнула смешная мысль: когда он сам научится собирать чемоданы? Доверишь женщине, а потом удивляешься, почему чемодан не оторвать от пола. Блок болгарских сигарет, кипятильник, зонтик, консервы на черный день, миниатюрные шахматы, тройник для розетки, куча лекарств – хотя он не помнил, когда в последний раз болел. Не говоря уж про десятки трусов, носков и прочих изделий легкой промышленности.

Однажды Михаил пошутил: «Противогаз, любимая, забыла положить – резиновое изделие номер один. В жизни всякое ведь может случиться». Только шутка, но супруга вдруг испугалась, и вопрос о резиновом изделии номер два повис в воздухе. Знала, наверное, что это такое.

Замерцал голубой экран, задымила сигарета. По второй программе шли «Спокойной ночи, малыши»! Неизменная тетя Валя, несравненная Валентина Леонтьева, как всегда, наставляла Хрюшу и Степашку. Начался мультик – майора госбезопасности хватило на полминуты. Встал, переключил на первую программу. Завершалась очередная серия «Вечного зова». Сериал Михаилу нравился: было в нем что-то душевное, невзирая на излишнюю идеологическую загруженность. Следить за судьбами героев было интересно. Но бесил чекист Алейников со своими извечными подозрениями и обвинениями заведомо невиновных. Он был не пламенным ленинцем, а пламенным идиотом, без устали теребящим людей. Из-за таких вот «товарищей» превратили в концлагерь нормальное государство, выиграли войну – вопреки им, вся жизнь из-за них – не на радости созидания, а на страхе…

Пошли финальные титры, началась программа «Время». Новости зачитывала Анна Шатилова – правильная и положительная женщина, но однажды признавшаяся в узком кругу (у которого тоже имелись уши), что не вступила в партию лишь потому, что лень было учить Устав КПСС. Выводов не последовало, а «благодарные слушатели» только посмеялись в фургоне. В стране все шло своим чередом, выполнялись решения 26-го съезда партии, росло благосостояние народа. Полным ходом шла посевная. Дорогой Леонид Ильич выступил с очередным историческим докладом на Пленуме ЦК и выглядел, как всегда, «бодрым и нестареющим».

Он выключил телевизор, вернулся в кресло, закрыл глаза. Собственное мнение о событиях в стране и мире Кольцов имел, но держал его при себе. Страна воспитала его, дала образование, работу, и это была хорошая страна (несмотря на отдельные недостатки). Он офицер, присягал коммунистической партии, и это судьба.

По-хорошему, стоило выспаться. Предыдущий сон в самолете был недолгим. Он вертелся на кровати, не мог уснуть. Разница во времени просто убивала. А каково командированным в Магадане? От Москвы до Колымского края – даль необъятная. Даже отсюда далеко.

Он уснул, но ненадолго. Проснулся в два часа ночи, и дальше – ни в одном глазу. Вертелся, потом все заново: кипятильник в стакане, сигарета. Взгляд наткнулся на телефон на прикроватной тумбочке. Стало стыдно. Порой забываешь об элементарных вещах!

Он снял трубку, попросил соединить с Москвой. Подобная услуга в таких гостиницах – в порядке вещей. Телефонистка не артачилась. Соединение прошло оперативно, зазвучал гудок вызова. Михаил покосился на часы: в Москве половина одиннадцатого, терпимо.

– Не забыл, надо же, – оценила Настя. – А мы сидим где-то в далекой столице, смотрим на телефон с угасающей надеждой.

Супруга работала филологом и иногда загибала такое, что его высшее университетское образование порой казалось церковно-приходским.

– Валюша тоже не спит?

– Валентина Михайловна спит, – ответствовала супруга. – Это я фигурально. Мы немного повздорили, что естественно ввиду отсутствия папы. Но в результате победила дружба, и одна из нас уснула. Но давай про твои дела.

– Устал, – признался Михаил. – Семь потов сошло, пока чемодан с твоими вещами до номера доволок.

– Но я же люблю тебя.

Логика поражала – он не нашелся, что ответить (кроме унылого «и я тебя»). Количество высших образований на женскую логику не влияло.

– Ладно, все в порядке. Устроили в гостиницу, познакомили с интересными людьми, завтра начинаем работать.

– Завтра воскресенье. Прости, вырвалось. Рассказывай, что у нас в Сибири? Мерзнешь? Зима уже кончилась? Ты хоть что-то ешь? Стоит ли спрашивать про медведей с балалайками на центральных проспектах? Прости