Виктор Пронин - Каждый день самоубийство Страница 10

– Как подойти... Но если судить по внешней стороне событий – нечто из ряда вон.

Кувакин был немного ниже Демина, немного старше. Выглядел он усталым. Не потому, что так уж устал за этот день, просто работа, которой он занимался, никогда не кончалась, он знал, что ее никогда не сделаешь всю, она не давала возможности остановиться и перевести дух. И Кувакин принял это как должное, как вполне естественное свойство профессии, и постепенно установилась в его движениях, в манерах этакая усталая медлительность.

– Вряд ли я способен на нечто чрезвычайное.

– Коля, на тебя вся надежда! – быстро сказал Демин, привычно втискиваясь в угол.

– Труп? – Точно. Девушка. Прекрасная молодая девушка, которая могла бы осчастливить кого угодно.

– За что же ее?

– Сама, Коля. В этом-то все и дело, что сама.

– Прекрасные девушки, насколько мне известно, редко идут на столь крайние меры. У прекрасных девушек всегда есть несколько запасных выходов. Жизнь великодушна к прекрасным девушкам, если они не очень капризны. Мне иногда кажется, что они частенько злоупотребляют своими привилегиями. Хотя в трудную минуту становятся на удивление трезвыми и расчетливыми.

– Очевидно, были крайние обстоятельства, Коля. – Демин любил разговаривать с Кувакиным, слушать его житейские мудрости.

– Крайние обстоятельства, Валя, всегда есть. Главное, считаешь ли ты их крайними... Или бодаешь левым рогом.

– Видно, девушка была не из бодливых.

– Конечно, – согласился Кувакин, – бодливые с собой не кончают. Ладно, будем считать разминку законченной. Выкладывай.

– Ты сейчас работаешь с Татулиным...

– Мне иногда, Валя, кажется, что не я, а он со мной работает. Неделю голову морочит – и ни с места. Но вроде начинает созревать. Он что, к твоей девушке руку приложил?

– Что это за тип?

– Спекулянт. «Работал» в комиссионках по эту сторону прилавка. Магнитофоны, транзисторы, магнитолы и так далее. Дорогие игрушки. Скупка, продажа, в общем, он освоил все смежные специальности. Брать его можно было давно, знали, чем занимается, но поймать с поличным не могли. Как ни остановят ребята – говорит, купил, принес сдать, что угодно говорит. Мол, страсть у меня такая, не могу долго одним магнитофоном тешиться. А недавно гражданин Татулин повел себя довольно странно – активность небывалая, но товара при себе нет, к прилавкам не подходит. Однажды, ребята рассказывали, вроде столковался с кем-то, локотком гражданина к выходу подталкивает, в сторонку оттирает, в подворотню манит. Там вынимает наш Григорий Сергеевич женскую сумочку, раскрывает ее, и у «клиента» глаза начинают вылезать из орбит. Решили наши ребята помочь человеку, подходят. Татулин, как начинающий фокусник, небрежным движением сует сумочку за мусорный ящик. Мол, я не я и сумка не моя. Но гражданин клиент оказался человеком принципиальным – чтоб никто, не дай бог, не подумал, будто сумка его, он клятвенно всех заверил, что хозяин ее – Татулин. Открывают ребята сумку и чувствуют, что у них тоже глаза начинают потихоньку из орбит вылезать...

– Знаю, – сказал Демин. – Валюта всех стран и народов.

– Да. Валюты, между прочим, не так уж много в пересчете на рубли, но разнообразие уникальное. Ребята со всех этажей приходили полюбоваться.

– Сколько в общей сложности?

– Тысячи на две. Ну что, начинается следствие... Откуда, спрашиваем, другие вопросы задаем. А он...

– А он говорит, что слабость проявил, хотел, мол, человеку помочь, что никогда больше заниматься такими нехорошими делами не будет ни за какие деньги, – быстро сказал Демин.

– Все именно так, – подтвердил Кувакин.

– Что он собой представляет?

– А, ничего особенного. Малограмотный проходимец с несколько повышенной наглостью, которая выражается довольно странно – Татулин совершенно бессовестно прикидывается дураком. Когда-то учился в радиотехническом техникуме, но не закончил. Выгнали за спекуляцию. Занимался этим малопочтенным делом чуть ли не на лекциях. Устроился в механизированную колонну диспетчером. Выписывал путевки, оформлял документы, вел какой-то учет. Брал взятки у водителей. Небольшие, но постоянно. Водители мне рассказывали, что к нему в окошко без трояка не суйся, даже если хочешь узнать, который час. Последнее время работал снабженцем. Что его всегда подводило, так это нетерпение. Никак не мог смириться с тем, что кто-то живет лучше его. И он ударился в торговлю магнитофонами, транзисторами... Остатки образования позволяли ему весьма значительно рассуждать о достоинствах или недостатках какой-то модели – среди спекулянтов большим спецом был. Мужик на пятом десятке, но не женат. Думаю, не женится из экономии. Живет с мамашей.

– С мамашей его я сегодня утром беседу имел.

– Ага... По моим следам, значит, идешь.

– Кстати, она упомянула какую-то женщину... Ну, которая его якобы на это дело подбила...

– Ха! – рассмеялся Кувакин. – Ты, Валя, даешь! Он мне каждый день женщин называет, с адресами, именами и прочими опознавательными знаками.

– Сколько уже назвал?

– Четырех.

– Селиванова есть среди них?

Кувакин выдвинул ящик стола, достал тоненькую серую папку и начал медленно переворачивать листки дела.

– Есть и Селиванова, – наконец сказал он. – Но мы пока ее не отрабатывали.

– Не придется ее отрабатывать, – сказал Демин. – Сегодня утром она выбросилась из окна.

– Ого! – присвистнул Кувакин. – Значит, и у меня труп.

– Один на двоих, Коля. Так что будем работать в контакте. Скажи, в какой связи он называл женщин?

– Говорил, что это люди, которые дали ему валюту для продажи. Но каждый раз оказывалось, что названная женщина не имеет никакого отношения к валюте. Понимаешь, в сумочке, кроме денег, мы нашли клочок газеты, и там, на полях, записан курс валют – сколько стоит в рублях, к примеру, фунт, доллар, гульден и так далее. Список составлен не Татулиным. Мы взяли образец его почерка и сопоставили. И ни одна из названных женщин тоже не писала этой записки. Отсюда вывод – он назвал не тех.

– Может быть, лучше сказать – не всех.

– Скорее всего. Вот эта записка.

Демин осторожно взял клочок газеты и начал внимательно рассматривать его. Записка была написана красной пастой, шариковой ручкой. Остроголовые, корявые буквы к концу строки становились мельче, опускались вниз – человек, писавший записку, видно, не любил переносов и все слова старался втиснуть до края листка.

– Ну, что скажешь? – спросил Кувакин.

– Много чего можно сказать. Почерк интересный. Скорее всего женский. Но писала не Селиванова. Ее почерк я уже знаю. Писал, видимо, человек с высшим образованием – почерк испорчен конспектами. Когда во что бы то ни стало нужно поспеть за преподавателем, когда это приходится делать часто, много, долго, несколько лет, почерк превращается вот в такие каракули. И заметь, автор не признает заглавных букв. Все большие буквы – это крупно написанные обычные. Грамотный человек... Названия стран, валют написаны без ошибок, причем иностранные слова знакомы автору, написаны с ходу, легко. Когда слова неизвестны, их по буквам переписывают, а здесь – с этакой небрежностью... Что еще... Судя по всему, автору, вполне возможно, приходится пользоваться пищущей машинкой или услугами машинисток.

– С чего ты взял? – с сомнением проговорил Кувакин.

– Очень четкие абзацы. Отбивка, красная строка, абзац – все это ярко выражено. И еще – почерк, несмотря на то, что некрасивый, ужасный почерк, в то же время очень разборчивый. Машинистки не любят копаться в каракулях.

– Слушай, да ты прямо колдун!

– Нет, пока только учусь, – усмехнулся Демин. – А написано на стекле или на полированном столе.

– Боже, а это с чего взял?!

– Смотри, бумага газетная, плохая бумага, ручка пишет неважно, приходилось несколько раз обводить одну и ту же букву, давить на бумагу больше, чем нужно, но на оборотной стороне листка нет ни одной вмятины, не проступила ни одна буква, гладким остался листок...

– Ты что, экспертом работал? – спросил Кувакин.

– Нет, Коля, я был внимательным студентом. Ну ладно, какие твои прикидки, откуда у Татулина столько валюты и в таком разнообразии?

– Ох, Валя! Неприятное дело, боюсь даже до конца додумывать. Понимаешь, Татулин назвал только женские имена... Троих я вызвал, допросил, записал их показания. Все они неплохо разбираются в ресторанах, знают, например, что такое «Интурист»... И Селиванова твоя, очевидно, знала.

– Кстати, сегодня ей некая Ирина назначила встречу в «Интуристе», – сказал Демин. – Да! Среди тех, кого назвал Татулин, есть Ирина?

– Нет, Ирины нету. Так вот «Интурист»... Там всегда полно иностранцев... Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Да. Установлено, чья сумочка была у Татулина? Ну, с этой валютой?

– Нет. Он называет хозяек одну за другой, но... лукавит, темнит. Думаю, настоящую, истинную хозяйку так и не назвал.