Элена Форбс - Умри со мной Страница 54

У Залески тост звучал так красиво! Сэм повторила. В школе у нее особых способностей к языкам не было, но эти слова соскользнули с языка легко, без усилия.

— Гораздо красивее, чем наше «Будь здоров».

— Не говоря уж о тостах типа «Пей до дна!» или «Ну, вздрогнули!», — улыбаясь, добавил Адам. — Английский язык, на мой взгляд, слишком практичный. И непоэтичный. Особенно когда касается выпивки или любовных отношений.

Донован почувствовала, что у нее зарделись щеки. То ли от водки, то ли от того, как он смотрел на нее, — толком она не поняла.

— Ты свободно говоришь по-польски?

— Я родился и вырос в Англии, но дома мы всегда говорили по-польски. — Адам допил водку и улыбнулся. — Теперь твоя очередь.

— Одним глотком? О'кей. Вот!

Он наблюдал, как она опрокинула рюмку. Водка показалась ей еще вкуснее, хотя была ледяной и обожгла Донован горло.

— Эта называется «Зубровка», — пояснил он, — настоянная на «траве зубра». Хочешь попробовать еще лимонную? Очень вкусная. Хотя с тебя хватит. Водка с непривычки сильно ударяет в голову.

Донован колебалась. Ей еще предстояло готовить ужин для Клэр, а она даже в магазин не зашла. К счастью, почти у дома находится «Теско», открытый допоздна. Не стоит, конечно, возвращаться домой навеселе. А, какого черта! Так приятно сидеть с ним рядом! Сэм хотелось хоть еще чуть-чуть оттянуть неизбежный момент расставания.

— О'кей. Еще одну, а потом мне точно уже пора идти.

Официант куда-то исчез, и Залески сам отправился к стойке заказать по последней.

— Знаешь, а ты совсем не такая, какой мне представлялась женщина-полицейский, — заметил Адам, усаживаясь за столик через несколько минут с двумя рюмками.

— Ну да? — расхохоталась она.

— Правда, прежде я не был знаком ни с одной. Лично, во всяком случае. Раз только какая-то остановила меня за превышение скорости.

— Отдел расследования убийств немножечко отличается от дорожно-патрульной службы, — заметила Донован, очень надеясь, что он не станет расспрашивать ее о нынешнем расследовании.

— Могу себе представить. А какое у тебя образование? Как получилось, что ты стала работать в полиции?

— У меня диплом по английскому языку, — пожала плечами Донован. — В наши дни толку от него никакого. Работать в школе, как мои родители, — это не по мне. Отец у меня — лейборист, типичный читатель еженедельника «Нью стейтсмен», и служба в полиции — единственное, чем я могла его удивить. Ну разве только еще вступить в партию «Молодые консерваторы».

Адам улыбнулся:

— На самом деле «совсем не такая» означает, что ты очень женственная и миниатюрная для полицейского.

— В том смысле, что коротышка?

— Нет, именно миниатюрная.

— Ой, да ладно! Меня это не колышет. Я вполне довольна тем, какая я есть. И к счастью, сейчас в полиции нет ограничений по росту. Да и для того, чем занимаюсь я, не требуется ни выдающегося роста, ни особой физической силы.

— Конечно. Полагаю, работа детектива требует только хороших умственных способностей. За тебя, Сэм, и успешное расследование. — Улыбнувшись, Адам выпил водку и добавил что-то по-польски.

— Что ты сказал?

— Сказал, — ухмыльнулся он, — что у тебя красивые глаза.

Сэм почувствовала, что снова покраснела. Почему такие фразы всегда звучат гораздо красивее на чужом языке? Она вспомнила, как Джейми Ли Кёртис тащилась от русского языка в фильме «Рыбка по имени Ванда». Польский, оказывается, такой же сексуальный, особенно когда по-польски говорит Адам. У него неброская, но вполне приятная внешность, которая на женщин воздействует постепенно. Чем дальше, тем сильнее. Если он снимет унылые очки, а волосы станет носить чуть длиннее, то, пожалуй, обставит и Тарталью. Ну и одеться ему тоже не мешало бы помоднее. Но ей даже нравилось, что он то ли безразличен к своей внешности, то ли просто не ведает, насколько хорош.

— Прости, мне следовало бы вести себя более профессионально, — по-прежнему улыбаясь, добавил Адам. — Ты ведь мой пациент. Слава богу, остался только один сеанс.

— Ты действительно считаешь, что мне больше никогда не захочется курить?

— Посмотрим. Обычно курса хватает. В пятницу по времени ты последняя пациентка, верно?

Донован кивнула.

— Разреши пригласить тебя на обед после сеанса? Отпраздновать.

— Что ж, было бы чудесно. Пойдем в клуб?

Сэм не хотелось показывать, что она обрадовалась приглашению, но это было так.

Адам с улыбкой помотал головой:

— Поляки только и едят что свинину, капусту да картошку. Нет, пойдем в заведение поприличнее. Предоставь выбор мне.

26

Кому: [email protected]

От кого: [email protected]

Моя дорогая Кэролин!

Ты скучала по мне? Я знаю, ты все время обо мне думаешь, и я тоже. Очень часто. Вряд ли ты можешь представить, какие картинки рисует мое воображение. Что в тебе есть, что так меня притягивает? Твои роскошные шелковистые темные волосы и белая-белая кожа? Я обожаю твои глаза, они у тебя как у кошки. А кошки такие чувственные, грациозные животные. Да нет, все гораздо сложнее. Дело ведь не во внешности, верно? В тебе есть нечто особенное. Тебе уже говорили? Уверен, что говорили. Я не так наивен, чтобы считать, будто я первый. Но никто не станет ценить тебя так, как я. И ты это знаешь, правда? Это заставляет тебя думать обо мне? Заставляет томиться? Я — любовник, которого ты всегда жаждала, тот, кто никогда не оставит тебя. Мне прийти к тебе? Хочешь? Ну, не буду нетерпеливым, я не желаю подгонять события, чересчур спешить, если ты не готова. Но я знаю: все будет так хорошо, что я едва могу дождаться. Когда ты будешь лежать сегодня ночью одна в своей постели, закрой глаза и вообрази, что я рядом с тобой. Я бесподобный любовник, лучший из всех, какие у тебя когда-нибудь будут в жизни. Просто закрой глаза и дай волю воображению. И знай, что реальность окажется куда прекраснее.

P.S. Вы уже нашли маленькую Иоланду? В сравнении с тобой она ничто, пустое место.

Стил уставилась на экран. Слова расплывались у нее перед глазами, подкатывала тошнота. Послание ее ошарашило. Она пыталась дозвониться до Корниша, но из офиса тот уже ушел, а домой еще не явился. И по мобильнику не отвечал. Она оставила ему сообщение с просьбой срочно перезвонить. Тарталья и Джонс уехали на задание, но с ними нет смысла разговаривать, пока они не прочитают сообщение. К тому же Кэролин боялась, что ее подведет голос, не хотела, чтобы они догадались, что она на самом деле чувствует.

Упоминание имени Иоланды — еще один укол. Ее труп уже опознан, с ее родителями в Испании связались. Обыск в комнате Иоланды не обнаружил ничего стоящего. В отличие от предыдущих убийств, никакой предсмертной записки не нашли. Возможно, Том изменил сценарий или ему помешали. В местной библиотеке были изъяты и отосланы на экспертизу два компьютера. Стил почти не надеялась на новую информацию, не говоря уже о возможности связи с Томом. Слишком искусно преступник заметал следы. Пока до него невозможно было дотянуться.

Кэролин встала, подошла к окну и выглянула на улицу: уже темнело, люди спешили домой с вокзала с кейсами и пакетами в руках. В домах напротив уже загорелись окна, и там, где забыли опустить шторы, Кэролин видела милые домашние сценки: играли дети, кто-то смотрел телевизор, готовил ужин, а кто-то только что вернулся с работы. У нее появилось ощущение, будто она находится далеко-далеко отсюда и через телескоп наблюдает другой мир, не имеющий к ней никакого отношения.

Каким-то образом Том умудрился ни разу не промахнуться. Как ему удалось? Неужели она так для него понятна, прозрачна или настолько типична, похожа на всех остальных женщин ее возраста и биографии? Или он всего лишь ткнул наудачу, а угодил в самое больное? Или… пообщался с кем-то, кто хорошо ее знает? Кэролин вздрогнула. Она чувствовала: Том подбирается все ближе, круги вокруг нее сужаются. Он играет с ней, забавляется, но посмеет ли действительно явиться, в реальной жизни? Может, попросить Корниша приставить к ней охрану? Или цель Тома — только напугать? Она не сомневалась, Том предугадывал, что заденет ее за живое, что именно такова и будет ее реакция. Может, упивался властью, воображая себе ее душевное состояние. Такие мысли приводили Кэролин в ярость, но она чувствовала полнейшее бессилие. Сколько бы она ни старалась бороться со своими чувствами, сколько ни пыталась возвести стену безразличия вокруг себя, все было бесполезно. Ублюдку были прекрасно известны ее болевые точки.

Чувствуя, что вот-вот расплачется, Кэролин подошла к двери, проверила, хорошо ли та закрыта, повернула ключ еще на один оборот. Рисковать она не желала. Упав в кресло, стала массировать виски, пока не стало больно, боль отвлекла ее от тяжелых мыслей. Она не позволит себе расплакаться, не допустит, чтобы заметили ее слабость. Но ей просто необходимо сейчас с кем-то поговорить, выплеснуть чувства, и есть только один человек, которому она может довериться. Кэролин сделала несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться, подняла трубку и настучала номер Кеннеди, надеясь, что голос ее не выдаст.