Алекс Норк - Больше света, полиция! Страница 10

Секунды только и понадобились.

— Пишите, начальник! В левом крыле аэропорта, бокс номер… — Блейк начал записывать.

— А что это за флю-рио-ренген? — деликатно осведомился Роббинс, дождавшись, пока помощник не отзвонит в Даллас и не повесит трубку.

— Сам не знаю. Первое, что пришло мне в голову.

— Э-ээ… тьфу на вас, начальник!

— Это вместо «спасибо за компот»? Ах, Джонни, Джонни! Макс, уведи неблагодарного.

Когда помощник вернулся, лейтенант дочитывал факсы. Уже спокойно, не торопясь.

— Красиво вы его сделали, патрон. Я же говорил — болван!

— Меня другое сейчас интересует, Макс. Они подтвердили, что Генри Нордау — тот самый. Сын убитой пианистки Нордау.

— Да, я обратил внимание на это очень странное совпадение. Вы полагаете, здесь может быть разгадка?

— Не знаю. — Блейк с полминуты задумчиво смотрел перед собой. — Начнем проверять.

Сегодня среда. Еще один день проходит. Как быстро заканчивается жизнь — за одну неделю. А всей предыдущей как будто и не было вовсе — такой замечательной, ставшей недописанной сказкой… Нет, что за глупости, была! Их просто было две, две жизни. Та — до тридцати четырех лет, и эта — в одну неделю. Та жизнь ушла как длинный сон, в котором человек переживает, волнуется, ждет… Во сне ведь все видится по-настоящему, и непонятно, что сон может вдруг прерваться, пока это действительно не произойдет.

Произошло. Теперь только эта вторая жизнь ощущается как подлинная явь.

Неделю назад он был в последний раз у себя в университете.

— Жаль очень, профессор Нордау, что вы не поедете в ЦЕРН. Может быть, передумаете?

Генри отрицательно качнул головой.

— Но я тем не менее оставлю в списке вашу фамилию. Отказаться можно еще и через две недели. Я, однако ж, надеюсь. Тем более, что основной научный багаж для Швейцарии — это ваши личные разработки. И многие коллеги в Европе будут весьма сожалеть.

— Благодарю вас, господин декан. Вы завышаете мои заслуги. А на вопросы по нашим общим материалам вы сами лучше меня сумеете ответить. Еще раз благодарю.

Покинув кабинет, Генри сразу направился к выходу. Время поджимало. Хотя идти здесь не так далеко.

«Значит — белый форд с игрушкой-кивином на заднем стекле».

Хотелось пить, но можно потом. Лучше, все-таки, иметь пару минут в запасе.

Белый форд с кивином стоял на положенном месте, и, подходя к нему, Генри заметил слегка приоткрытую заднюю дверцу.

Значит, туда его и приглашают сесть.

В кабине кроме него был только один человек. Впереди, за рулем.

Генри поздоровался. Ему ответили кивком головы.

Мотор зажурчал и они поехали.

Несколько раз сворачивали из переулка в переулок. Потом постояли на светофоре и поехали дальше, только пропустив вперед задние машины. Затем снова повернули в переулок и там остановились.

— Простите, что буду разговаривать, сидя к вам спиной, сэр, — сказал человек. — Думаю, вас это не очень обидит.

— Как вам удобней.

— Да. — Он протянул назад небольшой плотный пакет. — Здесь то, что вам нужно. Именно то. И инструкция пользования. Без труда разберетесь.

— Сколько?

— Две тысячи, сэр. Дешевле мы не можем.

Генри отсчитал деньги и протянул их человеку через плечо.

— Пересчитайте.

— Нет необходимости, сэр. Пару слов еще, если позволите.

— Да, пожалуйста.

— Наши общие друзья, разумеется, не сообщали подробностей. Но мы серьезные люди и сами кое-что понимаем. Возможно, вы не до конца в себе уверены, или появятся сложности. Тогда вы сможете обратиться к нам. Опять через наших общих друзей. Мы все сделаем сами, сэр.

— Я буду иметь в виду.

— Всего хорошего, сэр.

— Всего хорошего.

На соседней улице он сел в такси. Прижимая к себе пакет. Маленький и тяжелый.

Дома он не стал трогать пакет, просто положил его на стеллаж до вечера. А прежде нужно решить все дела: с деньгами, домом и прочим.

Генри сначала позвонил в агентство и договорился насчет рояля — чтобы завтра к вечеру его доставили Марше. Потом сел за бумаги, банковские счета — свои и переведенные на него теперь мамины. Ее документы на авторские права, которые тоже переоформлены на него и сейчас должны быть переоформлены снова.

Он вдруг подумал о предложении, сделанном ему час назад в машине. Что если подстраховаться, если судьба повернется к нему спиной?

А причем здесь судьба? Он верил в нее, как в абстрактное нечто, пока жизнь не показала, кому она отдает людей в руки. И кто он сам!

Генри встал из-за стола и оттолкнул кресло, так что оно откатилось на середину комнаты.

Никакой судьбы нет! Есть солнечный свет и пакость, мразь, которая может в любой момент закрыть солнце от человека. И тем, кто не думал об этом, судьба не поможет! Она отступит и будет безразлично смотреть на ничтожных. На таких как он, недостойных солнца над головой.

Генри с силой задернул шторы перед открытым окном, и в комнате все потемнело. Но солнце все равно лезло внутрь через тонкую ткань, и с этим ничего нельзя было сделать.

Пожалуй, он вскроет пакет сейчас. Просто посмотрит и снова вернется к бумажным делам.

К двенадцати часам следующего дня пришло заказанное такси. Из хосписа предлагали прислать за ним свою машину, но он отказался. Этот час езды на такси все-таки последний его час в этой жизни. Пусть так и будет.

Машина выбралась из города и понеслась по шоссе, и Генри почувствовал, что он действительно вырывается из этого мира, отрывается от него физически. Ему вдруг захотелось повернуть голову и посмотреть назад, туда, где оставался его дом, город, Марша. И он в последний момент с болезненным усилием заставил себя не сделать этого.

Почему они с мамой звали ее «несмеющимся ребенком», она ведь так часто улыбалась?… Кроме последнего дня их встречи — тогда в ее глазах застыли растерянность и горе — в ее чудесных еще совсем детских глазах. Теперь понятно, что она была не просто милой картинкой, которую он привык видеть на протяжении последних пятнадцати лет, не позволяя себе смотреть на нее как на женщину.

«Марша ведь очень хорошая девушка, Генри. — Мама сказала ему так один только раз. — Настоящий человечек».

«Мы в ответе за тех, кого приручаем», — процитировал он тогда своего любимого Экзюпери. Замечательного фантазера, который действительно жил, а не строил воздушные замки, как он. И умер в бою… Смерть и здесь по-другому расставила знаки.

Стрелки на настенных часах приближались к пяти, когда Блейк входил в кабинет шефа. Тот как раз вытаскивал из пачки сигарету, но, увидев лейтенанта, воровато ткнул ее обратно.

— Еще забыл вам сказать, — Блейк прикрыл за собой дверь, — перед пробным отказом от сигарет с понедельника, не ограничивайте себя пока в этом удовольствии. Главное — помнить, что правильное решение уже принято.

Эта идея понравилась.

— Мне нужна ваша помощь, шеф. Мы раскопали больше, чем рассчитывали. Но сначала изложу вам все по порядку.

Лейтенант рассказывал, а его новый начальник слушал, постоянно пуская в сторону длинные голубые струи. И только изредка задавал точные аккуратные вопросы.

«А толковый, кажется, мужик, — подумал Блейк, приближаясь к концу, — схватывает на лету».

— Понятно, Роберт, вы здорово поработали. Ничего, что я называю вас по имени, можно?

— Да, сделайте одолжение.

— Только, вот, одна не очень понятная мне деталь: если Крайтона пристрелил Генри Нордау, как он сумел его отыскать, выйти на него лично?

— Я с полчаса назад специально на этот счет выяснил все обстоятельства того убийства его матери. И местная полиция мне вот что сообщила. Они были в доме вдвоем. Миссис Нордау вернулась с какого-то вечернего приема. Обычно она не хранила драгоценности в домашнем сейфе, но в подобных редких случаях оставляла их дома до утра. Наши коллеги полагают, что преступники или преступник наблюдали за отъездом гостей с той вечеринки и сели жертве на хвост. Преступник проник в дом практически следом за миссис Нордау. Она как раз прятала драгоценности в сейф. Сын находился почти рядом. Бандит направил на них оружие и потребовал отойти от сейфа. Но когда он начал сгребать ценности, маска сползла с его лица. И, поняв, что его могут потом опознать, он выстрелил. Сначала в миссис Нордау, потом в ее сына. Второй выстрел прошел мимо, и Генри Нордау успел выскочить в соседнее помещение, а убийца побоялся начать за ним охоту и скрылся.

— А что удалось понять из описания внешности преступника?

— Вот тут-то и начинаются странные загвоздки. Генри Нордау сначала дал характеристики внешности, очень подходящие под физиономию Крайтона. Но в каталогах его не опознал, хотя там его видел. Я уточнил это у наших коллег, не раскрывая им пока всех наших данных.