Наталья Лапикура - Следующая станция – смерть Страница 11

Я постепенно откладывал одну фотографию за другой, пока их не осталось всего несколько. Вообще-то было бы лучше приколоть их кнопками к стене, но единственное свободное место на вертикальных плоскостях моего скворечника занимали три большие фотографии покойников. Все прочее перекрывалось сейфом, канцелярским шкафом и вешалкой. Кроме того, мне больше нравилось смотреть на кандидаток в убийцы сверху вниз. Пустячок, но сближает. Что сказал бы по этому поводу Зигмунд Фрейд, я догадываюсь, но разглашать не буду.

Когда я, наконец, сделал окончательный выбор и слез со стола, то еще добрых пятнадцать минут не решался идти к Старику. Наконец взял сам себя за шкирки, сунул голову в дверь его кабинета и пригласил зайти в мою келью. Или собачью будку, если вам угодно. Что кому нравится…

Нашего ветерана сложно чем-нибудь удивить. Он остановился на пороге и только спросил:

– Пасьянс раскладываешь?

– Раскладываю. «Могилу Наполеона». Правда, в колоде одни дамы.

– А которая козырная? Хотя нет, постой, попробую сам угадать.

Пару минут Старик внимательно рассматривал мою экспозицию, потом нагнулся и поднял одну карточку:

– Она?

– Думаю, что она. Как угадали?

– У меня своя метода. Попытался представить, как должна выглядеть женщина, которая травит нашего брата, как тех тараканов на кухне. А ты как высчитал?

– По взгляду. Большинство свидетелей запомнило, как она зыркала на людей. Официантка из Жулян говорила: «Резкий взгляд». Видите – другие барышни или испуганно смотрят, или в нахалку играют, а у этой – резкость.

– Что там о ней пишут?

– Приметы сходятся. Тридцать один год, выглядит моложе. Лицо холеное, иногда злоупотребляет косметикой. Рост – выше среднего, фигура худощавая, спортивная. Волосы темные, любит красить в черный цвет. Особых примет в виде татуировок, шрамов или родимых пятен нет. Украинка, родилась на Хмельниччине, жила в России.

– Это все, Сирота, присказка. Теперь давай сказку.

– Пожалуйста! Образование у нее – среднее специальное, закончила медучилище, специализировалась на фармацевтике. Значит, соображает и в лекарствах, и в ядах, и в дозировке. Странно, что у нее только одна судимость, да и та за взятки. Разыскивается за многочисленные квартирные кражи с предварительным смертельным отравлением хозяев.

– А кто же их травил – она?

– Скажем так: она подозревается. В «ориентировке» написано: «Есть обоснованные подозрения, что смерть потерпевших не имела характер самоубийства или несчастного случая, а была связана с личностью такой-то». Входила в доверие к немолодым одиноким женщинам, селилась у них, а потом эти старушки внезапно умирали, а худая, чернявая, стройная, величавая исчезала в неизвестном направлении. Вместе с ней – трудовые сбережения покойниц и ценные вещи. Информация поступила из областного управления Куйбышева, разговор с ними на завтра я уже заказал. Потому, что сегодня там уже никого нет – разница во времени. Какие будут указания?

Старик потер руки, это у него нервное:

– Пускай фотографы немедленно размножат портрет. Передадим в Борисполь и Жуляны. Самарцам скажешь, если есть какие-то зацепки насчет родственников или знакомых в Украине – пусть гонят аллюром «три креста».

– А это как, товарищ подполковник?

– Я и забыл, что ты в кавалерии не служил и вообще коней не видел. Если на пакете с донесением нарисовано три креста, то всадник должен лететь стремглав, что есть духу, сколько лошадь выдержит. Ты попроси коллег, чтобы не тянули с дополнительной информацией. Скажешь так: если не успеют, то придется их бумаги вместе с нашими погонами класть на очередную свежую могилу покойника номер… Сколько там на ней?

Я сказал. Старика замкнуло. Потом прорвало:

– Так это что – одна-единственная, одинокая женщина или банда «Черная кошка» в полном составе? «Ах, Самара-городок, неспокойная я, неспокойная я, успокойте меня!» – Подполковник процитировал послевоенный шлягер и почти не сфальшивил.

Оперативность коллег из Куйбышева, он же Самара, превзошла все наши ожидания, потому что уже под вечер следующего дня прибыл фельдъегерь – и то не какой-то там задерганный лейтенант, а капитан уголовного розыска. Ворвался к нам с мешком вяленой рыбы и канистрой свежего настоящего «Жигулевского», сваренного-таки на пивзаводе города Жигулевска. Коллеги не забыли и то, что мы просили: папку со следственными документами. Мы, конечно, тоже не лыком шиты: сообразили для российских коллег ящик «Украинской с перцем», изъятый нами из вещественных доказательств одного громкого дела по статье разбазаривания социалистической собственности.

– Братья-хохлы! – забасил капитан, едва прикрыв за собой дверь, – спасайте, а то за эти «глухари» мне уже светит должность участкового Анискина на Земле Франца Иосифа с предварительным разжалованием до младшего лейтенанта!

– А с полярным коэффициентом или без? – поинтересовался кто-то из наших эрудитов. – Потому, что если с полярным, так это еще ничего.

– Нечего смеяться над чужим несчастьем, – вмешался Старик. – Кличут вас как, товарищ капитан?

– Кличек не имею, а фамилия наша – Царев, – отозвался несчастный.

– И как это вы в эпоху развитого социализма да с такой монархической фамилией до капитана дослужились?

– А что? В Сталинграде в свое время был генерал-особист, тоже Царев – и ничего!.. Только не спрашивайте насчет родства, а то меня уже этим задолбали!

Тут и я вставил свои пять копеек:

– Лишь бы человек был хороший. Вот у нас в Киеве на телевидении генеральный директор – Власов. И тоже ничего…

– Лишь бы не Бандера, – буркнул Старик. – Хватит трепаться, пошли к Генералу.

Начальник наш, как мы и предполагали, широкий жест самарских коллег оценил высоко. Потому что немедленно позвонил в буфет и велел накрывать стол. Давненько наши оперативки не проходили так оживленно.

Назавтра мы проводили капитана Царева с его «багажом», затащили в самолет ящик киевского «алаверды» и вернулись в Управу догрызать вчерашнюю тарань.

– И вообще, – подвел итог наш Генерал, прихлебывая «Жигулевское», – да здравствуют мир и дружба между легавыми!

Затем он развил свою мысль:

– У нас, товарищи, как учил великий Ленин, должно быть две программы. Программа-минимум: найти, опознать, задержать и передать мадам в Россию за совершенные ею преступления. Мне говорили в парткоме министерства, что скоро декада украинской культуры в Москве, – было бы очень кстати. Программа-максимум – не просто выявить эту сволочь, а взять ее на горячем, но так, чтобы клиент не помер. Кстати, сколько на ней эпизодов?

– Десять, товарищ генерал. И все – со смертельным исходом.

Генерал захлебнулся пивом:

– Ни-и-ичего себе! Это ж я представляю, как натягивают самарских ментов в ихнем обкоме! Пожлобились волгари! Могли бы для активизации нашей оперативно-разыскной деятельности и балычок подбросить.

Вдохновленный таранью и пивом «на шару», я поднял руку и сказал:

– У меня есть план.

Старик нарушил субординацию и прореагировал раньше Генерала:

– Сирота, когда ты заявляешь, что у тебя есть план, я начинаю гадать – отправят меня в отставку со всем почетом или просто выкинут с работы к чертовой матери. От твоей инициативы нормальные люди очень быстро устают.

– Спокойно, товарищ подполковник, – утешил его Генерал. – Выбрасывать будем инспектора Сироту. Под духовой оркестр Киевской милиции. А мы с вами еще повоюем. Сирота, вы еще не передумали касательно своего плана?

– Не передумал! Предлагаю создать зону видимой оперативной тишины.

Тут уже застонал Полковник:

– Сирота, отставить! В прошлый раз в результате вашей «видимой тишины» обосрались один подозреваемый в момент задержания и еще половина Куреневки в своих квартирах. Поскольку мы, по вашей милости, выстреляли месячный лимит боевых патронов. И это называется «тишина»! Хорошо, что друг друга не перебили! Кстати, вы не подскажете, какая это сволочь визжала тогда явно измененным голосом: «Немцы Фастов взяли!», а? Что-то больно знакомые были интонации!

От автора: История относительно «зоны видимой оперативной тишины» будет, со всеми подробностями описана в повести «Отлов бандитов по-научному». Из нее вы узнаете, что и в жизни легавых случается минутка для веселой дружеской шутки, даже если ради этого выстреливаются на ветер боевые патроны.

Ну, а если серьезно, то «видимая оперативная тишина» – это форма оперативно-разыскной работы, которая применяется преимущественно с целью выявления и задержания вооруженных грабителей и сексуальных маньяков. Для этого в районе предполагаемой дислокации подозреваемых прекращается внешняя, видимая деятельность милиции, а чтобы отвлечь внимание преступников, где-нибудь в противоположном конце города устраивается громкая, демонстративная акция. Как правило, прием достаточно эффективный. Бандиты попадают в хорошо подготовленные засады.