Джеймс Паттерсон - Явился паук Страница 3

— Это песня о жизни американских негров конца прошлого века. Она о том, как тяжко быть нищими в самой богатой стране мира.

Хрупкая преподавательница музыки и изобразительного искусства относилась к своей работе чрезвычайно добросовестно, полагая, что настоящий педагог обязан не просто информировать, но воспитывать в духе добра и сострадания. Дети обожали мисс Камински и с готовностью пытались вообразить себе трудную жизнь негритянских бедняков, что им плохо удавалось, поскольку ученики этой престижной школы происходили из состоятельных семей, плативших двенадцать тысяч долларов в год за обучение.

— «У тебя быстрый автомобиль», — пели звонкие детские голоса под аккомпанемент мисс Камински.

Особенно усердствовала Мэгги: она честно закрывала глаза и вызывала в памяти образы нищих, которых видела зимой на городских улицах, неприглядные обшарпанные дома в бедных районах Джорджтауна, ребятишек в лохмотьях, моющих лобовые стекла за доллар на каждом светофоре. Некоторые бродяги радостно улыбались, узнавая ее мать, и у той всегда находилось для них теплое словечко.

— «У тебя быстрый автомобиль», — пела Мэгги, и голос ее креп на этой фразе.

— «Мы унесемся за тысячу миль. Да, мы решимся и унесемся. Вдаль унесемся, от смерти спасемся».

Последний аккорд утонул в аплодисментах и восторженных детских воплях. Мисс Камински склонилась в изящном поклоне.

— Противная обязанность, — прокомментировал Майкл Голдберг, стоявший рядом с Мэгги. В Вашингтоне, куда девочка переехала год назад из Лос-Анджелеса, он был ей ближе всех.

Он шутил в своей обычной манере, приобретенной на восточном побережье. Так он общался с теми, кто не мог равняться с ним в остроумии — то есть со всеми. Майкл Голдберг был во всех смыслах умницей — почти гением: он читал все и обладал громадной эрудицией, с ним всегда было весело (при условии, что ты ему нравишься). Мальчик сильно пострадал при родах, и с тех пор так и оставался худосочным и физически слабым, из-за чего сверстники прозвали его «Сморчок», в надежде хоть так принизить его интеллектуальное превосходство.

Порой Майкл и Мэгги ездили в школу вместе. Сегодня обоих подвез автомобиль городского отдела Секретной службы, поскольку отец Майкла был министром финансов. В этой школе не было детей обычных родителей, так что и проблемы возникали особые. Например, по окончании занятий учителя спрашивали у каждого, кто его сегодня заберет: безопасность детей была здесь заботой первостепенной важности.

— Мистер Дивайн, — ответила Мэгги педагогу, дежурившему у выхода из аудитории. Его звали Гестир, а преподавал он иностранные языки — французский, русский и китайский. Ученики прозвали его «Le Pric».

— И Джолли Чолли Чакли, — докончил Майкл Голдберг, — Секретная служба, наряд номер девять, городской «линкольн», лицензия СК-519, Северный вход, Пелам-Холл. Им предписано доставить moi в целости и сохранности, поскольку колумбийские бандиты угрожают отцу. Au revoir, mon professeur.

В школьном журнале дежурного 21 декабря была сделана соответствующая запись: «М. Голдберг и М.Р. Данн. Забирает Секретная служба. Северный вход, Пелам, в три часа».

— Вперед, Двибо Дидо. — Майкл Голдберг с силой пихнул приятельницу в спину и пропел: — «У меня быстрый автомобиль. Ха-ха! Мы смоемся отсюда за тысячу миль».

«Как он может не нравиться? Ну кому еще придет в голову назвать меня Двибо Дидо»[2], — подумала Мэгги. — Только Сморчку Голдбергу».

Слежка за ребятами началась сразу же, как только они вышли из зала. Никто ничего не заметил: это был мастерски выверенный план.

Глава 4

То утро стало незабываемым для мисс Вивиан Ким. Она задумала воссоздать на уроке Уотергейтский скандал. Питомцы обожали умную, красивую, артистичную учительницу истории США и с удовольствием дважды в неделю посещали ее уроки, где она разыгрывала скетчи на исторические темы, а иногда поручала это сделать ученикам. Получалось здорово, и никто никогда не скучал на этом предмете.

Итак, в тот день урок был посвящен Уотергейту. Мэгги Роуз Данн и Майкл Голдберг учились в третьем классе. Никто не подозревал, что за классной комнатой ведется наблюдение.

Вивиан Ким поочередно представляла генерала Хейга, Х.Р. Холденена, Генри Киссинджера, Дж. Гордона Лидди, президента Никсона, Джона и Марту Митчеллов, Джона и Морин Дин. Она великолепно изобразила всех — и Лидди, и Никсона, и генерала Хейга, но особенно удались чета Митчеллов и Морин Дин.

— Президент Никсон ежегодно обращался к согражданам с речью о положении в стране, — рассказывала мисс Ким. — Многие чувствовали, что он лжет, а когда государственный лидер допускает ложь, он совершает тяжкое преступление, поскольку люди доверились ему, полагаясь на его честность, на его слово.

Двое ребятишек засвистели и заулюлюкали — они участвовали в представлении. Мисс Ким допускала и даже поощряла такого рода вольности.

— Ваша реакция оправданна, — она возвысила голос, — потому что в тот момент мистер Никсон обращался к народу, к таким же людям, как вы и я.

Она распрямила плечи и выпятила грудь, а лицу придала мрачное выражение. Начиналось представление президента Никсона. Мисс Ким начала раскачивать головой.

— Хочу, чтобы вы знали… Я не намерен отказываться от дела, которое поручил мне народ Соединенных Штатов, избравший меня.

Вивиан Ким соблюдала все паузы, сделанные Никсоном в той памятной речи. Они напоминали музыкальные паузы в плохой, но душещипательной опере.

Двадцать учеников затаили дыхание — учительница полностью завладела их вниманием. Своего рода педагогическая нирвана, пусть даже непродолжительная. Мисс Ким наслаждалась этой минутой.

Тук, тук, тук — в дверное стеклянное окошечко кто-то постучал, и чары тут же развеялись.

— Свист, улюлюканье, — пробормотала мисс Вивиан. — Кто там? Войдите!

Деревянная дверь медленно отворилась. Кто-то пропел мелодию из «Кошмара на улице Вязов». Медленно, как будто стесняясь, бочком в класс зашел мистер Сонеджи. Напряженные лица детей прояснились.

— Есть кто-нибудь дома? — тоненьким писклявым голоском поинтересовался мистер Сонеджи. Класс взорвался смехом.

— О! Все дома, — заключил учитель. Гэри Сонеджи преподавал математику и информатику — предметы, по популярности превосходившие даже историю мисс Ким. Крупный мужчина с лысиной и опущенными книзу усами, в ученических очках на массивном носу не пользовался успехом у женщин, зато был любим учениками. Этот вдохновенный педагог был вдобавок мастером видеоигр «Нинтендо». Ученики прозвали его «Мистер Чипс».

По пути к столу мисс Ким он поздоровался с некоторыми учениками, назвав их по именам. Оба педагога принялись вполголоса что-то обсуждать. Мисс Ким, стоявшая спиной к классу, казалась особенно хрупкой на фоне массивного мистера Сонеджи, в котором было без малого шесть футов роста.

— Мэгги Роуз и Майкл Голдберг, подойдите сюда, пожалуйста. Возьмите свои вещи.

Недоуменно переглянувшись, дети со своими рюкзаками направились к выходу. Класс начал перешептываться, некоторые подавали реплики в полный голос.

— Спокойно! Еще не перемена! — утихомиривала мисс Ким расходившихся питомцев. — Урок не кончен, уважайте наши правила!

Мэгги и Майкл, ниже девочки на четыре дюйма, подошли к учительской кафедре, и мистер Сонеджи, доверительно наклонившись, вполголоса проговорил:

— Ребята, тут возникла одна проблема, — он всегда был мягок и тактичен с детьми, — точнее, маленькая загвоздка. Ничего серьезного.

— Сомневаюсь, — покачал головой Майкл. — А в чем конкретно состоит проблема?

Мэгги Роуз молчала, сдерживая невесть откуда возникший страх. Что-то случилось, что-то не так… У нее похолодело где-то на дне желудка. Мамуля всегда говорила, что Мэгги слишком впечатлительная, поэтому девочка старалась казаться невозмутимой, холодной, непроницаемой особой.

— Нам позвонили из Секретной службы, — пояснила мисс Ким. — Им передали угрозы в ваш адрес. Конечно, это дурацкий розыгрыш. Но на всякий случай мы решили отправить вас домой. Просто потому, что так полагается. Вы же знаете, что такое дисциплина.

— Уверен, что к ленчу вы успеете вернуться, — бодро заявил мистер Сонеджи, но в голосе его прозвучало сомнение.

— А что за угрозы? — робко поинтересовалась Мэгги. — Угрожали отцу Майкла? Или моей маме?

Мистер Сонеджи ободряюще похлопал Мэгги по плечу. Не в первый раз педагоги дивились интеллекту и выдержке своих учеников.

— Да ничего особенного, все как всегда. Говорится многое, но до дела в таких случаях не доходит. Своеобразная попытка привлечь внимание к своей особе. Это, безусловно, не совсем нормальный человек. — Мистер Сонеджи изобразил некоторую озабоченность состоянием звонившего, в то же время показывая, что детям нечего опасаться.

— Тогда зачем нам тащиться домой, аж в Потомак? — Майкл Голдберг выразительно жестикулировал и гримасничал, изображая адвоката. Он очень напоминал своего отца, министра финансов.