Максим Есаулов - Недетские игры Страница 11

– Вот…

– Ага, – Татьяна взяла его и легким движением бросила за спину.

И опять они замерли.

А потом одновременно потянулись друг к другу.

С бутылкой водки в руке Паша Арнаутов пришел в гости к Шахиду.

– Это еще зачем? – спросил Шахид, принимая литруху «Санкт-Петербурга».

– А ты что, режим держишь?

– Ты бы еще еду с собой притащил.

– Ну, извини. Зато никто не скажет, что на халяву.

– Как гордый был, так гордый и остался. За это я тебя и уважаю. Ну проходи, чего стоишь? Наталья детей укладывает, так что мы сами начнем, потихоньку.

Квартира Шахида была двухъярусной. Светлые стены, стильная мебель, обилие бытовой техники. В просторном холле был накрыт стол. Легкие закуски, фрукты, спиртное на выбор: вино, водка, коньяк, виски, текила.

– И они героически погибли, вспоминая боевую юность, – протянул Паша, обозревая бутылки. – Кто тебя заставляет пить все? Хватит, по-моему, и половины.

Шахид сел на диван. Паша – в удобное кресло из мягкой бежевой кожи. Почему-то подумалось: отец дома затеял ремонт, полторы тысячи баксов на это дело скопил и радуется, что на все хватит, а тут, наверное, один подлокотник от кресла полторы штуки стоит. Бывать в богатых квартирах Паше приходилось и раньше, но впервые хозяином такого жилища был парень, которого он в свое время неплохо знал и который тогда уступал ему по всем показателям. И спортивные успехи у Шахида были скромнее, и с бабами ему везло меньше, и деньги до получки он вечно стрелял. В девяносто девятом, увольняясь из органов, Шеховцов жил в коммуналке, страдал по поводу развода с первой женой, ушедшей от него к какому-то коммерсанту, и ездил на скромной «Ниве». Кто бы подумал, что он так поднимется? Хотя, – мысленно одернул себя Арнаутов, – не хрен завидовать. Если его собственного батю клинит на почве избыточной честности, то у Шахида другой перекос. Насчет «убивалки» батя, допустим, мог и приврать в воспитательных целях. Но то, что одной только охранной деятельностью на такую квартиру не заработаешь, – это факт.

А жаль, хороший Леха был парень…

– Видел бы нас Семеныч, – усмехнулся Паша, глядя на стол.

– Он еще тренирует?

– Да он и помрет в спортзале. А я вот забросил… Потрепало меня тут малость. Чуть инвалидность не дали.

– Слышал…

– Из отряда пришлось уйти. Пошел в опера.

– Ну и дурак! Я бы тебя к себе взял.

– Отца бы кондрашка хватила.

– И отец дурак. Куда он денется, когда на пенсию пойдет? Охрана, служба безопасности… Все мы здесь найдем свой приют.

– Главное, чтоб не последний. – Вот давай за это и выпьем…

Грузовик ехал и ехал, не останавливаясь. Первый час сильно трясло, но потом грунтовка закончилась, под колеса лег асфальт шоссейной дороги, и Андрей смог более удобно расположиться в пустом кузове. Время от времени он отгибал край заднего тента и выглядывал из машины. Вокруг трассы тянулись леса, мелькали поселки и деревеньки. Несколько раз удалось прочитать названия на указателях: Зуево, Бабино, Трубников Бор. Без остановки проскочили Любань. Андрей успокоился: они ехали в Питер.

Стемнело.

Андрей думал, что искушать судьбу не стоит. На въезде в город есть стационарный пост ГАИ, и там грузовик наверняка тормознут для досмотра. Гаишники любят грузовики: всегда можно к чему-нибудь прицепиться. Значит, надо выскакивать раньше и обходить пост стороной. А может быть, повезет, и получится втиснуться пассажиром в легковуху или маршрутку.

Однако грузовик остановили значительно раньше.

Андрей в этот момент дремал, и проснулся, почувствовав, что кузов перестала трясти. Почему остановились? Он напряженно прислушался. Хлопнула дверь кабины, зазвучали голоса:

– Инспектор ДПС Гомонов. Попрошу документы.

– Пожалуйста.

– Что везем?

– Ничего, пустой.

– Так-таки пустой? Что, и халтурки не взял?

– Да пустой, проверяйте!

– Проверим.

Голоса приближались: ничего не подозревающие гаишник с водителем подходили к заднему борту машины. Момент, когда можно было выскочить и незаметно скрыться в лесу, был упущен. Может, в темноте его не заметят? Навряд ли. Даже если инспектор и поленится залезать в кузов, то уж не преминет осветить фонарем каждый угол.

– Я на загрузку еду, – говорил водитель, и его голос прозвучал уже совсем близко.

Гаишник недоверчиво хмыкнул и отдернул край тента.

Андрей ударил его ногой в голову и перемахнул через борт.

Схватившись за разбитое лицо, гаишник попятился и упал. Рядом растерянно замер водитель – немолодой дядька в очках. С ним все ясно, он в драку не кинется.

Неожиданно из-за угла кузова появился второй инспектор. Он ничего не подозревал и шел, помахивая жезлом. Андрей прыгнул ему навстречу, с ходу засадил коленом в живот и, не давая согнуться, припечатал головой о борт кузова. Гаишник обмяк. Не давая ему упасть, Андрей выдернул из его кобуры пистолет и только после этого разжал руки. Перепрыгнул через упавшее тело и побежал в лес…

Он бы смог скрыться, но гаишников было трое. Передергивая затвор автомата, третий инспектор бросился от патрульной машины к грузовику.

– Вон он! Туда! – закричал вышедший из ступора водитель, указывая на беглеца.

Автоматчик дал короткую очередь. Пули прошили землю рядом с ногами Андрея, но не зацепили. Андрей пригнулся и наддал ходу. До спасительных деревьев оставалось не больше десяти метров, когда автоматчик, присев на колено, прицелился и несколькими одиночными выстрелами поразил цель. С ранением в бедро еще можно было бежать, но одна из пуль раздробила коленную чашечку, и Андрей, взмахнув руками и выронив пистолет, завалился на землю. Сдержав крик, попробовал проползти… И пробовал до тех пор, пока подбежавший сзади гаишник не вырубил его ударом по голове.

Полковник в одиночестве сидел в офицерской столовой своей части и доедал ужин. Когда появился майор, по его лицу полковник сразу понял, что есть новости о беглецах.

– Ну? – спросил он, когда майор подсел к столику. – Нашли их?

– Одного менты взяли. Сработал радиоперехват…

– Где?

– Пост ГАИ возле Тарасовки. Ранен он и двое ментов. Вызвали «скорую».

– Надо ехать.

– Они хотят возбудить дело по сопротивлению. Повезут его в Тосно.

– Должен быть военный следователь.

– А если он успеет что-нибудь наболтать?

– Ему не поверят.

Майор усмехнулся:

– Кого это там будет волновать?

Полковник и сам это знал. Как и знал, что выход остается только один. Но спросил:

– Что предлагаешь?

– Вызываем Румына.

– Грязно получится.

– Ничего, подметем. Не до жиру. И своих не засветим.

– Хорошо, давай. – Полковник кивнул.

Когда майор уже был у двери столовой, полковник тихо сказал сам себе:

– Это же наши солдаты…

Майор остановился, посмотрел через плечо:

– Бывшие. И я не хочу из-за них быть уволенным на тот свет.

Уложив детей, Наталья присоединилась к мужчинам.

Они уже были изрядно навеселе. Начали уже третью бутылку, после водки и виски занявшись коньяком.

Шахид рассказывал про соревнования, в которых когда-то давно они с Пашкой принимали участие:

– …И Пашке тогда кто-то кричит: «Он назвал тебя земляным червяком!». И Пашка, без какой-либо техники, чисто по-деревенски выдает такую плюху, что таможенник просто улетает с ковра. Чистый нокаут! – Шахид посмотрел на жену, устроившуюся на широком диване позади него, и Наталья одобрительно кивнула, как будто была давним поклонником Арнаутова и радовалась всякий раз, когда удавалось услышать малоизвестный факт из его бурной спортивной молодости.

– Все равно тогда фээсбэшники выиграли, – махнул рукой Пашка, польщенный вниманием к своим бойцовским успехам.

– Да брось ты, им три очка натянули. У них свои дела с Федерацией были. Волки позорные!

Последнюю фразу Шахид произнес очень громко. Наталья шлепнула его по плечу:

– Леша, дети спят!

– Прости, маленькая, – Шахид прижал к плечу ее руку, наклонил голову и нежно поцеловал. Потом, подняв рюмку с коньяком, задумчиво посмотрел на Арнаутова:

– А ты знаешь, Паш, я до сих пор не понимаю, в чем смысл жизни?

– Хороший дом, хорошая жена. Что еще нужно человеку, чтобы встретить старость?

Шахид не узнал цитаты из «Белого солнца…» и одобрительно покачал головой с таким видом, как будто Арнаутов предложил что-то оригинальное:

– В точку! Размахивать руками – это по-молодости хорошо, а потом нужен дом.

– Дом всегда нужен, – заметил Паша с непонятной хозяевам грустью.

С верхнего яруса, где располагались спальни, донесся детский плач. Наталья легко вскочила с дивана, поспешила к винтовой лестнице: