Джонатан Сантлоуфер - Живописец смерти Страница 43

Слишком много наметилось пересечений — Трайп, Пруитт, порнографические фильмы, Вашингтон, у которого на стене висит картина Итана Стайна. Не может все это оказаться случайным.

Кейт посмотрела на часы. Они договорились с Ричардом поужинать вместе, и, похоже, она опаздывала. Опять.

25

Мимо пронесся полицейский автомобиль, вспыхнув янтарными фарами. Сирена выла так громко, что Уилли заткнул уши. Гарлем. Пересечение Сто двадцать пятой улицы и бульвара Мартина Лютера Кинга-младшего. Уилли посмотрел на табличку с новым названием: АФРИКАНСКАЯ ПЛОЩАДЬ. Удивительно, как это белые предвосхищают желания афроамериканцев.

Теперь заревела сирена пожарной машины. Когда она проносилась мимо, Уилли опять заткнул уши. Куда она поехала? Не туда ли, куда спешу и я? Через несколько секунд с воплем промелькнула еще одна. Уилли проводил ее глазами.

Наверное, где-то из окна выпал ребенок, потому что там не было предохранительных решеток. Домовладелец знал, что здесь без них можно обойтись. Или какая-то семья погибла в огне, поскольку там отсутствовала пожарная лестница. Ее тоже сочли излишней.

Вскоре звуки сирены растворились в грохоте рэпа. Паренек в дырявых мешковатых джинсах прижимал к груди переносной кассетник с приемником. Уилли улыбнулся. Сейчас-то ты крутой. Посмотрим, что будет, когда тебе стукнет сорок.

А вот двое белых парней. Вглядываются в таблички с названиями улиц. Ищут, где купить наркотик. То есть ищут на свою задницу приключений. Вам бы, ребята, лучше подождать до утра, когда здесь появятся воскресные группы белых туристов с фото— и видеокамерами, чтобы запечатлеть экзотические сцены из жизни Гарлема.

Уилли засунул руки, в карманы кожаной куртки, которую дважды сдавал в чистку. Теперь она больше не пахла смертью, а просто химией. Он понюхал рукав и вспомнил тот вечер и растерзанное тело Элены.

— Будь оно все проклято!

На Ленокс-авеню народу прибавилось. В основном это были молодые мужчины, хорошо одетые, потому что впереди их ждал вечер. Другие, для которых субботний день ничем не отличался от остальных, медленно двигались в сторону мрачного жилого массива у эстакады надземки. Идут намотав на головы какие-то тряпки, посасывая что-то из бутылок, завернутых в смятые бумажные пакеты.

Кофейник падает на пол и разбивается. Медленно растекается коричневая жидкость. Осколки стекла поблескивают серебром, а затем трансформируются в нож, который приходит в движение. Элена закрывает руками лицо. Кричит. Затем возникает чья-то фигура. Разглядеть что-либо конкретное невозможно. Только ломкие тени, как на абстрактной картине. Уилли напрягся, пытаясь удержать видение. Лицо стало кроваво-красным, размазалось по пурпурному фасаду бара «Ленокс».

Уилли хорошо знал это место. Обитые бархатом кабинки. Горьковатое пиво. Он пыжится, стараясь выглядеть старше шестнадцати лет. Рядом Генри. Теперь брат разговаривал с ним не так, как дома. В баре «Ленокс» он говорил как мужчина с мужчиной, обняв за плечи. Больше похожий на отца, чем на старшего брата. От этого воспоминания стало очень больно.

На той стороне улицы афиша театра «Аполло» светилась неоном: ПИОНЕРЫ «МОТАУНА» — «Четверка первых», «Смоки Робинсон» и «Чудеса». Любимая музыка Кейт. Уилли поморщился. Сейчас о ней не хотелось думать. Он продолжил путь, уверенный, что поступает правильно. В лицо ударил сырой прохладный ветер. Придет ли когда-нибудь в эти края весна?

Теперь Уилли был уже рядом с надземкой. Обходил тощих шелудивых псов, которые выискивали еду таким же способом, как опустившиеся люди выпивку и наркотики. Может быть, это Сто тридцать вторая улица ? Он не згш. Все здесь было как-то напряженно. Какие-то фигуры в дверных проемах, лиц не видно. Нет, это не та улица.

На той стороне была видна церковь, о чем свидетельствовала выщербленная эмалевая табличка: «Центральная баптистская церковь». Витраж с головой Христа. Уилли знал, что завтра здесь все будет по-другому. Дамы-прихожанки придут, наряженные для воскресной службы. Может, надо было подождать до завтра? Нет, это откладывать нельзя.

На углу Пятой улицы, напротив церкви, Уилли увидел кирпичное здание, когда-то побеленное, но теперь уже давно темно-серое. На ржавой металлической табличке, неровно прибитой над двойными дверями, было написано: «ПРИНИМАЕМ ПОСТОЯЛЬЦЕВ — НА НЕДЕЛЮ».

Стоит проверить.

— Ты, мальчик, смеешься? — Плоть вокруг глаз хозяина была светло-розовой, как сырое мясо. Это, наверное, болезнь, возможно, как у Майкла Джексона. — Я ни у кого фамилий не спрашиваю. Ты думаешь, они расплачиваются чеками, где есть фамилии? — Он почесал шею, которая тоже была двух тонов.

Уилли посмотрел на лестницу справа. Облезшие обои — розовые фламинго на фоне бледно-голубого неба — казались дорогими. Очевидно, были времена, когда отель действительно процветал. Когда-то очень давно, Уилли не мог представить этих времен. Но при его жизни этого не было совершенно точно. Он спросил, можно ли походить по номерам, понимая, насколько абсурдно это звучит. Хозяин даже не посмотрел в его сторону, только закурил смятую сигарету, чуть не сунув в лицо Уилли руку со спичкой.

На улице туман сменился моросящим дождем. Уличные, фонари с желтыми ореолами источали на тротуары жидкий свет. Уилли дошел до средней школы номер 121 на следующем углу. Всего лишь прошлой осенью они с Эленой по заданию фонда работали здесь с седьмым классом. Учитель утихомирил детей, и Элена им спела. Потрясающе. Уилли вывел учеников в небольшой двор и предложил собрать опавшие листья. Через пять минут все было чисто. Потом он дал им задание приклеить листья на цветную бумагу и нарисовать что-нибудь вокруг.

Уилли поднял голову. В окне третьего этажа были видны эти листы цветной бумаги с листьями. А ведь уже прошло много месяцев.

Еще квартал, и путь к зданию на углу преградил забор из гофрированного алюминия высотой чуть меньше трех метров. Появился оборванец в куртке и закрывающей глаза вязаной шапочке и юркнул в щель. Затем, через минуту, другой. Свет от уличного фонаря придавал стенам здания мрачный зеленый оттенок. Наверху зияли пустые глазницы окон, в некоторых местах сквозь дыры в прохудившейся крыше виднелось чернильно-синее небо. В общем, все было как на посредственной абстрактной картине.

Еще один проник за алюминиевый забор. Ладно. Пора. Уилли глубоко вздохнул, собираясь с силами, и протиснулся в щель. Под ногами заскрипел гравий, в который превратились ступеньки лестницы, ведущей к подъезду. Двери, естественно, отсутствовали, а пол был весь покорежен. Уилли остановился, пытаясь нащупать опору, но ее нигде не было. Постепенно глаза привыкли к темноте, и он увидел впереди очертания фигур на фоне слабого оранжевого сияния. Стали слышны шорохи и шепот.

Он наконец понял. Вокруг импровизированного очага, перевернутой мусорной урны, сидели человека четыре. Нет, пять. Были видны их руки. Поблескивали стеклянные шприцы и металлические ложки. Вздохнув еще раз, Уилли двинутся в темноту.

— Это еще что такое? — хрипло спросил один, наверное, старший.

Уилли уже чувствовал на лице жар от костра. Или это от страха? Он вдруг осознал, что они его хорошо видят, а он их нет. В его сторону глянул оборванец с ложкой, которую держал над пламенем. Разогревал дозу.

— Уил? Это ты?

— Генри. — Уилли перевел дух. — Давай выйдем на пару минут.

— Ты сбрендил? И вообще, как ты сюда попал?

— Генри, тебе угрожает опасность. Большая. — Лица брата Уилли видеть не мог, но чувствовал, как тот напрягся.

— Подожди меня за забором, братишка.

— Генри, это действительно серьезно. Ты должен…

— Подожди там.

Генри пихнул Уилли обратно к дверному проему с силой, никак не соответствующей его хрупкой комплекции, а сам скользнул назад в темноту, возник у очага и снова поднес ложку к пламени.

Уилли от нечего делать сначала отбрасывал ногой осколки стекла, затем грустно уставился на школьные окна с листьями, приклеенными к цветной бумаге. Шел мелкий дождь. Лицо и волосы стали мокрыми. Уилли стоял, переминаясь с ноги на ногу.

Через десять минут вышел Генри (Уилли показалось, что он прождал несколько часов) в приподнятом настроении. Такой улыбающийся исмелый, что ему захотелось убить его.

— Ты попал в большой переплет, — сказал Уилли, вынимая из кармана смятый сырой полицейский фоторобот.

Генри подрагивающей рукой взял у него бумагу и посмотрел.

— Ну и что? Ко мне это не относится.

— Ты так думаешь? — усмехнулся Уилли, с трудом сдерживая злость. — А вот мне, чтобы узнать тебя, потребовалась лишь секунда. Так что копы тоже смогут.

Уличный фонарь обеспечивал достаточно света, чтобы Уилли увидел растерянность на когда-то красивом лице брата и смягчился.