Эд Макбейн - Протяни ребятам руку

Эд Макбейн

Протяни ребятам руку

Посвящается Филис и Рику

Глава 1

Шел дождь.

Дождь шел уже три дня, отвратительный мартовский дождь, который своей монотонной, неумолимой серостью смыл без остатка проблеск пробуждающейся весны. Метеопрогнозы по телевидению не ошиблись, обещая дождь на сегодня и завтра. От более долговременных прогнозов воздержались.

Но патрульному полицейскому Ричарду Дженеро казалось, что дождь идет уже целую вечность и что он, Ричард Дженеро, в конце концов будет смыт в какую-нибудь сточную дыру, из нее унесен в канализационную трубу и вместе с другими отходами вынесен в реку Харб или Дикс. На север ли, на юг ли, какая к черту разница: все равно обе реки грязные, от обеих несет отходами.

Подобно человеку, находящемуся в быстро погружающейся лодке по щиколотки в воде, Дженеро стоял на углу, обозревая ближайшие безлюдные улицы. Его резиновая накидка сливалась с черным, блестевшим от дождя асфальтом. Было чуть позже полудня, но вокруг не было ни души, и Дженеро чувствовал себя одиноким и покинутым. У него было ощущение, что он единственный человек во всем городе, который не нашел ничего лучшего, как выйти на улицу в такой дождь.

Размокну я на этих чертовых улицах, подумал он и кисло причмокнул, мысленно утешая себя тем, что в 3.45 дня его сменят на посту. Около пяти минут уйдет на то, чтобы вернуться в участок, не более десяти минут, чтобы переодеться. Полчаса – на метро, и к 4.30 он будет дома. За Джильдой надо заехать не ранее 7.30, таким образом, у него останется время немного поспать перед обедом.

Вспомнив о сне, Дженеро зевнул, приподняв голову. Сейчас же холодная капля побежала по шее. «Фу ты, дьявол», – воскликнул он громко и быстро оглянулся, чтобы удостовериться, что его не услышал какой-нибудь добропорядочный горожанин. Удостоверившись, что образ честного американского законоблюстителя не был разрушен, Дженеро зашагал по улице, чавкая сапогами по воде.

– Дождик, дождик, перестань, – мысленно повторял он.

Как ни странно, дождь не думал прекращаться.

– Ну, ладно. Дождь не так уж плохо, – убеждал он себя. – Во всяком случае, лучше, чем снег. При этой мысли его слегка передернуло, частично потому, что сама мысль о снеге приводила в дрожь, но еще и потому, что мысль о снеге или зиме всегда напоминала ему мальчика, которого он когда-то нашел в подвале.

– А ну-ка, кончай! – скомандовал он себе, – достаточно того, что идет дождь. Не хватало еще думать о леденящих душу мертвецах.

Лицо мальчика было синим, по-настоящему синим. Он сидел на кровати, наклонившись вперед, и до Дженеро не сразу дошло, что у мальчика на шее – петля и что он мертв.

– Послушай, прекрати думать об этом. От этих мыслей дрожь по коже. Но ты же полицейский, – увещевал он себя. – В чем же по-твоему заключается работа полицейского? Только в тушении пожаров да наведении порядка на бейсбольных соревнованиях? Надо примириться с тем, что время от времени полицейскому приходится иметь дело с трупами.

Ох, не надо. У меня все леденеет внутри. Но ведь именно за это тебе платят, парень. Никуда от этого не денешься. Работа полицейского связана с насилием, и это факт, от которого никуда не деться. Кроме того, этот случай с мальчиком произошел так давно, столько воды... Вода. Господи, неужели этот дождь никогда не перестанет?

– Нет, я выберусь из этого потопа, – решил он. – Зайду-ка я в пошивочную к Максу. Может быть, мне удастся уговорить его расщедриться на то сладкое праздничное вино, и тогда мы с ним выпьем за Бермуды. – Он зашагал вниз по улице и толкнул дверь пошивочной.

Звякнул дверной колокольчик. В мастерской на него пахнуло паром и запахом вычищенной одежды. Он почувствовал себя легче, как только переступил порог.

– Привет, Макс.

Макс, сидевший за швейной машинкой, поднял свое круглое лицо в венчике седых волос, обрамлявших его лысеющую голову подобно нимбу, и сказал:

– Вина у меня нет.

– Кто говорит о вине? – виновато улыбаясь, возразил Дженеро. – Ты же не выставишь меня из мастерской в такую жуткую погоду?

– В любую погоду – жуткую или нет – я не собираюсь выставлять тебя из моей мастерской, поэтому прекрати паясничать. Но я предупреждаю тебя, прежде чем ты начнешь клянчить, что вина у меня нет.

– Никто и не просит вина, – ответил Дженеро и, придвинувшись поближе к радиатору, стянул с рук перчатки. – Что ты делаешь. Макс?

– А что, разве не видно? Обдумываю, как бы взорвать Белый дом. Что еще можно делать, сидя за швейной машинкой?

– Я имею в виду, что ты шьешь?

– Форму для Армии Спасения.

– Ну, и как идет дело?

– Видишь ли, осталось еще несколько портных в городе, для которых их работа заключается не только в глажении и чистке одежды. Глажение и чистка – дело машин. Покрой одежды нельзя доверять машине. Это дело человека. Макс Мэндель – закройщик, а не гладильная машина.

– И причем первоклассный закройщик, – вставил Дженеро, наблюдая за реакцией Макса.

– И все равно вина нет; – повторил Макс. – И вообще, почему ты не на своем посту и не выполняешь своих прямых обязанностей по предотвращению преступлений?

– Кому придет в голову совершить преступление в такую погоду? Единственное преступление, которому благоприятствует такая погода – это проституция.

Наблюдая за лицом Макса, Дженеро увидел веселую искорку в глазах старика и понял, что его юмор оценен. Дженеро почувствовал, что появляется шанс подобраться к вину. Макс начинал находить удовольствие в его шутках, а это был хороший признак. Теперь оставалось вызвать в старике чуточку сочувствия.

– Такой дождь, как сегодня, пронизывает до костей. Буквально до костей, – пожаловался он.

– Ну и что дальше?

– Да ничего. Просто так говорю. Пронизывает до самого нутра. И хуже всего то, что нельзя даже заскочить в бар или еще куда-нибудь, проглотить чего-нибудь согревающего. Понимаешь, не дозволено.

– Ну и дальше?

– Да что дальше? Ничего. А у тебя здорово получается эта форма, Макс.

– Благодарствую.

В мастерской воцарилось молчание. Монотонный звук дождя, барабанящего по тротуару, заполнил паузу.

– Пронизывает до самого нутра, – повторил Дженеро.

– Ну хорошо, до самого нутра. Ты уже это говорил.

– Вызывает озноб.

– Хорошо. Согласен. Вызывает озноб.

– Вот именно, сэр, – обрадовался Дженеро, согласно кивая головой.

– Вино в задней комнате, около гладильной машины, – произнес Макс, не поднимая головы. – Не пей слишком много, а то опьянеешь, и меня арестуют за совращение полиции.

– Ты хочешь сказать, что у тебя все-таки есть вино, Макс? – делая невинное лицо, спросил Дженеро.

– Послушайте этого невинного младенца! Есть ли у меня вино? Иди, иди в заднюю комнату. Пей вволю, только оставь немного в бутылке.

– Ужасно мило с твоей стороны. Макс, – просиял Дженеро. – Я и не думал...

– Иди, иди... Будешь тянуть, передумаю.

Дженеро прошел в заднюю комнату. Найдя бутылку на столе, около гладильной машины, он откупорил ее, сполоснул стакан над раковиной, находящейся возле запыленного окна, и наполнил его до краев. Он поднес стакан к губам и, осушив залпом, облизнулся.

– А ты. Макс, будешь? – крикнул он.

– Армии Спасения может не понравиться, если я буду шить их формы в нетрезвом виде.

– Это очень правильно. Макс, – съязвил Дженеро.

– Так что давай, пей еще стакан и кончай мне мешать. У меня из-за тебя получаются слишком мелкие стежки.

Дженеро выпил еще стакан, закупорил бутылку и вышел в мастерскую, энергично потирая руки.

– Теперь я готов ко всему, – сказал он, улыбаясь.

– К чему ко всему? Сам сказал, что в такую погоду ничего, кроме проституции не происходит.

– И к этому тоже готов, – пошутил Дженеро. – Давай-ка закрывай мастерскую, Макс, и пойдем, найдем себе по хорошей девочке. Идет?

– Перестань дурачить старика. Моя жена покажет мне девочку. Ей ничего не стоит пырнуть меня ножом за такие дела. Иди, иди. Займись своими обязанностями. Прибери к рукам пьяниц и бродяг. Оставь старика в покое. Можно подумать, что я держу бар или гриль, а не пошивочную мастерскую. Если каждый полицейский, который не прочь выпить, будет заходить ко мне за вином, думаю правительству придется включать это вино в счет уплаты моего налога. Пожалуй, настанет день, когда я наполню бутылку ядом вместо вина. Может быть тогда, наконец, надоедливые полицейские из 87-го оставят меня в покое. Иди. Сгинь.

– Ой, ой. Ты сам знаешь, что не равнодушен к нам.

– Так же, как к тараканам.

– Больше, чем к тараканам.

– Точно. Как к водяным крысам, – съязвил Макс.

Дженеро натянул перчатки.

– Ну, возвращаемся на мостик, – сострил он.

– На какой мостик?

– Мостик корабля. Шутка, Макс. Ну, понимаешь, дождь, вода, корабль. Вахтенный на мостике. Дошло?