Алексей Макеев - Кремлевский туз Страница 11

"Действительно, Велик, – с неудовольствием подумал Гуров, рассматривая распаренное лицо толстяка, которое буквально светилось от счастья. – Вот черт! И ведь наверняка его имя есть в списке пассажиров. А я об этом не подумал – о возможности вот такой случайной встречи. Как говорится, и на старуху бывает проруха. Дело дрянь! Ну что же, будем все отрицать – а что еще остается?"

В девяносто четвертом году Гуров занимался делом об убийстве одного из валютчиков, отиравшихся около обменных пунктов. Ничего выдающегося, кроме того, что по этому делу проходила масса народу – в том числе и этот Великанов, вину которого тогда и правда не удалось доказать. И надо же такому случиться, что, задвинутый на самые задворки памяти, он вынырнул здесь – в самый неподходящий момент.

Гуров отстранился от своего странного знакомца, от которого жарко разило дорогим виски, и холодно сказал:

– Простите, вы обознались. Моя фамилия – Крупенин, и я вас вижу впервые в жизни.

Заплывшие глазки Великанова округлились от изумления. Он возмущенно шлепнул Гурова широкой ладонью по животу и взревел:

– Ты кому лепишь? Я обознался? Да ни в жисть! Честно говоря, вы тогда на меня такого страху нагнали, Лев Иваныч, дорогой! Я, может, вам по гроб жизни благодарен – за науку! – И, не давая Гурову и рта раскрыть, Великанов обернулся назад и закричал кому-то, оставшемуся в зале: – Гуров это, Лев Иваныч! Единственный мент, которого я уважаю! Вы там подвиньтесь, мы сейчас придем – отметим встречу!

Гуров почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Он решительно взял толстяка за локоть и твердо сказал:

– Послушайте, уважаемый! Это какое-то недоразумение. Меня зовут не Лев Иванович, и я не мент. Еще раз повторяю, что вы ошиблись. Давайте не будем осложнять наши отношения.

Великанов уставился на Гурова с величайшей обидой и некоторое время молчал. Вдруг его полное лицо озарилось догадкой, он прижал палец к губам и громовым шепотом произнес:

– Короче, я все понял! Я – кретин! Вы на задании, точно? Все! Кончаем базар! – И тут же проникновенно добавил: – Идемте за наш столик, Лев Иваныч, там безопасно! Зуб даю, вас там никто и пальцем не тронет!

В баре наступила чудовищная тишина. Бармен даже приглушил звук музыкального центра, из которого лилась какая-то лирическая мелодия. Все лица присутствующих в зале обратились в сторону Гурова. В глазах этих людей он читал неприкрытое любопытство: еще бы, замаскированный мент на задании – пикантная приправа к стандартному меню. Почти как в кино.

Гуров смял сигарету в пепельнице, бросил на стойку деньги и, не оглядываясь, пошел к выходу. Гулко топая, Великанов догнал его в дверях и, тесня толстым брюхом, жарко зашептал в ухо:

– Зря обиделись, Лев Иваныч! Я ведь не с целью вам кайф поломать, а от всей души… Или, может, вы стесняетесь, что я под следствием был? Так с этим покончено, клянусь! Я теперь уважаемый человек. У меня казино в Южном районе. Налоги плачу…

На какое-то время они оказались в коридоре одни. Гуров внезапно остановился, крепко взял Великанова за грудки и, резко встряхнув, сказал негромко, но с угрозой:

– Ну ты, уважаемый человек! Запомни, что я тебе сейчас скажу! Никакой я тебе не Лев Иваныч и не мент – соображаешь? Еще раз сунешься ко мне с этим базаром – я тебя за борт спущу! И уж тогда не обижайся!

Великанов не делал даже попыток сопротивляться. Он недоуменно смотрел в глаза Гурову и обиженно помаргивал белесыми ресницами. Кажется, он и в самом деле ничего не понимал.

Гуров отпустил его и быстро пошел по коридору. Великанов постоял немного, потом разочарованно выругался и поплелся обратно в бар.

Гуров и не заметил, как оказался на палубе. Он был в крайнем раздражении – такого нелепого и непоправимого фиаско нельзя было предполагать и в самых мрачных прогнозах. Даже принимая во внимание тот факт, что большинство посетителей бара были в нетрезвом состоянии, не стоило строить иллюзий. Корабль – это совершенно замкнутое пространство, и дня через два все пассажиры будут знать, что на борту присутствует переодетый мент. Со всеми вытекающими последствиями. Кому следует насторожиться, тот насторожится – в этом у Гурова не было никаких сомнений. Как бы плохо ни была подготовлена операция, теперь получалось, что завалил ее только он.

Гуров облокотился о поручень – тот был холодный и влажный. За бортом перекатывались тяжелые фосфоресцирующие волны. Дождь уже прекратился, но вечернее небо по-прежнему было затянуто клубящимися тучами. Вдалеке, где небо смыкалось с гладью моря, слабо поблескивали огоньки.

Глава 6

Когда "Гермес" встал на рейде Ялтинского порта, Гуров находился в каюте и с угрюмой старательностью изучал список пассажиров. Он нисколько не удивился бы, если бы этот список преподнес ему еще парочку каких-нибудь сюрпризов, но остальные фамилии ничего Гурову не говорили. Великанов оказался аномалией.

Первый день на корабле, к счастью, завершился без происшествий. Гуров очень опасался ужина, поэтому отправился в ресторан в самый последний момент, занял самое незаметное место и постарался побыстрее исчезнуть.

Предосторожности оказались излишними – компания Великанова, видимо, попросту проигнорировала распорядок, предпочтя запасаться энергией в баре. Не встретил Гуров ни журналистки Арины, ни коллеги Баранова – возможно, они поужинали раньше или у них не было аппетита.

Таким образом Гурову удалось спокойно уединиться в каюте и заняться делом. Толку от этого было немного, но помогало отвлечься от невеселых мыслей.

Его никто не беспокоил. Пассажиры, утомленные первыми впечатлениями, к полуночи угомонились, и на корабле наступила относительная тишина. Гуров, выспавшийся днем, долго не ложился, и это позволило ему стать свидетелем какой-то суеты на судне, которую можно было расценить как посадку на борт новых пассажиров.

Он был несколько удивлен – почему-то ему казалось, что круизный лайнер не должен подбирать по пути пассажиров. Гуров подавил в себе естественное человеческое любопытство и подниматься на палубу не стал. Вскоре шум снаружи прекратился, и Гуров, рассудив, что утро вечера мудренее, решил готовиться ко сну.

Он уже почистил зубы и переоделся в пижаму, когда в дверь каюты кто-то осторожно поскребся. Гуров нахмурился и, на всякий случай выключив свет, пошел открывать.

На пороге он ожидал увидеть кого угодно – соскучившуюся по общению Арину, сокрушенного подполковника Баранова, раскаивающегося Великанова, – но увиденное было еще неожиданнее и буквально ошеломило Гурова. В коридоре стоял Стас Крячко.

Одет он был как обычно – в мятые джинсы и какую-то немыслимую пеструю рубаху, расстегнутую чуть ли не до пупа. Его простецкое открытое лицо сияло от счастья.

– Ты? – пораженно сказал Гуров, невольно отступая назад. – Ты как здесь оказался?

Крячко победоносно ухмыльнулся и перешагнул через порог.

– Не корысти ради, – сообщил он. – А только волею пославшей меня жены… То есть его превосходительства, конечно. Ты не возражаешь, если я зайду? Какой-то вид у тебя негостеприимный… Или у тебя женщина? – Он с дурашливым испугом оглянулся по сторонам.

– Не дури, – сердито сказал Гуров и, на секунду выглянув в коридор, закрыл дверь. – Сглазишь еще! Только женщины мне сейчас не хватало!

– Вот как? – пробормотал Стас, одобрительно оглядывая убранство каюты. – А я, признаться, в глубине души рассчитываю на легкий флирт в период нашего путешествия. Думаю, здесь будет несложно завести знакомство, как ты полагаешь?

– Знакомства здесь завязываются сами собой, – подтвердил Гуров. – Но… Ты что же – собираешься путешествовать?

Крячко присвистнул.

– Ничего себе! – с обидой сказал он. – Ты говоришь так, будто я лишенец какой-то! Будто я поражен в правах или принадлежу к низшей касте… – И он тут же переключился на другую тему: – Интересно, а в моей каюте тоже так симпатично? Я даже не посмотрел – бросил вещи и сразу к тебе. А каютка ничего себе! Мне нравится! Так почему ты решил, что я не имею права путешествовать морем?

– Да я, собственно, ничего такого не решал, – замялся Гуров. – Просто ты сам сказал, что тебя сюда генерал направил.

– Одно другому не мешает, – заметил Крячко, – генерал направил, а путевочку я за свои деньги купил! И все формальности оплачивал из своего, между прочим, кармана! Все сбережения ухнул!

Гуров нахмурил лоб, уселся на кровать и пристально уставился на приятеля.

– Подожди-подожди, – нетерпеливо сказал он. – Объясни все толком. Я ничего не могу понять! Что происходит?

– Где же твой аналитический ум? – сказал Крячко, усаживаясь рядом с ним. – Ладно, докладываю по порядку. Пока ты тут прохлаждаешься, мы там времени зря не теряли. Мы с Петром ночами не спали – все о тебе думали. Модели всякие событий строили, документы изучали… Например, мы с ним тщательнейшим образом список пассажиров изучили – нам его коллеги из Интерпола предоставили, – и знаешь, что обнаружили? Здесь на борту один кадр присутствует, который тебя может помнить. Еще с тысяча девятьсот девяносто четвертого года. Мы с тобой его тогда ловили по поводу убийства валютчика – Великанов его фамилия. Вот мы с Петром и решили, что тебя надо непременно предупредить, чтобы тебя не разоблачили. А то еще сорвут с тебя маску в самый неподходящий момент, и все коту под хвост. Я в "Панораме" путевку купил, документы оформил и самолетом в Ялту рванул – в Новороссийск уже не успевал.