Томас Харрис - Красный дракон Страница 46

Наконец бабушка призналась, что не доверяла докторам, но когда стало ясно, что из-за болезни десен она лишится зубов, отправилась к одному из знаменитейших стоматологов, доктору Феликсу Бертлу, швейцарцу. «Швейцарские зубы» доктора Бертла пользовались популярностью, — рассказывала бабушка. — У него была обширная практика.

Среди его пациентов были оперные певцы, боявшиеся, как бы изменившееся строение ротовой полости не повлияло на их голос, актеры и разные общественные деятели.

К Бертлу приезжали даже из Сан-Франциско.

Доктор Бертл умел изготавливать зубные протезы, которые совершенно не отличались от настоящих зубов, экспериментировал с различными составами, изучая их влияние на дикцию.

Искусственные зубы, которые сделал для миссис Долархайд доктор Бертл, нельзя было отличить от ее настоящих. «Сила воли» и тут помогла бабушке «превозмочь ее физический недостаток», и миссис Долархайд не потеряла своего неповторимого очарования, в чем и призналась с косой усмешкой.

Мораль сей истории Фрэнсис уразумел гораздо позже, а она была такова: операцию он сделает лишь тоща, когда сможет выложить за нее собственные денежки.

Обычно Фрэнсис вел себя за обеденным столом тихо — он предвкушал долгожданный вечер.

Вечером муж Королевы-матери приезжал за ней на тележке, запряженной мулами, на которой возил дрова. Если бабушка была занята чем-нибудь наверху, Фрэнсису удавалось проехаться с ними по узенькой дорожке до тракта.

Этой вечерней прогулки он ждал целый день, мечтая о том, как он усядется в тележку рядом с Королевой-матерью и ее долговязым, тощим мужем, который всегда сидел молча, почти невидимый в темноте. Мальчик уже заранее слышал громкое скрежетание железных ободьев колес по гравию. Два коричневых мула с гривой, напоминавшей старую щетку, стояли, обмахиваясь хвостами. В воздухе пахло потом и кипящим бельем, нюхательным табаком и нагревшимися на жаре вожжами. А порой и дымом — это когда мистер Бейли расчищал в лесу новую поляну. Иногда он прихватывал с собой ружье, и тогда в тележке лежала пара кроликов или белок. Они лежали вытянувшись, словно смерть настигла их в прыжке.

По дорожке ехали молча, только мистер Бейли разговаривал с мулами. Тележка покачивалась, и мальчик с удовольствием прижимался к супругам Бейли. Они высаживали его в конце дорожки, он обещал им сразу вернуться домой и потом глядел вслед удалявшемуся огоньку, прикрепленному сзади к тележке. До Фрэнсиса долго доносились обрывки разговоров. Порой Королеве-матери удавалось рассмешить мужа, и тогда она смеялась вместе с ним. Как приятно было стоять в темноте, слушать их смех и знать, что они смеются не над ним!

Однако потом мальчик изменил свое мнение на этот счет…

Фрэнсис Долархайд иногда играл с дочерью испольщика, жившего за три участка от них. Бабушка разрешала девочке приходить к ним в дом потому, что ей нравилось наряжать малютку в платьица, которые в детстве носила Мэриан.

Девочка была рыжеволосой и апатичной. Она быстро утомлялась от игр.

Однажды жарким июльским полднем, когда ей надоело копаться в соломе, отыскивая жуков, она попросила Фрэнсиса показать ей «одно место».

Стоя между курятником и низкой изгородью, заслонявшей от них окна первого этажа бабушкиного дома, Фрэнсис показал ей то, что она просила. Девочка не осталась в долгу и задрала нижнюю юбчонку из хлопчатобумажной ткани. Он присел на корточки, чтобы получше разглядеть, как вдруг из-за угла вылетела курица с отрубленной головой и упала на спину, вздымая крыльями пыль. Почувствовав, что ей на ногу капает кровь, перепуганная девочка отпрыгнула в сторону.

Фрэнсис вскочил, забыв поднять штаны. Королева-мать завернула за угол в поисках курицы и увидела детей.

— Значит так, ребятишки, — спокойно сказала она, — если вы хотели узнать, что к чему, считайте, что вы теперь все выяснили. А поэтому найдите себе другое занятие. Играйте в детские игры и больше не снимайте одежду. А сейчас ты, Фрэнсис, и ты, девочка, помогите-ка мне поймать вон того петушка…

Гоняясь за не хотевшим умирать петухом, дети быстро оправились от смущения.

Но с верхнего этажа за ними наблюдала бабушка…

Бабушка подождала, пока Королева-мать вернется в дом. Дети снова вошли в курятник. Бабушка выждала еще пять минут и бесшумно приблизилась к двери. Распахнув ее, увидела, что Фрэнсис с подружкой собирают перья для плюмажей.

Бабушка отослала девочку домой, а Фрэнсису велела идти за ней.

Она заявила, что накажет его и отправит обратно в приют к Братцу Бадди.

— Ступай наверх. Иди в свою комнату, сними штаны и жди, пока я принесу ножницы.

Он ждал несколько часов: лежал на кровати со спущенными штанами, комкал покрывало и трепетал при мысли о ножницах. Внизу ужинали, потом он услышал скрип телеги, топот и фырканье мулов. За Королевой-матерью приехал муж.

Под утро Фрэнсис заснул, но потом, вздрогнув, проснулся и снова стал ждать.

Бабушка не пришла.

Наверно, она забыла.

Он ждал ее все последующие дни и не раз леденел от ужаса, вспоминая ее угрозу. Он и до сих пор не перестал ее ждать…

С того времени Фрэнсис избегал Королеву-мать, не разговаривал с ней, не объяснив, почему он себя так ведет. Фрэнсис думал, что это Королева-мать рассказала бабушке об увиденном возле курятника. Теперь Фрэнсис был убежден в том, что смех, который он слышал, глядя на удалявшийся огонек тележки, относился к нему.

Отныне он знал, что доверять нельзя никому.

До чего ж трудно лежать не шевелясь и пытаться уснуть, когда тебя обуревают тягостные мысли! Особенно в такую лунную ночь…

Фрэнсис знал, что бабушка права. Он ужасно ее обидел. И опозорил. Всем было известно, что он наделал. Даже там, в Сент-Чарлзе! Фрэнсис не сердился на бабушку — он так любил ее! И очень хотел быть хорошим.

Он воображал, что в дом врываются грабители, а он спасает бабушку, и она берет свои слова назад.

— Все-таки ты не сын дьявола, Фрэнсис. Ты мой хороший мальчик…

Фрэнсис все думал и думал о грабителе. Вдруг он решит показать бабушке «одно место»?

Как Фрэнсис сможет ее защитить? Он ведь маленький, и ему не справиться с бандитом.

Он долго ломал над этим голову. В кладовке Королевы-матери лежал топорик. Зарубив курицу, она всякий раз обтирала его газетой.

Фрэнсис должен взять этот топор. Он обязан это сделать! Он переборет свой страх темноты. Если он на самом деле любит бабушку, то пусть не он боится, а его боятся! Грабители должны его бояться!

Фрэнсис спустился по лестнице и нащупал топор, висевший на крючке. Топор пах очень странно, словно раковина, в которой мыли зарубленную курицу. Он был острый, и его тяжесть подействовала на Фрэнсиса успокаивающе.

Он пошел с топором к бабушке в комнату: хотел посмотреть, нет ли там грабителей.

Бабушка спала. Было очень темно, но Фрэнсис точно знал, где она лежит.

Если бы в комнате находился грабитель, Фрэнсис услышал бы его — ведь бабушкино дыхание он слышал! Фрэнсис прекрасно знал, где у грабителя горло — он же знал, где горло у бабушки! Чуть пониже рта, из которого вырывалось дыхание.

Окажись в доме грабитель, Фрэнсис подошел бы к нему бесшумно, как сейчас. И обеими руками занес бы над его головой топор. Ну, прямо как сейчас!

Фрэнсис наступил на бабушкин шлепанец, лежавший возле кровати. Топор качнулся — ночной мрак так зыбок — цокнул по металлическому колпаку бабушкиной настольной лампы.

Бабушка повернулась и издала какое-то хлюпанье. Фрэнсис замер. Его руки дрожали, с трудом удерживая топор. Бабушка снова захрапела.

Любовь, которую Фрэнсис питал к бабушке, жгла ему грудь. Он тихонько выскользнул из комнаты. Ему страстно хотелось защитить бабушку. Он должен что-то сделать, должен! Фрэнсис больше не боялся темноты, но она его угнетала.

Он вышел через черный ход и немного постоял под луной, задрав кверху голову и глубоко дыша. Он словно пил лунный свет. Маленький диск луны отражался в белках его глаз (Фрэнсис закатил глаза), а потом, когда глаза вернулись на место, заплясал в черных зрачках.

Фрэнсиса буквально распирало от любви, он не мог справиться с этим чувством. Он сорвался с места и поспешил к курятнику. Земля под ногами была холодной, топор, касавшийся его ноги, тоже… Под конец Фрэнсис уже бежал, а затем…

Моясь у колонки, Фрэнсис ощущал неведомую доселе радость и умиротворение. Он не сразу обрел покой, но теперь понимал, что это чувство безбрежно.

Орган, который бабушка, смилостивившись, так и не отрезала, показался Фрэнсису бесценным даром, когда он смывал кровь со своего живота и ног. Голова Фрэнсиса была ясна, мысль работала четко.

Нужно что-то сделать с ночной сорочкой. Лучше всего спрятать ее под мешками в котельной…