Джеймс Паттерсон - Четвертое июля Страница 31

— Не могу поручиться за число, но — да, что-то в этом роде.

— Иными словами, полиция Сан-Франциско полностью согласна с мнением детектива Джейкоби. Лейтенант Боксер — чертовски хороший коп!

— Протестую. Защита делает необоснованные выводы.

— Спасибо, Линдси. Я закончила, ваша честь.

ГЛАВА 97

Я забыла о Юки, как только она повернулась в другую сторону. Воспоминания о той ужасной ночи нахлынули на меня, как старая болезнь. Механические вдохи Сэма свистели в ушах, как соленая вода, хлеставшая по открытой ране, а зал суда казался мутным морем лиц, отражавшим мои страдания и боль.

Члены семьи Кэйботов — я узнала их по внешнему сходству с Сарой и Сэмом — смотрели на меня с нескрываемой злобой. В зале сидели десятки полицейских, мужчины и женщины, с которыми я работала много лет. Мои глаза остановились на Джейкоби, пытавшемся подбодрить меня взглядом. Он поднял большой палец, я попыталась улыбнуться, но ко мне уже приближался Мейсон Бройлз.

Адвокат обвинения не стал тратить время на любезности.

— Лейтенант Боксер, когда вы открыли огонь по моему клиенту и его сестре, это была стрельба на поражение?

Я старалась осознать смысл его вопроса, чувствуя, как у меня в голове стоит какой-то звон. Была ли это стрельба на поражение? Да. Но разве я собиралась их убить?

— Простите, мистер Бройлз. Не могли бы вы повторить вопрос?

— Попробую его перефразировать. Если инцидент произошел именно так, как вы его описывали, и Сара и Сэм действительно отказались положить оружие на землю, почему вы не постарались их просто обезвредить? Например, выстрелить в руку или ногу?

Я заколебалась, стараясь представить эту сцену. Сара стоит с револьвером в руке и смотрит на меня сверху вниз. Во мне сидят две пули. Я лежу на тротуаре. Чувствую боль. Шок. Стыд.

— Лейтенант?

— Мистер Бройлз, это была самозащита.

— Великолепно. Вы отличный стрелок, не правда ли? Даже когда выпьете.

— Протестую! Обвинение высмеивает подзащитную.

— Протест принят. Держите себя в рамках, мистер Бройлз.

— Да, ваша честь. Лейтенант, объясните мне вот что. Вы два раза попали в сердце Сары — а это довольно маленькая цель, не так ли? Вы что, не могли ее просто ранить? Или выбить из руки оружие?

— Ваша честь! Обвинение задает риторические вопросы.

— Я закончил, ваша честь. Мы уже поняли, что произошло, лейтенант. — Бройлз усмехнулся. — Мы прекрасно это поняли.

ГЛАВА 98

Юки взяла слово:

— Прошу повторного допроса.

Получив кивок судьи, она быстро подошла ко мне.

— Линдси, когда вы стреляли в Сэма и Сару Кэйбот, ваша жизнь была в опасности?

— Да.

— Что в таких случаях предусматривают инструкции? Как надо действовать по правилам?

— В случае непосредственной угрозы полицейский должен стрелять, целясь в центр живой массы. Огонь прекращается после устранения опасности. Такие выстрелы часто приводят к смертельному исходу. В критических ситуациях полицейский не имеет права рисковать — он может промахнуться. Тогда преступник продолжит стрельбу и причинит вред вам или другим людям.

— Есть иные варианты поведения в подобных обстоятельствах?

— Нет. Никаких.

— Спасибо, лейтенант. Теперь мы действительно поняли, что произошло.

Я с облегчением покинула трибуну и на подгибающихся ногах вернулась к своему месту. Судья объявила, что заседание закрыто.

— Увидимся завтра в девять, — добавила она.

Юки, Шерман и несколько адвокатов образовали вокруг меня «буферную зону», благодаря которой мне удалось выбраться через заднюю дверь и проскользнуть в поджидавший на улице черный «линкольн».

Сквозь дымчатые стекла я увидела разъяренную толпу, она размахивала плакатами с моим портретом и надписями «Грязная Гарриет» и «Коп из преисподней».

— Ты отлично справилась, Линдси, — заметил Микки, обернувшись с переднего сиденья и похлопав меня по руке.

Но его карие глаза не улыбались, а нижняя часть лица превратилась в каменную глыбу.

— Не понимаю, какого черта я замялась. Я… я просто не знала, что ответить.

— Ничего страшного. Мы с Юки собираемся поужинать. Надо поработать над ее заключительной речью. Составишь нам компанию?

— Если я вам не нужна, лучше подбросьте меня до дома. Не хочу вам мешать.

Юки дала мне ключи от квартиры, и я стала смотреть на пролетавший за окнами знакомый город. Я понимала, что все закончено. Эта злосчастная пауза выдала меня с головой.

Присяжные ушли из зала с убеждением, что я стреляла в подростков с намерением убить их.

И они были абсолютно правы.

ГЛАВА 99

Резкий звук будильника вырвал меня из тисков кошмара. Я долго лежала неподвижно, съежившись на кровати и пытаясь собраться с мыслями, пока дребезжание звонка не стихло, сменившись глубокой тишиной. Потом я взяла с ночного столика мобильник и откинула крышку, но никаких сообщений не было.

Ровно в шесть, продрав глаза и ворча под нос, я стала разгребать вещи Юки и вскоре нашла свой спортивный костюм и кроссовки. Торопливо одевшись, я нацепила на Марту ошейник, и мы выбежали в зябкий полумрак.

Еще дома я заранее прикинула свой маршрут, не сомневаясь, что на ровной местности две мили для меня — пара пустяков. Но когда мы потрусили по Джонс-стрит, занывшие мышцы сразу напомнили мне, как я ненавижу бегать.

Спустив Марту с поводка, чтобы она не путалась у меня под ногами и, чего доброго, не утащила куда-нибудь в канаву, я стала прибавлять ходу. Дорожка пошла вниз, и я все больше наращивала темп, пока мое тело не стало ломить.

Ощущение не из приятных, но мне хотелось выбить из головы назойливые мысли о суде и переключиться на более терпимую физическую боль. Не обращая внимания на стонущие мышцы, я продолжала крепко впечатывать подошвы в тротуар, и подставлять потное лицо встречному ветерку, который постепенно рассеивал предрассветные сумерки, переходившие в тусклое утро.

Никуда не сворачивая, я бежала по Джонс-стрит, пока не миновала Валлехо-стрит и не поднялась на Рашн-Хилл. Сверху открылся чудесный вид на остров Эйнджел и зловещий Алькатрас с поблескивавшим на вершине маяком.

Здесь в моем настроении что-то изменилось — словно с плеч свалился тяжкий груз и вместо страха, и тревоги появилась неожиданная бодрость. Охваченная чем-то вроде легкой эйфории, я свернула на Хайд-стрит и перемахнула по дороге через небольшую стену. Справа широкой дугой раскинулась Ломбард-стрит, сбегавшая с холма к Ливенуорт. На одном из перекрестков я остановилась и изобразила бег на месте, размахивая руками и от души радуясь, что час пик еще не наступил, и на улицы не вывалила утренняя толпа, которая вот-вот заполонит все тротуары.

Светофор переключился на зеленый, и я помчалась дальше. Теперь меня окружала самая красивая часть города — великолепные старые особняки и живописный залив, который пока окутывал утренний туман. Когда мы с Мартой были уже возле китайского квартала, сзади завизжали тормоза, и у обочины остановилась полицейская машина.

— Мисс, пожалуйста, пристегните поводок к ошейнику.

Мое радужное настроение вмиг испарилось, и я оглянулась на подъехавший патруль. Тяжело дыша, подозвала к себе Марту.

— Вот черт. Лейтенант, это вы?

— Доброе утро, Николо. — Я поприветствовала молодого офицера и кивнула сидевшему рядом водителю. — Привет, Фридман.

— Мы на вашей стороне. — Фридман покрутил головой и хмыкнул. — Это я не в смысле дорожного движения. Просто мы здорово по вам скучаем, лейтенант.

— Спасибо, — улыбнулась я. — Рада слышать. Особенно сейчас.

— А насчет собачки можете не волноваться.

— Нет, Николо, ты абсолютно прав — собаку надо пристегнуть.

— Что, соблюдаете правила?

— Такая уж у меня натура.

— Ладно. Желаем удачи, лейтенант.

— Спасибо, ребята.

Фридман проехал мимо, на прощание, посигналив фарами. Я ухватилась за поводок Марты, покрепче намотала его на руку и повернула в сторону холма, чтобы вернуться на Джонс-стрит.

Когда я вошла в прихожую Юки, от моей хандры не осталось и следа. Горячий душ окончательно привел меня в чувство. Завернувшись в одно из огромных полотенец Юки, я стерла с зеркала банную испарину. Минуту смотрела на себя оценивающе. Кожа розовая и гладкая. Глаза ясные и чистые. Если не считать задержек с Мартой, пробежка прошла совсем неплохо. Я в отличной форме. Чем бы ни закончился мой процесс, я все равно останусь тем, кто я есть.

Даже Мейсон Бройлз не сможет у меня этого отнять.

ГЛАВА 100

Когда в зале воцарилась тишина — слышалось лишь тяжелое дыхание Сэма Кэйбота, — Мейсон Бройлз встал из-за стола и, уставившись на экран своего ноутбука, выдержал драматичную паузу. Потом он приблизился к присяжным заседателям и, поприветствовав их в своей ел ей но вкрадчивой манере, начал заключительную речь: