Чарльз Маклин - Домой до темноты Страница 7

— В полицию сообщила?

Сам покачала головой:

— Заела совесть, и я уж собралась звонить, но прикинула: если это был убийца, он знает, где я живу и как выгляжу. Кто ему помешает явиться по мою душу?

— Так не явился же? — возразил Джимми. — До вчерашнего дня ни слуху ни духу, верно? Чего же он угрожает только через год? Почему сейчас?

— Откуда я, на фиг, знаю? Надо было сразу сваливать. Если б не работа, только бы меня и видели.

— Ты осталась из-за Федерико, себе-то не ври. Ему ты сказала о звонке? Вообще кому-нибудь говорила?

Глаза ее заволокло слезами.

— Нет, никому.

Сообразив, что требуется помощь, она сразу подумала о Федерико. В минуту слабости даже стала набирать его номер, но остановилась. Если б получила отказ, она бы разлетелась вдребезги.

— Саманта, милая, — тихо позвал Джимми. — Что происходит? Расскажи.

«Может, попросить его отнести ноутбук Эду Листеру?» — раздумывала Сам. За неимением чехла компьютер был обернут пузырчатой пленкой и засунут в парусиновый портфель, который вместе с рюкзаком и чемоданом стоял в прихожей. Сам колебалась.

— Не могу… Поверь, не надо тебе в это влезать. Слишком опасно. Нам пора, а то поезд уйдет.

Она догадывалась, почему Страж вернулся. Наверное, как-то узнал о файлах Софи, что остались в компьютере; видимо, по ним его можно вычислить. Он пойдет на все, чтобы их заполучить.

7

Обшитый белой доской особняк исчез; на экране осталось куцее послание Сам Меткаф с просьбой больше ее не беспокоить. Но я все же написал ответ, в котором поблагодарил за информацию и спросил об имени пользователя и пароле для сайта domoydotemnoty. Никаких ссылок на ее колебания и никаких просьб пересмотреть свое решение — я писал кратко и по делу. Мне казалось, только так можно сохранить нашу хрупкую связь.

Маячок вызова погас. Лора компьютеры не переносит, но могла заметить мое нежелание откликнуться или даже понять, что я так и не ответил. Она отвернулась, с улыбкой слушая Бейли. Потом сквозь створчатую дверь прошла в спальню, и я облегченно вздохнул.

Открыв список контактов, я увидел, что бруклинская Озорница, которую я знал как Джелену (сообщить свое полное имя она не сочла нужным), оставила короткое сообщение, но сейчас была вне Сети или использовала невидимый режим. Секунду подумав, я начал отвечать. Она не дала мне закончить.

озорница: некогда… убегаю приблуда: сама же вызывала оз: осталось 45 минут, чтобы добраться до пенсильванского вокзала пр: что хотела сказать?

оз: так, ерунда… ну ладно, вчера приснилось, что у тебя неприятности, и это как-то связано с Флоренцией и твоей дочерью… все нормально?

Меня тряхнуло.

Я не говорил, что я в Италии и занят делом Софи. Порой ее интуиция граничила с телепатией. Островная кровь, смеялась она, бабка по материнской линии родом с Мартиники.

пр: все хорошо оз: но ты не дома?

пр: во Флоренции… с женой, завтра вылетаем обратно оз: значит, верно

Она знала о нашей утрате. Джелена редко касалась этой темы, однако всегда меня выслушивала. Ее сочувствие было не наигранным, но подлинно душевным. Как странно, что наши пути пересеклись благодаря Софи. После гибели дочери я часами бродил по всяким форумам, мучительно надеясь ухватить след, который выведет к ее убийце. В одном из чатов — названия уже не помню — я столкнулся с Джеленой.

Первый раз мы поговорили полгода назад; я сказал, что у меня горе, но не рассусоливал, избегая чрезмерных подробностей. К примеру, я умолчал о вероятности того, что Софи и ее убийца познакомилась в Интернете. Чтобы не отпугнуть Джелену.

пр: надо забрать кое-какие вещи софи. пришлось вернуться… сегодня пройдет поминальная месса.

оз: понятно, я бы за нее помолилась пр: кто мешает оз: не так… что-то нехорошо, эд… будь осторожен.

пр: не надумывай, все в порядке оз: забыла, ты кто по знаку?

пр: не смеши… тебе не пора на поезд?

оз: угу, вся издергалась, а ты меня забалтываешь пр: все наоборот оз: хорош звездеть

Джелена — или Джелли, как она предпочитает, — ушла из Сети, а я вывел на экран и с минуту разглядывал ее фотографию. Она прислала только этот поясной снимок, на котором изображена встрепанная темнокожая худышка в зеленоватой майке с вылинявшим логотипом «КЛЭШ»[18] на груди. Я не рассказывал, что в начале 80-х работал с этой группой, когда жил в Нью-Йорке и занимался музыкальным бизнесом. А то еще подумает, будто я стараюсь произвести впечатление. К тому же данный факт меня старит.

На снимке она выглядит невероятно юной и невероятно милой. Голова склонена набок, подбородок опущен, взгляд обращен в камеру — раскосые миндалевидные глаза (в роду еще индонезийские и голландские предки) смотрят с шалым выражением «а ну-ка?»; полные алые губы чуть кривятся — мол, хозяйка за словом в карман не полезет и всякую дурь терпеть не станет. По экранной картинке с низким разрешением не скажешь, красиво ли это лицо (она утверждает, что у нее мелкие черты), но оно притягивает, и, глядя на него, хочется улыбнуться.

— Эдди! — из спальни окликнула Лора. — Мы опоздаем.

Я закрыл файл и захлопнул ноутбук.

Рано или поздно столь яркая и привлекательная девушка непременно кого-нибудь встретит (вероятно, уже встретила), и тогда придет конец нашей необычной, но безобидной дружбе. Ей двадцать пять, мне сорок шесть, я семейный человек, и здесь наши различия только начинаются.

Ничего постыдного между нами не было. В реальной жизни я бы держал пари, что потаенные беседы возрастного женатого дельца с девушкой, которая годится ему в дочери, к хорошему не приведут. Возможно, я ни черта не понимал про Джелли. Для меня она была всего лишь прелестной фикцией, призраком, обитающим по другую сторону монитора.

С ней я на время сбегал от реальности. Только и всего.

8

Без Джимми она бы не справилась.

На вокзал приехали уже за полшестого; к платформе с венецианским экспрессом продирались сквозь ликующее сборище — кто ж знал, что в час пик вокзальная толпа разбухнет осатаневшими футбольными болельщиками.

Зажав билет в зубах, взмыленный Джимми на последних минутах погрузил Сам в поезд и отыскал ее место у окна.

— Считай, вагон-«люкс», — пропыхтел он.

Сам скривилась, взглянув на мутные оконца. Попутчица — престарелая дама во вдовьем трауре — вежливо кивнула. Сам ответила улыбкой и плюхнулась на сиденье.

Стало так легко, что кружилась голова. Джимми пытался пристроить чемодан на полку; вдруг поезд дернулся.

— Оставь, — сказала Сам. — Иди, а то еще уедем вместе. — Мелькнула мысль попросить его составить компанию. — Я выйду к двери. Тут кое-что есть для тебя… Ну иди, иди!

Она расстегнула чемодан. Шелковое платье лежало сверху. Оно было куплено ради Федерико, но теперь это уже не имело значения. Пусть достанется Джимми; правда, в оберточной бумаге отдавать неудобно, а изящная коробка выброшена, чтобы не занимала места в чемодане.

Сам помешкала, а затем вытряхнула на стол содержимое парусинового портфеля. Ноутбук перекочевал в чемодан; она прикрыла его одеждой и застегнула змейку крышки.

Попросив старушенцию присмотреть за вещами, Сам бросилась к выходу.

— Боже мой! — наигранно обрадовался Джимми, получив приметный черно-белый портфель. — Именно это я всегда хотел… А что там?

Сам рассмеялась; свесившись из тамбура, она поцеловала его в губы.

— Ты классный! Я твоя должница.

Кондуктор захлопывал двери вагонов. На платформе никого не осталось. Джимми заглянул в портфель и присвистнул:

— Видать, угрохала небольшое состояние…

Зацокали каблуки. Мимо пробежала женщина.

— Если не тот размер, цвет не понравится или еще что, можно обменять… магазин на виа Торнабуони.

— А как с ним? — Джимми поднял портфель. — Я тебе вышлю.

Когда захлопнулась дверь и поезд тронулся, он пошел рядом с вагоном. Сам уловила щебетание первых тактов «О Sole Mio»[19] — Джимми считал звонок потешным; он приостановился и посмотрел на дисплей. Сам улыбнулась, глядя на его тощую фигуру в прикиде плейбоя из фильма Феллини года семьдесят четвертого. Вновь кольнуло чувство вины за то, что подвергает друга опасности; но, кажется, никто за ними не следил. Она будет скучать по нему.

«Береги себя», — сквозь стекло проартикулировала Сам.

Джимми взмахнул рукой и пропал из виду.

9

Когда смеркается, главные ворота запирают и обитатели «Дома Нардини» пользуются неприметной калиткой в увитой плющом ограде со стороны виа Ручеллаи. Я пришел в семь. Хозяев не было, но я получил их разрешение осмотреть дом и подворье. В ту ночь Софи возвращалась из гостей и вошла через эту калитку.