Ромео - Тайтл Элис Страница 76

И тихий ответ Вагнера:

— Понятия не имею.

В половине седьмого вечера Майкл Вагнер вывел Сару на улицу через служебный выход больницы. Она надеялась, что домой ее отвезет Аллегро, но тот получил от шефа приказ дежурить возле Перри, который до сих пор не пришел в сознание, и сделать заявление для прессы — умалчивая, впрочем, о том, что на месте убийства Марголис было обнаружено неопознанное сердце. Этот факт решили не разглашать, до тех пор пока полиция не установит, кому оно принадлежало когда-то.

Сара пыталась добиться от Аллегро разрешения остаться, но тот жестко приказал ей уйти. Он понимал, что ее присутствие в больнице лишь подогреет страсти среди репортеров, которые и без того еще успеют надоесть ей.

— Я вас сначала накормлю, а уж потом отвезу домой, — сказал Вагнер закуривая, пока они шли по дорожке к машине.

Из больницы Сара позвонила Берни, предупредила его, что возвращается к себе, поскольку Перри поймали. Несмотря на мучающие ее сомнения, она очень хотела верить в то, что Роберт Перри и есть Ромео. Что наконец все позади.

— Что бы вам хотелось съесть? — спросил Вагнер.

— Я не голодна, — уныло ответила она.

— Тогда составьте мне компанию. Я умираю с голоду, — сказал он, помогая ей сесть в машину.

Пятнадцать минут спустя они уже сидели за столиком в «Солт энд Пеппер» — баре на Гиари. Вагнер заказал сандвич с яичницей, молочно-шоколадный коктейль и жареный картофель.

— У вас явно нет проблем с холестерином, — сухо заметила Сара.

— Молочный коктейль — это для вас.

Она слегка вспылила.

— Если бы я что-нибудь хотела, я бы заказала.

— Играете в голодающего?

Она нахмурилась.

— Ну, я пошутил, Сара. Мне просто хотелось немного развеселить вас. — Он вздохнул. — Похоже, никто из нас не расположен сейчас к веселью.

— Как вы думаете, Майк, он выживет?

— Доктор был весьма оптимистичен.

— Я все думаю о той бедной женщине, которую мы даже не знаем…

— Не думайте, Сара. Ни к чему это.

Кто-то из посетителей опустил монетку в музыкальный автомат, и по залу разлилась мелодия любви. Но у Сары в голове звучала лишь «Голубая рапсодия».

Вагнер достал сигарету, но проходившая мимо официантка указала ему на висевшую на стене табличку «Не курить». Он сердито посмотрел на нее, но тем не менее начал засовывать сигарету обратно в пачку. Сигарета сломалась у него в руке, и он сунул ее в карман.

Сара следила за его нервными, порывистыми движениями.

— Для вас это тоже подобно кошмару.

— Будем надеяться, что с ним покончено.

— Будем надеяться? Что это значит?

— Только то, что я сказал.

— Вы не уверены в том, что это Перри.

— Сейчас мы располагаем вескими уликами против него, но даже их недостаточно, чтобы привести его в суд и гарантировать обвинительный приговор. Конечно, если анализ ДНК даст положительный результат, мы будем на коне. Но это займет несколько недель. Может, и больше. Если только Перри не облегчит нам жизнь своим признанием.

— Как вы выдерживаете, Майк? Такую работу.

Вагнер положил вилку и ложку на салфетку.

— Кто-то же должен ее делать.

— Я серьезно. Вы всегда хотели быть полицейским?

— Не всегда.

— А чем еще вы хотели заниматься?

— Не будете смеяться?

— Неужели я сейчас на это способна?

Он пристально посмотрел на нее.

— Хорошо, я скажу, но только об этом мало кто знает, так что не распространяйтесь особо. Даже Джон не знает.

— Можете быть уверены: вашу тайну я сохраню, — сказала Сара, поднимая правую руку. — Слово скаута.

— Так вот: в детстве — да даже и в колледже — я серьезно думал о карьере певца.

— Певца? Вы поете?

— Ну, вот видите, я же предупреждал.

— Я не хотела выказывать такого удивления, — повинилась она. — Я имела в виду другое: почему же вы не поете? И где вы мечтали петь? В опере? На эстраде?

Он пожал плечами.

— Глупый какой-то разговор.

— Именно этого мне сейчас и хочется: просто сидеть здесь и вести глупые разговоры.

Их взгляды встретились и обменялись пониманием.

— Я пел в капелле школы «Сакраменто». И еще у меня были сольные партии, в паре мюзиклов. Потом, в колледже, у меня была девушка, ее отец владел маленьким ночным клубом. На уик-энды она меня туда возила. Как на гастроли. Однажды в клуб зашел музыкальный агент, он услышал мое пение и предложил мне сотрудничать с ним. Он рассчитывал пропихнуть меня в какой-нибудь клуб в Лас-Вегасе.

— И что, удалось ему это? — Сара почему-то никак не могла представить Майкла Вагнера в роли певца из кабаре. Блестящим юристом — да, пожалуй.

— Нет. Моя мама не загорелась этой идеей. Она хотела, чтобы я получил степень бакалавра. Впрочем, я так и пел в местных клубах все годы, пока учился.

— И как же так получилось, что вы сменили гитару на пистолет?

С рассеянным видом он достал еще одну сигарету и закурил, успев пару раз затянуться, прежде чем официантка, вернувшаяся с готовым заказом, не попросила его соблюдать правила. Он сунул сигарету в стакан с водой.

Как только официантка, забрав стакан, удалилась, он поставил перед Сарой молочный коктейль, а тарелку с жареным картофелем подвинул на середину стола.

— Мой отчим был полицейским. Он заставил меня поступить в Академию, после того как я закончил колледж. Поскольку после учебы я оказался не у дел, мне было все равно.

— А ваша мама? Как она отнеслась к этому?

Он улыбнулся.

— Ей казалось, что форма будет мне к лицу. Честно говоря, в то время она уже была очень больна, и мне не хотелось отрываться от дома. Странная штука жизнь. Я с головой ушел в учебу. И закончил Академию с блеском.

— Ваши родители, должно быть, очень гордились вами.

Вагнер уставился на сандвич с яичницей, к которому так и не притронулся.

— Мама умерла за месяц до того, как я закончил учебу. А отчиму грозило увольнение со службы за пьянство. Ему дали испытательный срок. Он несколько месяцев пытался бороться с пагубной привычкой, но алкоголь в конце концов победил его. — Он бросил на нее беглый взгляд. — Наверное, поэтому я и переживаю за Джона.

— Но Джон ведь не появляется на службе в пьяном виде? — с нарочитым безразличием в голосе произнесла Сара, стараясь не выказать своего интереса ко всему, что касалось Аллегро.

— Сейчас уже нет. Но у него были тяжелые времена. Потеря ребенка явилась для него чертовски сложным испытанием. Я еще не был знаком с ним в то время, но из разговоров знаю, что после той трагедии он и пристрастился к выпивке. Когда мы начали работать с ним в одной команде, он еще не до конца оправился от последствий долгих запоев. Думаю, если бы я познакомился с ним раньше, я бы помог ему справиться с недугом. Джон — это лучший партнер из всех, с кем мне доводилось работать.

Сара уставилась на стакан с коктейлем.

— Он никогда не говорил мне о ребенке.

— У него был сын. Он умер от спинномозгового менингита, когда ему было лет десять-одиннадцать.

— Как давно это случилось?

— Лет шесть тому назад. Он лишь однажды упомянул об этом в разговоре со мной. Когда был чертовски пьян. После этого больше ни разу не говорил о ребенке. Да и потом, Джон не слишком болтлив.

— Да, пожалуй.

Вагнер надкусил сандвич и запил его водой из стакана Сары, поскольку официантка не принесла ему свежей взамен.

— Что между вами?

Сара, приготовившаяся было отведать коктейль, встрепенулась.

— Между мной и Джоном? Ничего. С чего вы взяли, что между нами… что-то есть?

Вагнер потянулся за кетчупом.

— Не хотите попробовать? — жестко указал он ей на блюдо с жареным картофелем.

— Как бы то ни было, это не ваше дело, — агрессивно произнесла она. Неужели Джон проболтался приятелю? Нет, вряд ли. Вагнер сам же сказал: Джон не из болтливых. И уж совсем не похож на тех, кто, коснувшись женщины поцелуем, начинает трубить о своих любовных победах.

— Вот что я сделаю. Я полью кетчупом одну половину…