Эдуард Хруцкий - Служебное расследование Страница 12

— Ну что же вы, может, руку подадите, встать поможете. Женя протянул руку, девушка поднялась и поморщилась.

— Ушиблись? — спросил Женя.

— Немного.

— Я сейчас машину поймаю.

— Не надо, вы только проводите меня. У вас есть время?

— Конечно, конечно, — Звонков взял девушку под руку.

— Лучше я.

Она по- хозяйски просунула руку, оперлась на его локоть.

— Кстати, меня зовут Лена.

— А меня Женя.

— Вот и прекрасно. Пойдемте, Женя, потихоньку к дому. Это была странная прогулка. Женя и не заметил, как они оказались на Чистых прудах. Стало уже совсем темно. По-осеннему желтели фонари над головой и свет лежал на аллеях словно опавшая листва.

О чем они говорили? Да разве мог он запомнить. Его кружили вечер и осень, Ленино лицо. Оно приближалось и становилось мучительно прекрасным, а потом удалялось куда-то в осенную темноту.

Они ушли с прудов, свернули на улицу Чаплыгина.

Она была пустынной в вечернее время. Они шли медленно, оттягивая час расставания.

Из- за угла ударил свет фар, осветил их, машина остановилась.

Лена закрыла ладонью глаза.

— Может, вас подвезти? — с этими словами из машины вылез Толик.

— Ты как здесь очутился? — удивленно спросил Женя.

— Секрет.

— Так подвезти?

— Спасибо, не надо, — Женя улыбнулся.

— Ну, как хочешь, тебе жить, — Толик внимательно посмотрел на Лену, захлопнул дверцу и уехал.

— Это ваш друг? — спросила Лена.

— Да.

— У него хорошая машина.

— Неплохая, только поршни постукивают.

— А вы автомеханик?

— Что-то вроде.

— Из автосервиса? — с уважением спросила Лена.

— Нет, я инженер, работаю в лаборатории по изучению автомобильных двигателей.

— А-а…

Женя не уловил интонации. Но в голосе Лены послышалось явное разочарование.

Они шли по тихой улице. Их плечи касались друг друга. Только улица совсем не длинная, да удивительно короток осенний вечер.

— Когда я тебя увижу? — спросил Женя. Они стояли у освещенного подъезда.

— Завтра.

— Где?

— У кинотеатра «Новороссийск», за ним есть площадка.

— Это у выхода?

— Да

— Во сколько?

— А во сколько ты можешь?

— В любое время.

— Тогда давай в три.

Лена взяла Женю за отвороты куртки, притянула к себе и поцеловала.

Женя стоял и смотрел, как она входит в подъезд, как набирает код, как поднимается к лифту.

Вот она повернулась, помахала рукой.

Хлопнула дверь лифта.

Звонков закурил и пошел в сторону бульваров.

Он шел быстро и легко, как ходят счастливые люди.

Лишь завернул за угол Женя Звонков, как тут же из парадного вышла Лена. Она огляделась и почти побежала по улице.

У автомата остановилась. Бросила монету, набрала номер.

Проговорила несколько слов. Повесила трубку.

А тут и зеленый огонек появился в переулке.

Лена подняла руку.

Звонков вошел в квартиру. Зажег свет в прихожей. Кто-то опять побывал здесь. Он видел это в разрушении привычного строя вещей. Вон коврик сдвинут, спички упали с тумбочки на пол, гантель откатилась на середину коридора…

Они же у стены всегда стояли.

Звонков подошел, поднял гантелю, поставил ее на место. Одну. Второй не было.

Он бросился в комнату. Заглянул под диван, пошарил под шкафом, отодвинул журнальный стол.

— Нету.

Звонков вошел в дежурную часть отделения и положил перед молодым лейтенантом гантелю.

— Вот.

— Вы это что, гражданин?

Лейтенант вскочил. К Звонкову придвинулись два крепких сержанта.

— Вы что, гражданин? — строго спросил дежурный. Он был совсем молодой. И офицерская форма была свежей и необмытой.

— У меня гантелю украли, — устало сказал Звонков и опустился на садовую скамейку, неведомо как попавшую в дежурную часть.

— Чего, чего?

— Гантелю украли, вот что, — зло ответил Женя.

— Давайте по порядку, — лейтенант сел, поправил портупею и повязку. — Фамилия, имя, отчество, место жительства.

Звонков ответил и лейтенант аккуратно записал все на бланке.

— Давно вы обратили внимание, что посторонние посещают вашу квартиру?

— Дней семь назад.

— Ранее ничего не пропадало?

— Да, вроде, нет.

— Хорошо, товарищ Звонков. Я завтра утром передам все это вашему участковому инспектору, а он сообщит вам о результатах.

— Спасибо.

— Не стоит. Эта наша служба. Звонков вышел.

Один из сержантов поднялся со скамейки, подошел к дежурному.

— Видишь, тронулся малый, Это от бормотухи. У нас рядом с общежитием мужик тоже от перепоя черного человека увидел, схватил топор да начал по двору за ним гоняться. И этот псих.

— Это, Рахимов, установит врач. А наше дело оказывать гражданам всевозможную поддержку.

— Да гнать таких бухариков надо, а не бумаги писать.

— Гнать, Рахимов, из милиции надо таких, как ты, и запомни: бухарики в медвытрезвителях, а в дежурную часть приходят граждане.

Борис Логунов шел по длинному коридору гостиницы «Россия». Двери, двери, двери. Цифры, цифры, цифры.

Поворот. И сразу нужные цифры 8-0127. Борис постучал.

— Да, — раздалось за дверью.

Логунов вошел в прихожую. Номер был люкс.

— Входи, дорогая, входи. Борис толкнул еще одну дверь.

Гостиная, обставленная с чуть потертым гостиничным шиком. Несмотря на раннее время стол накрыт словно для банкета.

Переливались на солнце бутылки. Дефицитные закуски громоздились на тарелках.

И сам Тохадзе был не утренним. Для вечера он оделся. Для приема. Тугой воротник голубой рубашки обхватил шею, галстук переливался полосками, а синий костюм отдавал шелковым блеском.

Ослепительно сияли черные ботинки и золотогубая улыбка Гурама Тохадзе. Улыбка была предназначена явно не для Логунова, как и цветы, которые Гурам держал в руках.

— Здравствуйте Тохадзе, — безлико сказал Логунов, — как я понимаю, вы меня не ждали.

Гурам, прищурившись, поглядел на Логунова. Коротко так. Стремительно.

И Логунов по его лицу понял, что догадался он, кто пришел к нему.

Битый был парень Гурам Тохадзе. Тертый.

— Здравствуйте, начальник, хорошему человеку всегда рад.

— А почему начальник?

— А у вас в столице все начальники. Это мы просители, дорогой. К столу прошу.

— Это потом. Я из МУРа, — Логунов достал удостоверение. И опять мазанул по нему взглядом Гурам.

— Зачем обижаешь, дорогой. Тохадзе человеку на слово верит. Садись.

Логунов сел. Огляделся.

— Гражданин Тохадзе, у меня к вам один вопрос, как вы попали в квартиру майора Корнеева?

— Плохой человек твой майор. Плохой. Прислал мне телеграмму о брате. Я в самолет и в Москву. Позвонил ему.

— Откуда телефон узнали?

— На Петровке дали, в справочной.

— Вы говорили с Корнеевым?

— Позвонил ему. Обрадовался. Думаю, какой хороший человек.

— То есть?

— Он предложил: «Пойдем, дорогой, со мной в ресторан, там и поговорим. Посидим, как братья». Так и сказал, клянусь честным словом.

— Что вы сделали?

— Обрадовался, дорогой. Пригласил его в «Узбекистан». Там поговорили. Я знал, что он человек гнилой, вымогатель. Друга позвал с фотоаппаратом…

— А как вы в его квартире оказались в семь часов?

— Не был я там.

— Не надо, Тохадзе. Вас соседка опознает.

— Зачем соседка, ты слушай, что я скажу. Корнеев твой хоть и молодой, но гнилой совсем. Не наш. Деньги, понимаешь, вымогать начал. Послушай, откуда у честного человека деньги. Я в «Сельхозтехнике» работаю. На Доске почета фотокарточку имею. Откуда у меня деньги?

— А наверное оттуда же, откуда машина «Волга» и номер, который стоит сорок рублей в день.

Тохадзе опять прищурился, усмехнулся.

— Слушай, ты зачем пришел? А? Мои деньги считать или взяточника разоблачать? А? Скажи. Раз он милиционер, значит может над родственными чувствами издеваться? Ты скажи! Не боишься, что я на тебя управу найду.

— Не боюсь, — усмехнулся Логунов, достал из кейса бумаги. — Давайте закрепим ваши показания.

— Зачем это?

— Порядок такой…

Звонков завязывал галстук, наклонившись к зеркалу, вмонтированному в дверцу шкафа.

Он осторожно, двумя пальцами, зажал узел и аккуратно затянул галстук.

— Хорошо, — сказал подошедший Лев Миронович, — необыкновенно хорошо. Куда, если не секрет?

— В исполком, — уверенно соврал Женя, — насчет гаража.

— Милый Женя, запомните, некоторый жизненный опыт подсказывает мне, что просители одеваются попроще. Скромнее, чтобы вызвать жалость у чиновника. Поэтому я делаю вывод: вы идете на свидание.

— Лев Миронович, вы ясновидец.

— Опыт, милый Женя, опыт. А это самое горькое в жизни.

— Почему?

— Да потому, что он приходит с годами.