Евгений Сартинов - Подрывник Страница 11

— Нет. Он вообще, лёгкий был на дружбу.

В это время Астафьев разговаривал с дочерью Серова. Юрий как-то подспудно не любил некрасивых женщин, в отличие от них, которые просто западали на симпатичного парня. Но, Валентина Серова была не из той породы. Она была на удивление холодна, строга, и даже не пробовала с ним флиртовать. Уже через пять минут такого разговора Юрий подумал: "Типичная старая дева. На пляже надевает тёмные плавки, чтобы не засветить плёнку. Помрёт девственницей".

— Он мог бы давно уволиться, вредности у отца было на два срока, — рассказывала Серова. — Но он хотел работать. Я его даже за это ненавидела. Он мог говорить только об этом: о своей работе, о своих этих заводских проблемах. Ой, как они с матерью покойной начинали вспоминать эти какие-то мастерские, да изделия, да каких-то там работяг. Я слушать это не могла. До тошноты!

— А, правда, что ваш отец отказался от квартиры?

Черты лица Валентины сразу как-то обострились.

— Да. А я так мечтала хоть немного пожить в отдельной комнате. Всё детство ведь втроём жили, за ширмочкой спала на диване.

— Хорошо. Скажите, а куда он мог выбросить это самый горшок. Не в окошко же.

— С индийским луком?

— Ну да.

— Только в мусорку, исключительно. Отец был очень чистоплотным, просто щепетильным. Тут кругом много свалок, под каждым кустом. Но он никогда не позволял себе выкинуть что-то в кусты, как это делают его нынешние соседи.

— Когда у вас похороны?

— Завтра, в двенадцать.

— Хорошо, тогда я пойду, поищу этот горшок. Если баки ещё не увезли.

Баки с мусором были не так далеко от барака, и, как ни мечтал Астафьев, спецмашина их ещё не посещала. Юрий посмотрел по сторонам, потом на небо. Лезть в бачок ему не хотелось. Можно было просто отбрехаться, сказать, что не нашёл этот чёртов разбитый горшок. Но, что-то в душе стажёра сопротивлялось такому простому и чистому вранью. Повздыхав, и, заранее скривившись, Юрий начал по очереди заглядывать в баки. Мусор в них был самый обычный: объедки, пустая посуда, использованные презервативы и туалетная бумага. А по представлению Астафьева даже в разбитом состоянии этот горшок с цветок должен был занимать большой объём. Его должны были принести в какой-то таре: в ведре, в пакете, в коробке. Он вооружился длинной палкой, начал шурудить в баках, но ничего похожего не находил. Был, там, правда, большой пакет. Нагнувшись, Юрий, сморщившись, вытащил пакет, и тут же услышал за своей спиной: — Смотри, какие молодые бомжи пошли.

Астафьев оглянулся, и увидел двух девушек старшего школьного возраста.

— А так даже симпатичный. И одет хорошо, — сказала одна из них. Вторая презрительно скривилась.

— Да ладно! Бомжара как бомжара. Сейчас что только на свалку не выкидывают. Вот и приоделся.

Во взглядах девушек было столько презрения, что Юрию захотелось бросить этот дурацкий пакет, побежать за малолетками, и объяснить им, что он ни какой не бомж, что он работник милиции, и сейчас занимается этой фигнёй только по служебным обязанностям. Но, ничего этого он не сделал, только сплюнул в сторону, и подумал: "Нашёл, называется, себе престижную работёнку. Отслужу год, как положено, и уволюсь!"

Развязав пакет, Астафьев убедился, что в нем самый обычный, неприглядный мусор. Бросив пакет и палку в бак, Юрий брезгливо вытер руки носовым платком, и направился к бараку. Но путь ему перегородил огромный грузовой фургон, с которого выгружали что-то в соседний барак. Лейтенанту пришлось обходить грузовик, и, обойдя соседний барак, он решил сократить путь, и продраться сквозь кусты, разделяющие эти два творения первых пятилеток. И тут он буквально наткнулся на большой, жёлтый пакет. В другое время он бы не обратил на него внимания. Но сейчас он не только вытащил его из кустов, но и внимательнейшим образом исследовал его. Среди чёрной земли, чего-то тёмно-зелёного, больше похожего на искусственную, пластмассовую зелень, а не остатки цветка, виднелись знакомые, светло-коричневые осколки керамического горшка. Астафьев даже засмеялся от такой удачи. Он с облегчением вздохнул, и торопливо направился в сторону барака.

Свою находку он предъявил Валентине с небрежностью истинного профессионала.

— Вот, нашёл. Только не в бачке лежал этот ваш индийский лук, а закинул его ваш батюшка просто в кусты, за бараком.

Валентина приоткрыла пакет, долго рассматривала его содержание.

— Это он? — спросил Юрий. — Ваш цветок?

— Да, это он. Тот самый цветок. А это вот что такое?

И она достало из пакета нечто инородное. Это была пара розовых, одноразовых медицинских перчаток. Вынув их, Валентина запустила руку обратно в пакет, и вытащила ещё одну пару, затем ещё.

— Это откуда? — Спросила она. — У нас сроду никаких перчаток дома не было, а тут целых три пары.

Признаться, это очень удивило Астафьева. Он прекрасно знал даже без своего милицейского образования, что такие перчатки часто используют для сокрытия следов преступлений. Так же он знал, что сейчас на этих перчатках с внутренней стороны остались отпечатки людей, носивших их.

— Да, это интересно, — признался он.

— Кстати, с замком что-то непонятное, — сообщила Валентина. — Открывает через раз. Надо бы его проверить.

— Ну, это вам к Сычёву надо.

— Ладно, обращусь к нему.

После этой, удачной находки, Астафьев по новой начал обходить барак, пытаясь выяснить хоть что-то новенькое про последний день старого человека. Это дало ему мало, никто ничего не видел, да, и если что видел, не сказал бы. Кроме Натальи, самого Серова, да той старушки-соседки, в в бараке обитали чисто деклассированные элементы. Один из них, с культей вместо правой руки и пропитой, опухшей мордой так и сказал менту: — Сдох старик, и, туда ему, козлу и дорога. Всё мораль мне читал, сволочь старая. Живу как хочу, и всё!

Юрий торкнулся и в дверь с табличкой 18. Увы, Натальи дома не было. Юрий знал, что она работала продавцом, но где и до скольки — спросить прошлой ночью не догадался.

Ближе к четырём часам Астафьев с облегчением направился к третьему отделению милиции. Тут уже собрались все, в том числе и Косарев, и даже исполняющий начальника ГОВД майор Михаил Мамонов, его нынешний зам Гавриил Самойлов. Собрались все в кабинете начальника отделения Николая Гомулы. Присутствие руководства придало докладам его подчиненных конкретность и точность. Когда дошла очередь до Астафьева, он сначала выложил на стол пакет с перчатками, а потом уже рассказал о подробностях их нахождения.

— Как какой-то бомж, копался в этих баках! — не выдержал, и высказал своё неудовольствие Юрий.

— А ты, парень, привыкай, — хохотнул Рыжов. — С такой зарплатой, что нам правительство определило, мы скоро все там будем себе пропитание добывать.

— Не отвлекай, Михалыч, — огрызнулся Мамонов. — Вечно ты со своими приколами! Что у вас ещё по этому делу, Астафьев?

— Одна девушка, соседка из восемнадцатой комнаты, сказала, что её мужик видел в коридоре, той ночью, троих каких-то парней. Крепких таких. Они потом на джипе уехали. Тот стоял с другой стороны барака, на дороге между бараками. Там как раз я и нашёл этот пакет.

— Что за девушка? — насторожился Самойлов. — Не алкашка? Она сама не могла этого дедка придушить?

— Да нет, она как раз нормальная баба, в отличие от всех остальных уродов.

— Ты снял показания с этого её мужика?

— Нет.

— Почему?

— А она его не знает. Видела его первый и последний раз.

Мамонов усмехнулся.

— Что, хахаль-перехватчик?

— Ну да, что-то, вроде этого.

Косарев посмотрел ещё раз на пакет, потом на Астафьева.

— Трое их было, говоришь?

— Да.

— И перчаток три пары. А как они могли оказаться в этом пакете? Где он был, возле помойки?

— Да нет, я же сказал. В противоположной стороне, это ближе к выезду из Соцгорода, как раз в сторону Щорса. Там тот джип, похоже, и стоял.

— Следы есть?

— Нет, там же асфальт. А с нашими дождями…

— Понятно. Но всё это очень интересно. Завтра найдёшь этого человечка, оформишь всё по полной форме. И ещё. Тут у нас один умник, — Косарев покосился в сторону Колодникова, — предположил, что старик заболел чем-нибудь, вроде рака, и наложил на себя руки. Ну, чтобы не мучиться. Сходи в горбольницу, найди медицинскую карту Серова, и проверь эту версию. Всё понял?

— Так точно.

Совещание закончил Мамонов.

— Ну, и напоследок, одна ещё новость. С сегодняшнего дня, в связи с террористической опасностью приказом министра объявлена операция "Тайфун".

Народ недовольно загудел.

— Тихо! Тихо! — Продолжил Мамонов. — Работаем без выходных, до девяти часов вечера. Всё ясно?

— А деньги то будут платить, или как за прошлый «Тайфун», кинут? — крикнул Рыжов. Мамонов ничего ему не ответил, только сплюнул в сторону.