Виктор Пронин - Банда 7 Страница 10

— Включайся, Павел Николаевич, — сказал Худолей таким тоном, будто все предварительные слова сказаны. — Теперь, когда мы имеем в наличии труп, ты просто обязан заняться этим делом.

— Света местная? — спросил Пафнутьев.

— Не знаю, — растерялся Худолей. — Наверное.

— Сомневаюсь. Она не может быть местной. Живет одна, в однокомнатной квартире, ее посещают странные личности...

— Ты хочешь сказать, что Света...

— То, что я хочу сказать, я говорю, — жестковато ответил Пафнутьев, понимая, что именно такой тон в разговоре с раскисшим от несчастья Худолеем наиболее уместен. — Кому принадлежит ее квартира?

— Ты имеешь в виду...

— Она снимает эту квартиру? Арендует? Ей позволили там пожить какое-то время? Света сама купила ее или же ей позволили внести деньги, а на самом деле квартира принадлежит кому-то другому? Ты можешь ответить внятно хоть на один из этих вопросов?

— Нет, — ответил Худолей, не задумываясь.

— О чем вы с ней говорили? Что обсуждали? Чем вообще занимались?

— Если я тебе отвечу, Паша, ты покраснеешь до корней волос. И тебе будет неловко за неуместное любопытство.

— Это не любопытство, — Пафнутьев не пожелал проникнуться срамными тайнами Худолея. — Это следствие.

— Оно уже началось, Паша?

— Три дня назад.

— И у тебя есть успехи? Неужели такое возможно? Какой ты все-таки умный, Паша. — Худолей прижал свои ладошки к груди и посмотрел на Пафнутьева, придав своему лицу выражение, в котором можно было различить восторг, преданность и даже осознание собственной беспомощности. — Что ты пьешь, Паша, последнее время? Я готов сбегать немедленно.

— Немедленно, прямо сейчас, ты занимаешься квартирой Светы. Все, что можно о ней знать, ты должен знать. Метраж, ремонт, площадь жилая и общая, размер туалета и стоимость унитаза, мнение соседей, сплетни, участковый, прописка, юридическое обоснование...

— Обоснование чего?

— Участковый говорил, что у этой квартиры недавно сменился хозяин. Помнишь?

— Наверное, я был в беспамятстве, — признался Худолей.

— Юридическое обоснование купли-продажи. Договор, свидетельство...

— Свидетельство чего?

— Юристы подскажут. Есть такой документ. Расписки, банковские бумаги...

— О чем?

— Сейчас деньги не дают из рук в руки, их переводят через банки, через специальные ячейки с системой обмена ключей, проверкой купюр...

— Паша! И ты все это знаешь?! — воскликнул Худолей почти в ужасе.

— К концу дня и ты все будешь знать. Причем заверяю — гораздо полнее, чем я. У тебя будут фамилии, имена, адреса, суммы, расписки... Дальше говорить?

— Вполне достаточно, Паша. Потому что я перестал слышать твои слова и понимать их смысл сразу после того, как ты произнес «купля-продажа». Я тут же вырубился.

— Это было заметно.

— И еще, Паша... Ты тонко так намекнул на понятие, которое означает женщину легкого поведения... Так вот, должен сообщить... Меня это не смущает. Я проехал через это, Паша.

Пафнутьев помолчал, исподлобья рассматривая Худолея, потом перевел взгляд на стол, подвигал в растерянности бумаги, блокноты, зачем-то поднял трубку, послушал гудок.

— Я сказал предположительно. А что касается женщины, которую убили... То я почти уверен — она из них. Зона повышенного риска.

— Я расширил твое предположение. И вот что хочу, Паша, сказать... Ты должен заботиться только о четкости и ясности своих слов. Пусть тебя не тревожат мои чувства, какими бы трепетными они ни казались. Это не любовь, Паша. Я знаю, что такое любовь. Это совсем другое. Гораздо страшнее. Я сейчас даже не уверен, что Света так уж мне нужна. Да, Паша, да! Я в этом вовсе не уверен. Но если кто-то скажет, что... Если кто-то мне скажет, что... Что я должен взорвать город, чтобы ее вернуть... Я взорву город, Паша.

— И правильно сделаешь, — кивнул Пафнутьев. — Только чуть попозже.

Худолей оказался не столь уж беспомощным, как он сам о себе думал. Несколько лет работы с Пафнутьевым даже в качестве эксперта дали ему и знания, и опыт, позволявшие поступать правильно, вопросы задавать грамотные, вести себя осторожно и неуязвимо. Желание во что бы то ни стало найти Свету, нервная взвинченность, в которой он пребывал последнюю неделю, придали его уму несвойственную остроту, незнакомую доселе цепкость, а непривычно трезвая жизнь придала телу, духу легкость и неутомимость, с которыми он тоже столкнулся в себе впервые.

Прежде всего он направился в домоуправление.

И сразу же наткнулся на открытие, которое предвидел Пафнутьев, отправляя его в свободный поиск. Домоуправление располагалось в полуподвале, за дверью, обитой ржавой жестью. С трудом открыв ее, Худолей оказался в полутемном коридоре, забитом посетителями, в основном бойкими, раздраженными старухами, пришедшими, видимо, решать проблемы вроде протекающего крана, неработающей розетки, выбитых стекол.

Сжавшись, опустив глаза и надвинув шапочку на самые брови, Худолей протиснулся сквозь толпу и уже вплотную приблизился к двери со стеклянной табличкой «Начальник», но вдруг почувствовал, как сразу несколько цепких старушечьих рук вцепились в его куртку и потащили обратно. Несмотря на изможденный вид и предсмертную печаль в глазах, старухи оказались на удивление сильными, и Худолею удалось удержаться у двери, только ухватившись рукой за металлическую ручку. Он боялся, что еще немного старушечьих усилий — и ручка оторвется от двери вместе с шурупами.

— Очередь! — закричали старухи, словно опознав в Худолее давнего своего и ненавистного врага. — Куда без очереди?!

— Кто последний, я за вами? — спросил Худолей, обернувшись.

— В очередь! В очередь! — Старушечья масса заколыхалась, надвинулась на Худолея. На какое-то мгновение ему стало попросту страшно: искаженные яростью лица были совсем рядом, все они орали, показывая редкие зубы, железные челюсти, какие-то розовые провалы внутрь организма.

— Я на минутку! — беспомощно пропищал Худолей.

— Мы все на минутку! — было ему ответом.

— Я из прокуратуры!

— Мы все из прокуратуры!

— Я по поводу убийства!

— Мы все по поводу убийства! — жарко дохнула на Худолея старушечья масса, продолжая оттаскивать, оттирать его от двери, за которой сидел начальник.

Трудно сказать, чем бы все это кончилось, но Худолей, рванувшись из последних сил, сумел ослабить хватку цепких, когтистых пальцев, чуть приоткрыл дверь в кабинет, протиснулся в образовавшуюся щель и тут же, захлопнув за собой дверь, набросил на петлю крючок.

И только тогда повернулся к столу.

За столом сидела полная женщина с дымящейся сигаретой и тяжелым усталым лицом. На Худолея она смотрела совершенно спокойно, может быть, даже с некоторым пониманием. Больше никого в кабинете не было, и это озадачило Худолея — он полагал, что увидит здесь такую же толпу, от которой спасся минуту назад.

— Прорвался? — спросила женщина низким сипловатым голосом.

— Еще не уверен, но похоже на то. Мне казалось, что меня тащат в преисподнюю, — жалобно усмехнулся Худолей.

— Хх, — ответила женщина, что должно было, видимо, означать смех, — я каждый день там бываю. С утра до вечера. И ничего, пока удается выкарабкиваться. Хотя я в этом уже не уверена.

— Мне казалось, что тут у вас полно народу.

— Нет, я решила немного подумать.

— О чем?

— Как жить дальше... Мне не нравится такая жизнь, — она кивнула в сторону клокочущего коридора. — Мне захотелось другой жизни. Где море теплое, песок и пляж.

— Март, вода еще холодная.

— Я подожду, — сказала женщина и, с силой раздавив окурок в тарелке, которая стояла перед ней, подняла на Худолея глаза уже с некоторым смыслом, некоторым выражением. — Номер?

— Чей?

— Ваш.

— Мой номер восемь, когда надо спросим, — ответил Худолей неожиданно подвернувшейся детской присказкой.

— Смешно, — кивнула кудлатой головой женщина. — Надо будет запомнить. Но я спрашиваю номер квартиры и дома.

— Там, где я живу?

— Мне безразлично, где вы живете и с кем. Ведь вы пришли ко мне по квартирному вопросу?

— Да, меня интересует семнадцатая квартира этого дома.

— Понятно. Значит, ваш номер не восемь, а двадцать четыре семнадцать. Запомните.

— Да, я усвоил.

— Итак?

— Я из прокуратуры, и меня интересует...

— Удостоверение, — женщина протянула пухловатую руку с алыми длинными ногтями — похоже, она и в самом деле собиралась на море, только на море можно носить такие ногти. Внимательно прочитав все, что было написано в удостоверении, женщина подняла на Худолея глаза. — Тут сказано, что вы эксперт. По каким вопросам?

— По жилищным, — не задумываясь, ответил Худолей.

— Нехорошая квартира. — Женщина вынула из пачки очередную сигарету, сморщившись от огня и дыма, прикурила, выпустила дым куда-то вниз, так, что он еще долго поднимался из-под стола мимо лица домоуправа.