Виски с лимоном - Конрат Дж. А. Страница 41

Я думала о звездах в небе. Я уже годами не видела звезд. Смог в Чикаго был таким густым, что полностью их скрывал. По мне — их вообще там больше не было.

Я задавалась вопросом, в чем причина. Почему все несчастны? Каждый день приносит какое-нибудь новое несчастье, новую проблему, какую-нибудь новую боль. И если тебе удастся уберечься от рака, СПИДа, наркотиков, дорожных аварий, недоброжелательства судьбы — все равно остается шанс, что какой-нибудь псих похитит тебя или твоего ребенка и замучит до смерти, просто так, без всякой причины.

Я попыталась вспомнить, когда в последний раз смеялась до коликов. Я попыталась вспомнить день, когда ложилась спать счастливой.

У меня ничего не получилось.

От толпы отделились два специальных агента, Дейли и Кореи, в одинаковых длинных непромокаемых плащах с поясом, и быстрым шагом направились ко мне. Они двигались совершенно синхронно: левая нога, правая нога — как в рекламе «Ригли Даблминт». Я не удержала разочарования, когда они остановились передо мной, в моем раздавленном состоянии.

— Мы надеемся, с вашей стороны никаких обид? — произнес Дейли.

Я тупо посмотрела на него, не понимая, о чем он.

— По поводу вашего отстранения отдела. Мы понимаем, каково это, и сделаем все, что в наших силах, чтобы вы остались в профессии.

Ну и как вам это нравится? Оливковая ветвь.

— В порядке компенсации мы могли бы позаимствовать некоторое количество ваших людей.

Пусть левая рука не ведает, что делает правая.

— Для чего?

— Мы убеждены, что отыскали ту лошадь. Мы бы хотели установить за ней круглосуточное наблюдение.

Оба ожидали моего ответа. Прошло несколько секунд, прежде чем я его дала.

— Вы спятили?

— Что, простите?

— У меня только что погибла еще одна девушка, а вы хотите отвлечь моих людей от дела, чтобы они выслеживали вашу лошадь? Да вы потеряли ваши последние чертовы мозги.

— Лейтенант, я надеюсь, вы отдаете себе…

— Я отдаю себе отчет, что вы отнимаете у меня время. Я ломаного гроша не дам за то, что там говорит ваша «Викки», или ваш босс, или призрак самого Дж. Эдгара Гувера. Уйдите с глаз моих, а не то я арестую вас и посажу в общую камеру, к бандитам и хулиганам.

Они посмотрели друг на друга, потом снова на меня.

— Пожалуй, это к лучшему, что вас отстранили отдела, — сказал тот, что слева.

Я вскочила, в груди моей клокотал двадцать лет сдерживаемый гнев.

— Пошли отсюда к чертовой матери!

Должно быть, это была ошеломляющая перемена, потому что оба испуганно вздрогнули. А потом убрались от меня. Я снова опустилась на ступеньку и еще некоторое время погружалась в темные воды жалости к себе. В конце концов передо мной возник Бенедикт, который протягивал мне пальто.

— Чего хотели от тебя Абботт и Костелло?

— Они хотят позаимствовать у нас людей, чтобы держать под наблюдением лошадь.

— Какую ложь?

— Не ложь. Лошадь. Такую, знаешь, с четырьмя ногами и Джоном Уэйном в придачу.

— Они считают, это лошадь сделала?

— Их компьютер так считает. Помнишь тот след, ведущий к франко-канадцу?

Кажется, ему понадобилось некоторое время, чтоб осмыслить.

— Ты велела им идти куда подальше?

Я кивнула и надела пальто. Потом мы вернулись обратно, в гущу событий.

Там мы с Харбом, а также толпа зевак, телевизионщики и весь мир наблюдали, как из термоса извлекают его содержимое.

Это была сцена из фильма ужасов, но печаль во мне перевешивала ужас.

Потом я встала возле ограждения, чтобы поддерживать порядок, пока Харб, уже будучи за главного, занимался местом преступления.

Глава 30

Именно Харб уговорил меня не отменять мое свидание.

— Единственное, что мы сейчас можем сделать, — это ждать прибытия отчетов. Давай, иди на свой ленч.

— Есть тысяча вещей, которые нужно сделать.

— И тысяча людей для них. Это твоя работа, Джек, а не твоя жизнь. Иди пообедай. Все останется на месте, никуда не убежит.

— Моя одежда в химчистке.

— Ты отлично выглядишь. Иди. Это приказ. Не забыла, что Бейнс назначил меня старшим?

Движение на улицах было комфортным. Я приехала к ресторану за десять минут до назначенного времени и припарковала машину возле гидранта. Заведение кормило неплохим обедом за приемлемую цену, и когда я вошла, вестибюль гудел как улей. Ресторан «У Джимми Вонга» являлся в своем роде одной из чикагских достопримечательностей, очень знаменитой в свое время. Декор интерьера относился к стилю 50-х в чистом виде, отголосок эпохи «Рэт Пэк».[27] Там даже была неизменная стена славы. Я уставилась на подписанную фотографию Клингера из комедийного телефильма «Военно-полевой госпиталь», а потом взглянула в зеркало поправить прическу. Взбив ее наскоро пальцами, направилась к столику дежурного администратора.

Сидевший там китаец в красном галстуке-бабочке сообщил, что мой партнер еще не прибыл. Он предложил мне пройти в бар и подождать. Я заказала диетическую колу, с каждой минутой чувствуя себя все более неуютно. Вот уж чего я не рассчитывала делать — так это сидеть, предоставленная сама себе, и предаваться рефлексии.

В зеркале за барной стойкой я увидела, как он входит. На нем был хорошо сшитый костюм, в тонкую синюю полоску, с голубой рубашкой. Он заметил меня и улыбнулся. Улыбка была приятная и казалась искренней. У него была хорошая походка, уверенная, с легкой упругостью, и ступни он ставил параллельно, а не враскорячку, как утка. Мне никогда не нравились те, кто двигался на утиный манер.

Я встала ему навстречу, надеясь, что моя улыбка не выглядит тупой и вялой.

— Здравствуйте, Джек. Как поживаете? — Он протянул мне руку, пожатие было твердым, но бережным.

— Очень рада познакомиться, Лейтем. Прекрасный костюм.

— Вы так считаете? Спасибо.

Метрдотель проводил нас к уютно выгороженному столику в углу, с приглушенным освещением. Почти тотчас же помощник официанта поставил перед нами чайник чая. Ни один из нас не притронулся ни к чаю, ни к меню. Я пыталась выглядеть раскованно, но не была уверена, что преуспела в этом.

— Так где вы работаете? — спросила я.

Мне показалось, что это неплохой способ поддерживать разговор.

— Я работаю в компании «Мэриел Олдендорф и K°». Главным бухгалтером. Звучит не менее захватывающе, чем сама работа. А вы капитан полиции?

— Вообще-то лейтенант.

— А чем вы занимаетесь в полиции?

— М-м… особо тяжкими преступлениями.

— О! Это, должно быть, очень интересно. А сейчас вы под прикрытием?

— Не поняла, простите?

— Ну, я имел в виду… Эта старая одежда… Я уже много лет не встречал таких рубашек от «Izod».

Ух!

— О, просто сегодня такой… прачечный день. Все, что у меня есть, отдано в чистку, за исключением вот этого ансамбля. Хотите — верьте, хотите — нет, но джинсы тоже древние — «Bon Jour».

— В самом деле?

Я показала ему вышивку на кармане и немедленно пожалела об этом. Не прошло и трех минут свидания, а я уже демонстрирую мужику свою задницу.

— Это просто замечательно! — рассмеялся он.

— То, что я на двадцать лет отстала от моды?

— То, что вы достаточно уверены в себе, чтобы прийти вот так, как есть. Последняя женщина, с которой я встречался, злоупотребляла духами и лаком для волос. Когда она зажигала сигарету, я испытывал желание укрыться, потому что боялся, что она вспыхнет.

Я рассмеялась.

— Я знала похожего мужчину. Ей-богу, он буквально заливался «Аква-Вельвой». Когда мы с ним танцевали медленный танец, я едва не взлетала в парах этих благовоний.

У него была хорошая улыбка, и, когда он улыбался, вокруг глаз появлялась сеточка глубоких морщин. Несомненно, привлекателен, даже лучше, чем на фото.

— Так почему же вы стали копом?

— Потому что люблю… — я подыскивала нужное слово, — справедливость. Моя мать была копом. Она всегда поступала по справедливости. И мне хочется того же самого.