Джеймс Паттерсон - Джек и Джилл Страница 6

Но ничего необычного.

— Все просто обожали эту милашку Шанел, — вздыхала продавщица бакалейного магазина — пожилая латиноамериканка неопределенного возраста, которая, как мне показалось, целую вечность торговала возле школы. — Она всегда покупала у меня конфеты. У нее была такая очаровательная улыбка…

И хотя я ни разу не видел, как улыбается маленькая Шанел, мне легко представлялось это. В то же время из головы не выходила изуродованная правая часть лица девочки, отпечатавшаяся у меня в мозгу. Теперь эта картина постоянно была со мной, словно те фотографии близких, которые многие хранят в бумажниках.

Дядюшка Джимми Ки, американец корейского происхождения, владевший несколькими торговыми точками в нашем районе, с удовольствием поделился своими соображениями со мной и Сэмпсоном. Джимми наш старый добрый приятель. Иногда мы вместе ходим посмотреть игру «Рэдскинс» или «Буллетс». В разговоре он упомянул имя, которое стояло на первом месте в нашем небольшом списке подозреваемых.

— А как насчет того неудачливого актера Оторвы-Чаки? — Дядюшка Джимми сам первым вспомнил его, когда мы беседовали за столиком в Хо-Ву-Йанге, его ресторанчике на 8-й улице. На стене, прямо за спиной Джимми, висел небольшой плакатик с надписью:

«Иммиграция — самая искренняя форма лести».

— Ведь никто до сих пор так и не может поймать эту скотину, — напомнил Джимми. — Это, пожалуй, самый поганый человек во всем Вашингтоне. Не считая, разумеется, президента, — добавил он и злобно рассмеялся.

— Никаких трупов, никаких доказательств, — возразил Сэмпсон. — Мы до сих пор не знаем, существует ли этот Чаки на самом деле.

И это было сущей правдой. Вот уже несколько лет в районе ходили слухи о каком-то чудовищном убийце детей, орудовавшем в Нортфилд-Вилледж. Однако никто не мог сообщить по существу дела ничего определенного. Поэтому ничего доказано не было.

— Чаки не выдуман, — настаивал дядюшка Джимми, и его и без того узкие глаза превратились в тоненькие щелочки. — Он настолько же реален, как и сам дьявол. Иногда он даже снится мне по ночам, Алекс. И детям, которые живут поблизости.

— Ну, а что-нибудь более осязаемое, чем сны, известно об этом типе? Где его видели? Кто его видел? Как он выглядит? — возразил я. — Если можешь нам помочь, Джимми, то давай.

— О, с превеликой радостью, — всплеснул руками кореец. Он кивнул и набычился, так, что его пухлые губы, тройной подбородок и шея превратились в единую гармошку жирных складок. Джимми всегда одевался в шоколадно-коричневый костюм и носил желто-коричневую фетровую шляпу, съезжавшую ему на нос, когда он принимался жестикулировать. — А ты по-прежнему медитируешь, Алекс? Вступаешь в контакт с энергией «ци»?

— Я об этом иногда думаю, Джимми. Сейчас уровень моей энергии низковат, но меня беспокоит не это. Расскажи нам лучше про Чаки.

— Мне известно много историй, связанных с Оторвой-Чаки. Им даже пугают маленьких детей. Да что дети, если его боятся даже настоящие бандиты! На детских площадках среди молодых мам и бабушек, гуляющих с ребятишками, только о нем и судачат. И в моих магазинах частенько услышишь грустную историю об исчезновении ребенка. Я допускаю, что все эти рассказы имеют под собой почву. Нет хуже того, кто наносит вред детям. Я прав, Алекс? Или, может быть, ты думаешь иначе?

— Нет, я с тобой полностью согласен, поэтому мы с Сэмпсоном и болтаемся здесь с раннего утра.

Мне и раньше приходилось слышать о растлителе и убийце малолетних по кличке Оторва-Чаки. Поговаривали даже, что он иногда отрезал детям гениталии, причем пол жертвы не имел значения. И мальчикам, и девочкам. Не знаю, насколько правдивы пересуды о Чаки, но действительно, подобные случаи имели место в Нортфилде и Саутвью-Террас, неподалеку от этих мест. Кроме того, несколько детей просто бесследно исчезли.

У полицейских района не хватило ни сил, ни средств создать эффективную группу для поимки Чаки, при условии, конечно, что тот действительно существовал. Несколько раз я пытался поднять этот вопрос у своего начальства, но так ничего и не добился. Лишних детективов для патрулирования юго-восточного района выделять никто не собирался. Такой несправедливый подход настолько бесил меня, что я становился просто одержимым.

— Звучит, словно продолжение сериала «Миссия невыполнима», — заявил Сэмпсон, когда мы направлялись по Г-стрит к казармам морской пехоты. — Мы предоставлены сами себе и должны гоняться за химерой.

— А ты нашел хорошее сравнение, — невольно улыбнулся я, глядя на Человека-гору и удивляясь его воображению.

— Я думал, тебе этот образ понравится, — попытался оправдаться Сэмпсон. — Ведь ты у нас человек культурный и утонченный.

Мы шли и попивали душистый травяной чай, которым нас угостили в ресторане Джимми. Сейчас у нас был вид настоящих детективов: уверенная походка, поднятые воротники, колючий взгляд и все такое прочее. Большие злые детективы. Мне хотелось, чтобы все вокруг видели, что мы действительно работаем.

— Никакой зацепки, ни малейшего следа, ни единой улики, — пришлось согласиться мне с тем, как Сэмпсон оценивал текущее положение дел. — Но мы ведь все равно беремся за это расследование?

— Как всегда, — кивнул Джон, и глаза его приобрели такое жесткое выражение, что даже мне стало как-то не по себе. — Ну, теперь берегись, Чаки. Мы надерем твою мифическую задницу!

— Химерическую задницу, — поправил я.

— Именно так, Шоколадка. Именно так.

Глава 6

Мне нравилось снова работать вместе с Сэмпсоном на улицах юго-востока. И так было всегда, даже когда мы расследовали убийства, от которых кровь стыла в жилах. Последним нашим полем боя стали Северная Каролина и Калифорния, но тогда Сэмпсон подключался лишь в самом начале и уже в конце. Мы дружили с девятилетнего возраста и росли в одном районе. С каждым годом мы становимся еще ближе друг к другу. По-настоящему сближаемся.

— И какова наша первая цель здесь? — обратился ко мне Джон, когда мы шли по Г-стрит. На нем, как всегда, было длинное черное кожаное пальто, отвратительного вида солнцезащитные очки и черная блестящая бандана. Ему это очень шло. Сам внешний вид моего напарника помогал ему. — И как мы определим, насколько хорошо мы потрудились?

— Мы говорим всем, что разыскиваем человека, совершившего убийство возле школы Трут. Повсюду маячим, демонстрируя свои обаятельные рожи, и народ поневоле будет чувствовать себя защищенным.

— А потом мы ловим Оторву-Чаки и действительно отрываем ему все, что можно. — При этом Сэмпсон оскалился так, что ему позавидовал бы Серый Волк из «Красной Шапочки». — Я не шучу.

А я в этом и не сомневался.

До дома я добрался уже в начале одиннадцатого вечера. Бабуля Нана ждала меня. Деймона и Дженни она уже уложила спать. Ее озабоченный взгляд красноречиво говорил о том, что заснуть она не могла, что случалось с ней крайне редко. Ей не составило бы труда заснуть даже в эпицентре урагана, коим иногда становилась сама.

— Привет, дорогуша, — поздоровалась она. — У тебя был плохой день? Можешь не отвечать: сразу видно, что неважный. — Иногда она умеет проявлять и доброту, и сочувствие, и нежность. Мне она нравится в любом из своих настроений, хотя никогда не знаешь заранее, которое из них возобладает в следующую минуту.

Мы уселись рядышком на кушетку в гостиной, и моя восьмидесятилетняя бабушка сжала мою руку в своих ладонях. Я рассказал ей все, чем располагал на данный момент. Ее слегка сотрясала нервная дрожь, что для Наны тоже было нехарактерно. Она вовсе не слабая натура: ни в каком смысле. Бабуля редко демонстрирует свой страх, даже в моем присутствии. С возрастом она ничего не теряет, даже наоборот, становится только более проницательной и сосредоточенной.

— Мне очень плохо из-за убийства в школе Соджорнер Трут, — опустив голову, призналась Нана.

— Знаю. Я сам сегодня только об этом и думал. Работаем по всем направлениям.

— А что ты знаешь о Соджорнер Трут, Алекс?

— Я знаю, что она была когда-то рабыней, а впоследствии стала аболюционисткой.

— О Соджорнер Трут следует говорить, вспоминая таких выдающихся деятелей, как Сьюзен Б. Энтони и Элизабет Кэди Стентон, Алекс. Трут не умела читать, поэтому она запомнила почти весь текст Библии наизусть, чтобы обучать других. В общем-то, ее заслуга в том, что была остановлена расовая сегрегация в транспортной системе Вашингтона. И такая мерзость случилась в школе, носящей ее имя!

— Поймай его, Алекс, — неожиданно зашептала она тихим, безнадежным голосом. — Пожалуйста, поймай этого страшного человека. Мне даже не хочется произносить его имя — Чаки. Он действительно существует, Алекс. Это не выдумка и не пугало для детишек.