Ю Несбё - Призрак Страница 11

Как будто ничего и не было.

Долгие дни сидения на стуле с ногами на столе.

Именно туда Трульс Бернтсен и собирался их водрузить, когда выглянул в окно на Бутс-парк, как делал по десять раз на дню, и увидел старую липу посреди аллеи, ведущей к следственному изолятору.

Он уже появился.

Этот красный плакат.

Трульс почувствовал, как по телу побежали мурашки, почувствовал, как участился пульс. И поднялось настроение.

Он вскочил, надел пиджак и оставил кофе нетронутым на столе.

От Полицейского управления до церкви района Гамлебюен идти восемь минут быстрым шагом. Трульс Бернтсен прошел по улице Осло-гате к Минне-парку, повернул налево на мост Дювекес и попал в сердце Осло, туда, откуда когда-то начался город. Сама церковь была скромно, почти бедно украшена, без всяких вычурных орнаментов, присущих церкви периода нового романтизма, расположенной рядом с Полицейским управлением. Но история церкви Гамлебюена была насыщеннее. Во всяком случае, если хотя бы половина баек, которые в детстве рассказывала ему бабушка, были правдивыми. Семья Бернтсенов переехала из старого дома в центре города в новостройки Манглеруда в конце пятидесятых, когда район был только-только построен. Но интересно, что именно Бернтсены, коренные жители Осло, рабочие в трех поколениях, чувствовали себя здесь чужаками. Потому что первыми жителями новостроек в пятидесятые годы были крестьяне и переселенцы из других мест, приехавшие в Осло в поисках новой жизни. И когда в семидесятые — восьмидесятые годы отец Трульса напивался в стельку, выходил на балкон их квартиры в многоэтажном доме и начинал поносить всех и вся, Трульс либо уходил к своему лучшему и единственному другу Микаэлю, либо к бабушке в Гамлебюен.

Она рассказывала, что церковь Гамлебюена была построена на том месте, где в XIII веке находился монастырь, в стенах которого монахи заперлись, чтобы переждать в молитвах разгул «черной смерти»,[13] но люди посчитали, что они заперлись, чтобы не выполнять свой христианский долг по отношению к ближним и не ухаживать за зараженными. Когда же канцлер повелел взорвать монастырские ворота, потому что обитатели монастыря на протяжении нескольких месяцев не подавали признаков жизни, он узрел крысиный пир на гниющих телах монахов. Любимая бабушкина сказка на ночь была о том, как на этом же месте построили психиатрическую лечебницу, прозванную «кукольным домом», и как некоторые сумасшедшие жаловались, что по ночам в коридорах здания разгуливают мужчины в монашеских одеяниях. А когда один из пациентов сорвал у монаха с головы капюшон, его взору предстало бледное лицо с пустыми глазницами, изъеденное крысами.

Но больше всего Трульсу нравилась история об Аскиле Ушане. Он жил и умер более ста лет назад, в те времена, когда Кристиания[14] стала настоящим городом, а церковь Гамлебюен уже давным-давно была построена. Говорили, что его призрак бродил по кладбищу, по близлежащим улицам, по порту и Квадратуре. Но только по этим местам, потому что Аскиль Ушан был одноногим и не мог уходить далеко от своей могилы, ведь ему надо было успеть вернуться до наступления утра, говорила бабушка. Аскиль Ушан потерял ногу под колесами пожарной телеги, когда ему было три года, но, по словам бабушки, острые на язык жители восточных районов предпочли дать ему кличку, связанную с размером его ушей. Времена были тяжелые, и выбор профессии для одноногого ребенка был предопределен. Так что Аскиль Ушан занялся попрошайничеством и вскоре стал привычным зрелищем на улицах растущего города. Он всегда был в хорошем настроении и готов поболтать. Особенно с теми, кто средь бела дня сидел в пивнушках и не имел работы, но у кого внезапно на руках появлялись деньги. Тут и Аскилю Ушану кое-что перепадало. Но иногда Аскилю требовалось чуть больше денег, и тогда, случалось, он рассказывал полиции о тех, кто в последнее время был особенно щедрым. И кто, опрокинув четвертый стакан и не обращая внимания на безобидного попрошайку, пристроившегося сбоку, рассказывал, как его пригласили ограбить ювелира на улице Карла Йохана или торговца древесиной в Драммене. Поползли слухи о том, что у Аскиля Ушана действительно очень большие уши, и после раскрытия одного ограбления в Кампене Аскиль Ушан пропал. Тело его так и не было найдено, но однажды зимним утром на ступенях церкви Гамлебюена люди увидели костыль и два отрезанных уха. Аскиля похоронили где-то на церковном кладбище, но, поскольку ни один священник не прочел над его телом молитву, он не упокоился. Поэтому после наступления темноты в Квадратуре или поблизости от церкви можно было наткнуться на хромого мужчину в низко натянутой на голову шапке, просящего подать ему два эре, «два эре!». И не подать попрошайке считалось плохой приметой.

Вот что рассказывала бабушка. Тем не менее Трульс Бернтсен проигнорировал худого попрошайку с темной кожей в чужеземных одеждах, сидевшего у входа на кладбище, и зашагал по гравиевой дорожке между могилами, считая их. Дойдя до седьмой, свернул налево, затем, отсчитав третью, направо и остановился у четвертого могильного памятника.

Имя, высеченное на камне, ничего ему не говорило. А. К. Руд. Он умер в 1905 году, когда Норвегия обрела независимость; ему был всего двадцать один год, но, кроме дат рождения и смерти, на камне не было ничего, даже обычного пожелания почивать с миром или какого-либо другого в буквальном смысле крылатого выражения. Возможно, это потому, что памятник был слишком маленьким для длинного текста. Но пустая ровная поверхность памятника прекрасно подходила для написания мелом коротких сообщений, именно поэтому они его и выбрали.

ЦАЛЬШУДА УРИТЖГСО

Трульс расшифровал текст с помощью простого кода, которым они пользовались, чтобы случайные прохожие не смогли понять сообщение. Он начал с конца, прочитал две последние буквы, затем две перед ними, и так далее.

СОЖГИ ТУРДА ШУЛЬЦА

Трульс Бернтсен не стал записывать сообщение. Ему это не требовалось. У него была прекрасная память на имена, что постоянно приближало его к кожаным сиденьям «Ауди Ку-5 2.0» с шестиступенчатой коробкой. Он стер надпись рукавом куртки.

Попрошайка поднял глаза на Трульса, когда тот прошел обратно. Наверняка на него работает целая рота нищих, а где-то поблизости стоит его машина. «Мерседес», вроде бы такие им по вкусу? Начали бить церковные колокола. В прайс-листе было написано, что «Ку-5» стоит 666 тысяч. И если в этом был какой-то тайный смысл, то от Трульса Бернтсена он ускользнул.

— Ты хорошо выглядишь, — сказала Беата, вставляя ключ в замок. — И пальчик у тебя классный.

— Сделано в Гонконге, — ответил Харри, потерев короткую титановую фалангу.

Пока маленькая бледная женщина открывала двери, он разглядывал ее. Тонкие короткие светлые волосы, забранные резинкой. Кожа настолько прозрачная, что видна красивая сетка кровеносных сосудов на виске. Женщина напоминала ему голую крысу, на которой опробовали методы лечения рака.

— Поскольку ты написала, что Олег обитал на месте преступления, я подумал, что смогу попасть внутрь при помощи его ключей.

— Замок в этой двери давным-давно был сломан, — сказала Беата, распахивая дверь. — Проходи. Мы вставили новый замок, чтобы наркоманы не вернулись и не испачкали место преступления.

Харри кивнул. Это типично для наркоманских притонов, для квартир, в которых проживает несколько наркоманов. Нет смысла ставить замки, они будут немедленно сломаны. Во-первых, все торчки вламываются в те квартиры, где, по их сведениям, может быть дурь. Во-вторых, даже те, кто живет вместе, обязательно воруют друг у друга.

Беата отодвинула в сторону опечатывающие квартиру ленты, и Харри проник внутрь. На крючках в коридоре висели одежда и пластиковые пакеты. Харри заглянул в один из них. Сердцевина от рулона бумажных полотенец, пустые пивные банки, мокрая футболка со следами крови, кусочки фольги, пустая сигаретная пачка. У одной стены были составлены пустые коробки из-под пиццы «Грандиоза», и эта грандиозная башня скоро могла бы достать до потолка. Еще в квартире стояли четыре одинаковые белые вешалки. Харри удивился, но потом сообразил, что вешалки ворованные и их просто не удалось продать. Он вспомнил, что в наркоманских притонах постоянно обнаруживались вещи, за которые обитатели этих притонов очень надеялись выручить деньги. В одном месте полиция нашла сумку с шестьюдесятью устаревшими, давно вышедшими из употребления мобильными телефонами, в другом — частично разобранный мопед на кухне.

Харри вошел в гостиную. Здесь пахло смесью пота, пропитанного пивом дерева, мокрого пепла и чего-то сладкого, что Харри не сумел определить. В гостиной не было мебели в обычном понимании. На полу лежали четыре матраца, как в лагере вокруг костра. Из одного матраца под углом девяносто градусов торчал кусок проволоки в форме латинской буквы Y. Квадрат пола между матрацами был черным от следов огня вокруг пустой пепельницы. Харри предположил, что содержимое пепельницы забрали эксперты.