Алексей Макеев - Неслабое звено Страница 12

– Ты, Дмитрий, своей программой «Пересечение множеств» нам со Станиславом уже дважды серьезно помог. Очень серьезно. Возможно, она нам снова пригодится. Но меня сейчас интересует несколько иная постановка вопроса. Насколько я понял, ты при работе с «пересечением» закачиваешь в память машины максимум информации о самых разных людях, а программа твоя хитрая отбирает то общее, что этих людей как-то связывает, где они пересекаются: служили в одной воинской части, например, или отдыхали как-то разик в одном вытрезвителе, записаны в одну районную библиотеку и прочее. Перекрестный скрининг по произвольному количеству направлений. С расстановкой приоритетов по направлениям: то, что ходили в один класс и сидели за соседними партами, важнее того, что оба – фанаты «Спартака». Я прав, все так?

– Вы, Лев Иванович, – с уважением и некоторым изумлением ответил Лисицин, – для, уж простите, дилетанта в наших погремушках на редкость емко и кратко сформулировали суть программы. Все так.

– А можно ли как-нибудь вычислить одного человека или нескольких людей, если знать что-то, к ним относящееся? Ну, просто для примера: нужно очертить круг лиц – причем, чем меньше этот круг, тем лучше, – которые одновременно – рыжеволосые, служили в спецназе, прошли Афганистан, родились в Перми, разведены, ныне проживают в Московской области, да к тому же имеют маму библиотекаршу… И так далее. Вот такая программа у тебя имеется?

– Есть такая партия, как говорил незабвенный вождь мирового пролетариата! – ничуть не помедлив, довольно и с гордостью сказал Лисицин. – Это не «пересечение», им такое не сделаешь. Это «многомерная матрица». Вам, господин полковник, везет: я же ее, голубушку, недавно как раз отлаживал. Там тоже скрининг, но несколько иной. Сами понимаете: чем больше будет задано параметров поиска, ну качеств этих самых, вроде рыжеволосости, тем точнее и селективнее, направленнее программа сработает. Тем уже будет интересующий вас круг лиц. В идеале можно выйти даже на одного конкретного человека – при условии, что он вообще существует в природе. А что, вас действительно интересует некий рыжий спецназовец из Перми? Так сделаем, чего уж там, пошарим по некоторым базам данных. Вот допустим…

– Я же сказал: для примера, – с некоторой досадой перебил загоревшегося Диму Гуров. – Нес первое, что на ум пришло, так что бог с ним, с рыжим спецназовцем, пусть живет спокойно. Эх, Дмитрий! Если бы я точно знал, какие именно, как ты выражаешься, «параметры поиска» тебе задать… Пока не знаю. Но буду знать, и очень хорошо, что такая программа есть, а ты согласен мне помочь.

– Обижаете, Лев Иванович! Когда это я вам отказывал!

ГЛАВА 4

– Вот такие, братец мой, дела, – закончил Гуров свой почти полуторачасовой «рассказ – доклад» Станиславу Крячко. – Теперь ты знаешь об этом деле ровно столько же, сколько я сам. Соображения?

– Ты, Лев, меня с лисицинским компьютером не перепутал? У меня быстродействие все же не такое. Мне пораскинуть мозгами надо. Но в одном соглашусь с тобой сразу же: единственный реальный хвостик, за который можно пока хвататься – это смерть Ильи Сукалева. Что там наши медэксперты наколдовали?

– То и наколдовали, что полностью подтвердили мои выводы. Кстати, ты бы точно такие же сделал. Какая, к дьяволу, лесть – просто нас неплохо учили криминалистике. Ну и время смерти с точностью до двух часов определили. Гарантируют, а нашим я верю. С десяти до двенадцати утра. пэпээсники это косвенно подтверждают – когда тело грузили в труповозку, полной ригидности еще не наступило. Конечности трупа хоть плохо, но сгибались. Есть еще момент: по их описанию, Сукалев не упал к пресловутой скамейке и, конечно же, не присел сам. Ясно, что его мертвое тело аккуратненько усадили, а некоторая странность позы объясняется тем, что начальная стадия мышечной ригидности, окоченения то есть, уже началась. С рук и ног, как полагается. С шеи. А вот мышцы пресса, широкие спины и межреберные оставались еще с полчаса мягонькими.

Крячко медленно прикурил еще одну сигарету, после чего стал внимательно разглядывать тоненькую струйку дымка, поднимающуюся от ее тлеющего конца. Задумался. Лев тоже молчал – пусть «друг и соратник» спокойно переварит полученную информацию. Минут пять в комнате стояла полная тишина, затем Станислав решительно ткнул догоревший почти до фильтра окурок в пепельницу – кроме самой первой, он не сделал ни одной затяжки – и сказал:

– Мне картина убийства Сукалева и последующих действий убийцы рисуется так: грохнули его в теплом помещении, предположительно – в квартире или подсобке. Почему не в офисе? Не пустили бы его в таком виде ни в один приличный офис. В неприличный, кстати, тоже. Ни в коем случае не в драке. И вообще, не случайно убили, тут с тобой не поспоришь – характер телесных повреждений не тот. Убийца знал, что бьет насмерть. Затем он поставил трупу два маскировочных «фонаря», натянул на теплое еще тело куртку, возможно – обувь. Кстати, напялить на труп тяжелые зимние ботинки – та еще задача. Что у него на ногах было?

– Полуботинки осенние, жиденькие. На «липучке».

– Другое дело, – удовлетворенно отметил Крячко и продолжил: – Затем убийце надо было избавиться от трупа. Свежий покойник в таком виде вполне сойдет за смертельно пьяного «организма», пока не станет коченеть. Подбросить такой подарок не проблема в любой открытый подъезд. На лавку. В проходной двор поближе к мусорным бакам. На остановку автобуса. Но сразу возникают два вопроса. Первый – в одиночку это сделать нелегко. Замучаешься тащить, будь ты хоть Геркулес. К тому же подозрительно будет выглядеть, неестественно. А вот вдвоем… Совсем иная картина. Два алкаша ведут отключившегося третьего, точнее, тащат под белы рученьки. На просторах богоспасаемого отечества более чем привычно. Так что…

– Думаешь, что убийц было двое? Или больше?

– Убийца-то был один. Но логично предположить в рамках твоей же версии, что с сообщником. Или сообщниками, это уже детали.

– Согласен, – задумчиво сказал Гуров. – А второй вопрос?

– Почему его оттащили именно туда, куда оттащили? Драка для списания такого «подарочка», конечно, идеальна, но не мог же убийца драку сам организовать, это уже дрянной детектив получается. И предвидеть, когда убивал, что драка сама по себе возникнет, он не мог. Не верю я в ясновидение. Драка для убийцы – это нечаянный приятный сюрприз, счастливый случай, выигрыш в лотерею. Он, убийца, эту драку видел. Понимаешь, Лев, видел! Скажем, из окна. Больше неоткуда. Либо сразу после убийства, либо буквально за минуты до него. А значит, место убийства – в непосредственной близости от места драки. Что нам, – Крячко внимательно посмотрел на Гурова и довольно хмыкнул, – очень на руку, поскольку сужает круг поиска. Тут убийце приходит в голову, что лучшего и желать не надо – близко тащить, свидетелей драки полным-полно, при этом опознавать ее участников, даже если попытаются, дело дохлое. Расчет совершенно верный – если бы не ты, все проехало бы, как хорошее пирожное под касторку. Остается дождаться конца драки, пьяные разборки долгими не бывают, выждать еще несколько минут… Двое ведут, третий ноги переставляет. Да и вдвоем управиться можно.

Вот когда Гуров по-настоящему ощутил, до какой же степени маялся «друг и соратник» на больничной койке, насколько важнее всех лекарств, процедур, всей прочей медицины для Стаса участие в этом деле, если он, Гуров, чуть рот не открыв, его слушает. Внимает, можно сказать… А подыграем! К следующему выводу Гуров сам пришел лишь вчера вечером, но пусть его сделает Крячко. В их великолепном тандеме Лев всегда был лидером. Оба сыщика прекрасно знали об этом и молчаливо подобное положение принимали за данность. Но… Почему не сделать другу приятно? Пусть следующую мысль он озвучит сам.

– Но ведь так выходит, – сказал Крячко медленно, тихо и как-то послогам, словно самому себе доказывая некий тезис, – что убийца знал Сукалева. Неплохо знал. Нет, ты представь себе, Лев, разве просто так потащил бы он труп средь бела дня, если бы не был уверен, что никто в округе особенно не удивится такому живописному виду Ильи Вадимовича? В том смысле, что в полнейшей отключке, пьян до усеру, как говорится, «лежит, не дышит, собака рыло лижет…» Лег-то Сукалев, конечно, позже, но не в том дело. Они определенно были знакомы – убитый и убийца! У Сукалева в микрорайоне Маросейки та еще репутация была, подобным состоянием никого из местных жителей он не удивил бы, так? Потому-то можно тащить его хладный труп, не опасаясь ненужных вопросов: те, кто Сукалева знали хорошо, и не к такому привыкли – подумаешь, пьян до состояния «глубокий аут в пасти зеленого змия»! А те, кто не знал, – им все равно. Что из этого следует? Только еще одно подтверждение, что убийца живет где-то рядом, на Маросейке.

– Не обязательно сам убийца, – так же неторопливо, негромко продолжил крячковские рассуждения Гуров, – может быть, сообщник. Или сообщники… Но, в принципе, я с тобой согласен.