Аркадий Адамов - ДЕЛО «ПЕСТРЫХ» Страница 10

— Надо установить их связь с Валентиной Амосовой, — предложил Сергей.

— Нет, — резко возразил Зотов. — Терпение, Коршунов. Забудьте на время об Амосовой. Прежде всего надо установить их связь между собой. Потом — что они делали в ту пятницу. Это трудно, прошло уже дней десять, но это необходимо.

Через полчаса Гаранин и Коршунов поехали по указанному адресу. С особым заданием уехал Лобанов.

Узенький и кривой переулок в Замоскворечье — точно чудом сохранившийся осколок прошлого века: одноэтажные и двухэтажные деревянные домишки с палисадничками, мезонинами и галерейками, скамейки у ворот и булыжная мостовая. Только антенны телевизоров да стоявшие у тротуара две-три машины нарушали это впечатление.

Сергей и Костя шли рядом, разморенные жарой, и лениво переговаривались.

— Дом четырнадцать, — сказал Костя, — еще четыре дома.

Друзья повернули за угол и внезапно остановились, переглянувшись. Впереди, через два дома от них, около тротуара стояла большая черная машина. Хорошо был виден номер: «МГ-14-88». Около дома на скамейке сидел парень лет двадцати в красной майке и не спеша наигрывал что-то на гармони, то и дело пригибаясь к ней ухом.

— Что ж, начнем, — тихо проговорил Костя.

Они приблизились к парню и, поздоровавшись, сели рядом на скамейку.

— Ну и машинка! — восхищенным тоном произнес Костя. — Это какое же начальство у вас здесь живет?

— Начальство, — презрительно протянул парень. — Тоже мне. Это, видишь, Колька Зайчиков, шофер, домой прикатил.

— Обедать?

— Кто его знает. Он и так раз пять в день приехать может. Начальство, видишь, на заседании сидит, а Колька катается себе. Вчера вон мать на рынок возил. Представляете? Картинка.

— И приятелей, наверно, катает? — вступил в разговор Сергей.

— А как же. И девчонок тоже.

— А ты катался?

— Раньше катался. А теперь нет. Мы с Колькой, считай, уже дней десять как не разговариваем. Да мне плевать. Завтра в деревню, видишь, еду, в отпуск. Вот, — указал он на гармонь, — программу готовлю.

— Отчего же вы с Колькой поссорились? — равнодушно спросил Костя.

— Да как же, — сердито ответил парень. — Обещал в тот день прокатить с утра. Мне аккурат во вторую смену выходить пришлось. Мастер один заболел. Ну, а мне вроде доверяют. Так вот жду я Кольку. Даже костюм выходной надел. И еще того хуже, девушку знакомую пригласил. Наконец смотрим — подкатывает. Вдруг, откуда ни возьмись, дружок его, Славка Горелов выбежал, чтой-то пошептались и вдвоем, видишь, укатили.

— Что ж это он так? — удивился Сергей.

— Смеялся еще потом. Говорил, дело важное было, подзаработал на чем-то. И верно. На другой день они со Славкой здорово гуляли. Известно — шпана, хоть и студент Славка-то.

— А в какой же это день поездка твоя не удалась, можешь вспомнить? — спросил Костя.

— Очень даже могу. В прошлую пятницу. А вам, собственно, зачем это? — насторожился парень.

— Ну, друг, с тобой, видно, хитрить не надо. Человек ты серьезный. На, гляди, — и Костя протянул ему свое удостоверение.

Парень присвистнул от удивления.

— Достукались, значит?

— Вроде да.

— Поделом. Гниды, а не люди.

Петр Гвоздев, несмотря на простоватый вид, оказался человеком толковым, наблюдательным и деятельным. Он не только сам дал весьма точные и подробные показания, но и превратил свою комнату в некую оперативную штаб-квартиру, куда вызывались по его же совету другие очевидцы и свидетели. Вызывал их сам Гвоздев, очень искусно и незаметно для окружающих. Он же начинал разговор одним и тем же, невинным на первый взгляд вопросом:

— Ты помнишь ту пятницу, когда я на Колькиной машине кататься собрался?

— А то как же, — ухмыльнулся в пегую бородку сосед по квартире, — такого форса навел на себя и вдруг — конфуз на весь двор. А поделом, — назидательно прибавил он, — не води компании с этими обормотами. Что Колька, что Славка. А ты токарь большой руки, талант, грамота у тебя, опять же портрет снимали.

Гвоздев покраснел и с независимым видом полез за папиросой.

— А почему вы думаете, что этот случай был именно в ту пятницу, седьмого? — спросил Костя.

— Ну, почему, почему… — смутился старик.

— Да ты ведь, Прокофий Кириллович, в тот день за пенсией ходил, — вмешался Гвоздев. — Неужель забыл?

— Так и есть, — обрадовался Прокофий Кириллович.

Видно было, что полученное оскорбление Гвоздев переживал бурно и широко: весь двор знал об этом, и все симпатии были на стороне Гвоздева.

Под вечер Гаранин и Коршунов возвращались в самом приподнятом настроении.

— Вот парень попался — золото! — восхищенно говорил Сергей. — Но подготовку к концерту мы ему все-таки сорвали.

— За него не беспокойся. Такой лицом в грязь не ударит, — усмехнулся Костя.

Придя в управление, они застали в своей комнате Лобанова. Он сидел за столом Сергея, откинувшись на спинку кресла и жмурясь под лучами заходящего, нежаркого солнца.

— Смотрите, пожалуйста, — заметил Сергей, — как сытый кот на крылечке.

— Хватит шуток, — посерьезнел Гаранин. — Докладывай, Лобанов.

— Сейчас доложим, — не спеша отозвался тот. — Я вас уже часа два поджидаю. Все, Костя, сделано в лучшем виде. Карточку Зайчикова я достал, у нас ее тут же пересняли, увеличили. Я тем временем съездил за Клавдией Ивановной и Верой. Между прочим, очень симпатичная девушка и о тебе спрашивала.

— Это к делу не относится, — оборвал его Костя. — Не тяни, Сашка.

— Короче говоря, — радостно выпалил Лобанов, — и мамаша и дочка, каждая в отдельности, среди предъявленных им фотографий без колебаний опознали Зайчикова.

Все трое переглянулись.

На следующее утро по приходе в гараж был арестован Зайчиков. Это оказался тщедушный белобрысый парень в розовой перепачканной рубашке с закатанными рукавами и отстегнутым воротничком.

Допрос вел сам Зотов в присутствии Гаранина и Коршунова.

Зайчиков говорил плаксивым, обиженным тоном и вначале пытался все отрицать. Но припертый показаниями очевидцев и свидетелей, запинаясь, он признался, что действительно в тот день отвез своего приятеля Горелова по указанному адресу, получив за это четыреста рублей.

— Что было дальше? — жестко спросил Зотов.

— Дальше он зашел в подъезд и возвратился через полчаса с вещами. А мы в машине сидели.

— Кто мы?

— Да я с девушкой, Славкиной знакомой, он ее прокатить хотел.

— Вы ее знаете?

— Нет, в первый раз видел. Верой или Варей, а может, Валей звать, не помню. Она подсела в машину по дороге.

— В каком месте? Только точно.

— Мы заехали за ней в кафе «Ласточка» около Курского вокзала.

— Ого! Зачем же вы такой крюк дали?

— Я почем знаю? Горелов велел.

— Так. Кого еще встретили там, с кем говорили?

— С официанткой говорили, с кем еще?

— Вам лучше знать.

— Я ни с кем больше не говорил, а за Гореловым не следил.

Зотов внимательно посмотрел на сидевшего перед ним парня, минуту помолчал, перекладывая на столе карандаши, потом задумчиво произнес:

— Ясно. Боитесь договаривать. Может, и о кафе зря сболтнули? И об официантке?

Зайчиков молчал.

— Да, боитесь, — тем же тоном продолжал Зотов. — А мне-то казалось, что человек вы в этом деле случайный.

— Я не боюсь, — сумрачно проговорил Зайчиков. — А звонить зря тоже не хочу. За мной больше вины нет.

— Мы тоже зря ничего не делаем, — ответил Зотов. — Вы замешаны в серьезном деле. Думаете, простая спекуляция, вещички с места на место перевозили? Нет, парень. Здесь убийство произошло.

Зайчиков побледнел, потом судорожно дернул подбородком, проглотив набежавшую слюну.

— Быть этого не может, — прошептал он одеревеневшими губами. — На пушку берете.

— Положим, на меня это не похоже, — спокойно возразил Зотов.

Зайчиков бессильно охватил голову руками, худые плечи его нервно вздрагивали. Так сидел он несколько мгновений, потом поднял голову и внезапно охрипшим голосом произнес:

— Валяйте спрашивайте. Пропал я теперь через Славку. Не думал, что он на такое пойдет, а то бы… Да что теперь говорить!

— Смотри, пожалуйста, ведь не ошибся, — сказал Зотов, как бы сам удивляясь своей проницательности. — Ну-с, так кого встретили в кафе?

— Горелов за один столик подсаживался к старику какому-то. Он потом сказал, что учителя своего встретил. Только факт, что соврал.

— Почему думаете, что соврал?

— Учитель… — с горькой усмешкой протянул Зайчиков. — Какого же это учителя папашей называют? А Горелов его так называл, своими ушами слышал. Но о чем говорили — не знаю. Только…

— Что только?

— Только старикан этот, видать, Славке что-то наказывал и водкой поил. Сначала они вроде спорили, ну, а потом договорились.