Джеймс Паттерсон - Четвертое июля Страница 8

Когда мы появились на крыльце, дождь закончился и тусклый день клонился к вечеру. Сотни людей собрались вокруг здания суда, желая поглазеть на полицейского, убившего девочку-подростка.

Микки и Юки отделились от нас, чтобы поговорить с прессой, и я понимала, что теперь мысли Шермана сосредоточатся на том, как защитить честь города Сан-Франциско и его полиции.

Мы с Джо вошли в сгрудившуюся вокруг толпу и двинулись в сторону переулка, где нас ждала машина. Я услышала громкие голоса, выкликавшие «Убийца детей, убийца детей!», и град вопросов, которые летели в меня, точно камни:

— О чем вы думали, лейтенант?

— Что вы чувствовали, когда стреляли в подростков?

Я узнала лица знакомых телерепортеров: Виктора Смита, Сандры Дюнн, Кит Морли, — все они брали у меня интервью, когда я выступала свидетельницей в громких судебных процессах. Теперь я старалась не замечать их и смотрела мимо наставленных на меня видеокамер и самодельных плакатов с надписью: «Полицейское насилие. Виновна!»

Я шла, высоко подняв голову и ни на шаг, не отставая от Джо, пока мы не добрались до черного седана.

Как только дверцы захлопнулись, водитель рванул с места и вырулил на Полк-стрит. Потом он резко развернул автомобиль и помчался в сторону Потреро-Хилл.

— Бройлз меня прикончил, — сказала я Джо.

— Судья тебя видела, она знает, с кем имеет дело. Жаль, что ей пришлось принять такое решение.

— На меня смотрели копы, Джо, — копы, которые со мной работают, для них я должна служить примером! На какое уважение я могу теперь рассчитывать?

— Линдси, все здравомыслящие люди в этом городе на твоей стороне. Что бы там ни говорили, ты отличный полицейский и прекрасный человек.

Пытаясь меня утешить, Джо добился того, чего не удалось Мейсону Бройлзу, — он заставил меня расплакаться. Я положила голову ему i ia плечо и залила слезами его синюю рубашку. Джо обнял меня и прижал к себе.

— Все в порядке, — пробормотала я. Джо протянул мне платок, и я вытерла глаза. — Это все чертова аллергия. Всегда плачу от тополиного пуха.

Молинари рассмеялся и крепче обнял меня за плечи. Мы пересекли Двадцатую улицу, впереди уже показались дома в викторианском стиле.

— Будь моя воля, прямо сейчас ушла бы с работы, — вздохнула я. — Но тогда все подумают, что я действительно виновата.

— Эти подростки были преступниками, Линдси. Никакой суд не решит дело в их пользу.

— Клянешься?

Джо промолчал. Я знала, что он полностью мне доверяет, однако не в его духе давать клятвы, которые он не мог выполнить.

— Тебе уже надо возвращаться? — спросила я, помолчав.

— Боюсь, что да. Как бы мне ни хотелось остаться. Работа в правительстве почти не оставляла Молинари времени на наши встречи.

— Когда-нибудь и у меня будет личная жизнь, — мягко добавил он.

— Да. И у меня тоже.

Что это было — обещание? Пустая надежда? Я снова положила голову на его плечо. Мы взялись за руки, наслаждаясь последними минутами вдвоем — быстрыми минутами перед долгими неделями разлуки, — и не говорили ни слова, пока не поцеловались на прощание возле моей двери.

Только вернувшись в свою тихую квартирку, я ощутила, до какой степени измотал меня сегодняшний день. Мышцы болели от постоянных усилий держать себя в руках, а впереди была полная неопределенность. Вместо того чтобы обелить меня в глазах общества и вернуть мне веру в себя, эти слушания оказались лишь репетицией перед новым разбирательством.

Я чувствовала себя как усталый пловец, который из последних сил дотянул до спасительного берега. Взяв Марту, я легла на большую мягкую кровать, натянула одеяло до подбородка и погрузилась в сон.

ГЛАВА 23

Первые лучи солнца уже пробивались сквозь облака, когда я затолкала в багажник последний чемодан и села за руль своего «иксплорера». Мне не терпелось выбраться из города, и Марта разделяла мои чувства — она с удовольствием высунула голову из окна автомобиля и размахивала хвостом.

В будний день утренние пробки на дорогах обычное дело, поэтому я сразу повернула на юг и по пути стала вспоминать свой последний разговор с шефом Траччио.

— На вашем месте я бы удрал отсюда куда-нибудь подальше, — заметил он. — Теперь ваши служебные обязанности под вопросом, так что считайте это внеочередным отпуском и отправляйтесь отдыхать.

Я поняла, что он хотел сказать. До тех пор пока мое дело не решено, начальство предпочитало сплавить меня с глаз долой.

Желаете, чтобы я убралась из города?

Конечно, сэр. Как прикажете, сэр.

В моей голове вихрем роились мысли по поводу недавних слушаний в суде — и страхи насчет будущих, еще предстоявших впереди. Потом я вспомнила про свою сестру Кэт и ее любезное приглашение, которое она бросила мне, словно спасительный круг. Господи, до чего же это кстати!

Минут двадцать я ехала по широкой и прямой дороге, проложенной среди гигантских валунов. Справа тянулся скалистый берег океана, а слева к небу вздымались зеленоватые горы.

— Эй, Бу! — Я назвала Марту ее уменьшительным прозвищем. — Мы едем на каникулы. Ты знаешь, что такое каникулы?

Марта повернула свою очаровательную мордочку и посмотрела на меня влюбленными глазами, затем опять высунула нос в окно и стала с любопытством обозревать окрестности. Она вырвалась из своей клетки — почему бы и мне не сделать то же?

Я взяла с собой кое-какие вещи — полдюжины книг, их мне давно хотелось прочитать, сборник видео с любимыми комедиями и старую акустическую гитару, на которой иногда бренчала последние двадцать лет.

Солнце все ярче заливало полотно дороги, и мое настроение немного поднялось. Погода стояла чудесная, весь день был впереди. Я включила радио и покрутила настройку, пока не нашла канал со старым рок-н-роллом.

Ведущий словно прочитал мои мысли и поставил хиты семидесятых и восьмидесятых — волшебное время моих школьных дней, когда мы с девчонками шатались по окрестным барам. Теперь опять было лето и долгие каникулы — которые, возможно, никогда не кончатся. Я прибавила громкость.

Музыка меня взбодрила, и я стала распевать старые шлягеры, подтягивая лос-анджелесскому року и мурлыча «Любовную игру» и «Отель "Калифорния"». Когда Спрингстин захрипел «Рожденный летать», я от восторга вцепилась в руль, ощущая, что душой и телом сливаюсь с песней. Даже моя Марта начала подвывать под «Пустые баки» Джексона Брауна.

Только тут до меня дошло.

Я тоже ехала с пустыми баками. Мигающий значок на приборной доске отчаянно сигналил о том, что у меня кончилось горючее.

ГЛАВА 24

Я остановилась у маленькой автозаправки почти на самой границе Халф-Мун-Бэй. Ее держал частный владелец, каким-то чудом ухитрившийся избежать поглощения крупной нефтяной компанией и сохранить это местечко — захолустное заведение с оцинкованным навесом над бензоколонками и написанной от руки вывеской: «Человек на Луне».

Пока я вытаскивала из машины свою раненую ногу, ко мне, вытирая руки ветошью, подошел молодой парень с рыжей шевелюрой. Поговорив с ним о бензине, я двинулась к стоявшему неподалеку автомату с прохладительными напитками. По дороге я оглядела захламленный двор, где вперемежку с зарослями сорняков громоздились стопки изношенных покрышек и всякая пляжная рухлядь.

Поднося к губам ледяную колу, я заметила стоявший в тени гаража автомобиль — и мое сердце пустилось вскачь.

Это был бронзовый «понтиак-бонневилл» восемьдесят первого года, как две капли воды похожий на машину, которую купил мой дядя Дуги, когда я училась в средней школе. Подойдя ближе, я заглянула в салон и подняла капот. Аккумулятор слегка заржавел, пару проводов перегрызли мыши, но в остальном все выглядело вполне прилично.

Мне в голову пришла новая идея.

Протянув пареньку кредитную карту, я ткнула большим пальцем за плечо и спросила:

— Эта старушка продается?

— Красивая машина, верно?

Автозаправщик усмехнулся из-под пыльной кепки. Сунув планшет под мышку, он провел по карте считывающим устройством и дал мне подписать квитанцию.

— Мой дядя купил такую же модель, когда ее только выпустили.

— Правда? Сейчас это уже классика.

— Она на ходу?

— Почти. Я над ней работаю. С трансформатором все в порядке, надо лишь поменять стартер, генератор и еще кое-какие мелочи.

— Я сама не прочь повозиться с двигателем. Может, договоримся?

Паренек опять усмехнулся — похоже, ему понравилась эта мысль. Он спросил, сколько я заплачу, и я показала четыре пальца.

— Да ладно вам, — сказал он. — Эта малышка стоит тысячу, а то и больше.

Я растопырила пятерню.

— Пять сотен баксов за кота в мешке.

Заправщик надолго задумался, будто прикидывая, насколько сильно я желаю заполучить автомобиль. Я уже собиралась поднять цену, когда он ответил: