Джеймс Паттерсон - Кошки-мышки Страница 11

Вокзал был переполнен толкающимися, пихающимися и рычащими себе что-то под нос ньюйоркцами в их наихудшем виде. Эти проклятые пассажиры всегда были на удивление агрессивными и всегда раздражали Сонеджи.

Неужели никто из них не понимает этого? Ну разумеется, кое до кого, может быть, и доходит. И что же они могут сделать, чтобы улучшить положение? Да ничего! Наоборот, они становятся все более агрессивными и несносными.

Правда, ни один из них даже не приблизился к его состоянию, к тому гневу, который в нем кипел. Потому что ненависть Гэри была чистой. Можно сказать, рафинированной. Он сам представлял собой гнев. Ведь он мог совершать такое, о чем они и мечтать не смели. Их гнев и ярость казались какими-то неубедительными, размытыми, взрывающимися разве что в их собственных пустых головах. Только он один отчетливо видел гнев и быстро реагировал в соответствии с этим.

А как приятно находиться внутри Пенн Стейшн, создавая очередную сцену своего собственного спектакля! Настроение у Гэри снова стало повышаться. Он воспрял духом. Сейчас он все видел ясно, очень ясно, в трехмерном пространстве. Закусочные, дотки со всевозможными пончиками и крендельками… И, разумеется, ощущал вездесущий рокот поездов внизу. Именно так он все и представлял себе до этого дня.

Он прекрасно знал, что совершится в следующий момент и чем все закончится.

Гэри Сонеджи прижимал к ноге нож с шестидюймовым лезвием. Оружие было достойно зависти любого коллекционера. Рукоятка, инкрустированная настоящим перламутром и коварный змеевидный клинок – настоящий малайский крисс. «Дорогой нож для дорогого клиента», – сказал когда-то Гэри слащавого вида продавец. «Заверните», – коротко бросил Сонеджи, и с тех пор так и держал оружие упакованным. Он намеревался использовать его только в крайнем, особом случае, как, например, сейчас. Или как когда-то давным-давно, когда Гэри убил этим ножом сотрудника ФБР Роджера Грэхэма.

Он миновал магазин «Гудзон Ньюс», где с блестящих журналов в мир, а также и конкретно на него – Гэри – пялились всевозможные известные лица, пытаясь заинтересовать собой проходящих мимо. Сонеджи не переставали толкать локтями бывшие попутчики-пассажиры. Господи, да прекратится это когда-нибудь?

Ух, ты! Наконец-то на глаза ему попался подходящий экземпляр, просто мечта, всплывшая из детства. Вот он, этот тип! Сомнений даже быть не может. Гэри узнал и лицо, и походку, короче, все до мелочей. Это был тот самый знакомый мужчина в деловом сером в полоску костюме, который, как две капли воды, походил на родного отца Сонеджи.

– Кажется, ты уже давно добивался этого! – неожиданно зарычал Гэри на мистера Серого-в-полоску. – Ты давненько напрашивался!

Он выкинул вперед руку с ножом и почувствовал, как лезвие вошло в плоть. Все произошло именно так, как и ожидал этого убийца.

Бизнесмен успел увидеть, как нож скользнул рядом с сердцем и вонзился ему в грудь. Испуганный, удивленный взгляд на мгновение остановился на лице, и через секунду мужчина тяжело упал на бетон вокзала. Он был мертв: глаза закатились, а открытый рот замер в беззвучном крике.

Сонеджи прекрасно понимал, что ему необходимо делать дальше. Он развернулся влево и полоснул ножом следующую жертву – какого-то молоденького бездельника в цветастой рубашке с короткими рукавами. Впрочем, такие подробности не имели никакого значения, хотя некоторые из них иногда надолго заседали у Гэри в голове. Третьей жертвой стал негр, торгующий газетами «Стрит Ньюс». Ну, троих, пожалуй, и хватит.

Тем, что имело значение, была сама кровь. Сонеджи с удовольствием наблюдал, как драгоценная жизненная влага разливалась по грязному, заплеванному и изгаженному вокзальному полу. Она брызгала на одежду других пассажиров, разливалась лужами под мертвыми телами. Кровь является неопровержимой уликой. Ее будут изучать и полицейские, и фэбээровцы. Пусть Алекс Кросс попытается разгадать загадку крови.

Гэри Сонеджи бросил нож. Повсюду на вокзале уже раздавались крики. Началось всеобщее смятение. Постепенно паника на Пенн Стейшн достигла своего апогея, и теперь, казалось, шум мог разбудить и мертвых.

Гэри взглянул на лабиринт бестолковых указателей. Правда, буквы на них оказались достаточно понятными и аккуратными: «Выход на 31-ю улицу», «Проверка посылок и бандеролей», «Справочное бюро», «Выход к станции метро».

Сонеджи хорошо знал, как ему следует убраться с вокзала. Все это было продумано давным-давно, и решение принято задолго до сегодняшнего дня.

Он поспешно бросился назад к тоннелям, и никто даже не попытался остановить его. Теперь он снова стал Злым Мальчиком. Может быть, его мачеха была права, называя его так. И не только в этом. Теперь его наказанием станет путешествие по нью-йоркскому метро.

Бр-р-р! Какой кошмар!

Глава 21

Ровно в семь часов вечера на меня вдруг снизошло сильнейшее и весьма странное чувство, напоминавшее внезапное прозрение. Я ощущал себя так, словно выбрался из собственного тела и наблюдаю за собой со стороны.. Я направлялся домой и как раз проезжал мимо школы Соджорнер Трут. Увидев машину Кристины Джонсон, я резко затормозил.

Затем я спокойно выбрался из своего автомобиля, решив дождаться Кристину. Целая гамма чувств одолевала меня. Сейчас я был раним как никогда. К тому же ждать ее в такое время было даже нелепо. Вряд ли Кристина задержалась в школе допоздна.

Однако в четверть восьмого миссис Джонсон вышла, наконец-то, из дверей своего владения. Лишь только я заметил ее, как тут же понял, что у меня, как у школьника, перехватило дыхание. Но, может быть, как раз мальчишкой-подростком я и должен был себя почувствовать? Может быть, в этом нет ничего страшного, а, напротив, все идет, как надо? Мне, по крайней мере, было очень хорошо.

Кристина выглядела так свежо и привлекательно, словно рабочий день только начался. На этот раз на ней было желто-голубое платье, удачно подчеркивающее ее талию, на ногах – голубые туфли на каблуках и с ремешками на пятках. Туалет дополняла такая же голубая сумочка, небрежно перекинутая через плечо. В моей голове тут же зазвучала мелодия песни «Ожидая, когда можно будет выдохнуть». Итак, все в порядке.

Я ожидаю.

Кристина заметила меня, и взгляд ее стал обеспокоенным. Она заторопилась и ускорила шаг, как будто ей срочно нужно было попасть в какое-то место. В любое место, но только не оставаться здесь.

Она скрестила руки на груди, и я тут же подумал про себя, что это весьма дурной знак. Если верить языку жестов, это могло означать, что миссис Джонсон чего-то боялась и пыталась себя защитить. Одно мне стало понятно сразу же: Кристина не желает меня видеть.

Я прекрасно понимал, что мне не следовало являться сюда, не надо было тормозить у школы. Но я ничего не мог с собой поделать. Мне было жизненно необходимо узнать, что же все-таки произошло, когда мы расставались. Только это, более ничего. Простое и честное объяснение. И пусть даже при этом мне будет очень больно.

Я набрал в грудь воздуха и двинулся навстречу ей.

– Привет, – начал я. – Не хочешь немного прогуляться? Смотри, какой сегодня чудесный вечер выдался! – я с трудом подбирал слова, хотя всегда считалось, что лучше меня болтуна не найдешь во всей округе.

– А ты решил взять короткую передышку во время рабочего дня, длящегося у тебя, как я помню, двадцать четыре часа? – Кристина попыталась улыбнуться.

Я ответил на ее улыбку, одновременно ощущая легкое недомогание во всем теле, и отрицательно помотал головой:

– Нет, я сейчас не на работе.

– Понятно. Ну что ж, можно и прогуляться. А вечер и вправду замечательный, ты это верно заметил.

Мы свернули с F-стрит и вошли в Гарфилд-Парк, который особенно очарователен в начале лета. Мы долго шли молча и наконец остановились у бейсбольного поля, кишевшего детьми. Игра была в полном разгаре.

Сейчас мы находились недалеко от фривея Эйзенхауэра, и шум проезжавших где-то поблизости автомобилей показался мне даже успокаивающим. Цвели тополя, благоухала жимолость. Родители с маленькими ребятишками развлекались в парке, кто как может. В общем, у всех было превосходное настроение.

Я живу по соседству с этим парком вот уже тридцать лет, и в дневное время он всегда кажется мне безмятежным местом. Мы с Марией частенько наведывались сюда, когда она была беременна Дженни, а Деймон только-только научился ходить. Многое из прошлого начинало потихоньку стираться в моей памяти. Может, оно и к лучшему, хотя все это одновременно очень грустно.

Первой тишину нарушила Кристина, которая до сих пор смотрела только себе под ноги:

– Прости, Алекс, – тихо произнесла она и впервые за долгое время подняла на меня свои милые глаза. – Прости за вчерашний вечер. За тот неприятный эпизод возле моей машины. Мне кажется, я просто запаниковала. Если уж быть честной до конца, то я и сама до сих пор не могу понять, что же произошло.