Александра Маринина - Смерть и немного любви Страница 13

Начать решили с семей Бартош и Турбиных, ибо рассудили: выстрелить в загсе можно в любую девушку, а вот послать письмо перед самой свадьбой можно далеко не каждой. Для этого нужно знать, что она выходит завтра замуж, и ее адрес. В своем окружении Настя не нашла никого, кто хотел бы расстроить ее свадьбу. Значит, нужно поискать среди знакомых Элены Бартош и Валерия Турбина.

Тамила Бартош встретила Короткова в строгом деловом костюме, всем своим видом показывая, что вообще-то у нее масса дел и ей нужно уходить, но уж ради такого случая она, так и быть, отложит свои заботы.

– Я не думаю, что вам следует уделять этому глупому письму столько внимания, – высокомерно говорила она, неторопливо помешивая ложечкой в чашке из дорогого фарфора, в которой дымился только что заваренный английский чай. – Я полагаю, что угроза была адресована скорее моему мужу, а не дочери.

– Значит, вы уверены, что замужество Элены ни у кого не могло вызвать… ну, скажем, отрицательных эмоций?

– Да что вы! – рассмеялась Тамила. – Кого может интересовать Элино замужество?

– А ревность? Может быть, ее кто-то ревновал?

– Уверяю вас, с тех пор как Элечка познакомилась с Валерием, у нее не было ни одного поклонника.

– А до того?

– До того были какие-то детские увлечения, последнее из которых благополучно закончилось за несколько месяцев до знакомства с Турбиным. Нет-нет, ни о какой ревности и речи идти не может.

– Скажите, Тамила Шалвовна, почему свидетелем со стороны вашей дочери должна была выступать ваша племянница?

– А почему нет? Что в этом плохого?

– Плохого ничего, но, знаете, это не совсем обычно. Как правило, девушки приглашают на эту роль свою ближайшую подругу. Не зря же существует такое понятие «подружка невесты». Разве у вашей дочери нет такой подруги?

Что это? Короткову показалось или по лицу Тамилы действительно пробежало мимолетное облачко?

– Видите ли, все школьные подруги Элены теперь живут своей жизнью, учатся, работают, вышли замуж. Эля ни с кем из них не поддерживает отношений. Скорее даже не она с ними, а они с ней. Сами понимаете, девочка из обеспеченной семьи, ничем серьезным с виду не занята… Их это раздражает.

– Так что же, у вашей дочери нет вообще ни одной подруги? Тамила Шалвовна, я не могу в это поверить.

– Ну… – Она замялась. – Если только Катя.

– Какая Катя?

– Голованова. Она живет в нашем доме, в другом подъезде. Элина одноклассница.

– Они что, поссорились?

– Нет, с чего вы взяли? Они не ссорились.

– Так почему Элена не пригласила ее в загс на регистрацию? По-моему, это было бы вполне естественно.

– Кажется, Эля мне говорила, что Катя в этот день занята. Не то зачет какой-то должна сдавать, не то еще что-то…

– Как ваша дочь отнеслась к полученному письму?

– Ну как… – Тамила снова пожала плечами. – Удивилась.

– И все? Только удивилась? Или испугалась?

– Да нет, я не заметила, чтобы она очень испугалась.

– Где сейчас Элена?

– Уехала с отцом за город. Ей нужно отвлечься, успокоиться.

– Турбин поехал с ними?

– Нет. Они уехали вдвоем.

– Когда они вернутся? Мне нужно побеседовать с вашей дочерью.

– К вечеру, наверное.

Белое и черное, черное и белое…

Весь мир состоит только из этих двух цветов. Они не дали мне встать в ряды белых, они заставили меня унижаться и просить, а потом отвергли, выкинули грубо и безжалостно, сделав брезгливое лицо. Они сказали, что среди белых могут быть только самые лучшие, самые достойные. Самые белые.

А я?

Разве мой цвет не самый белый? Разве было на мне хоть единое пятнышко? Почему они отвергли меня?

Я знаю, почему.

Потому что они только притворяются белыми. На самом деле души их черны, и руки их черны, и помыслы. На самом деле им не нужны белые, им нужны черные, которые умеют рядиться в белые одежды. А я не умею.

Зато теперь я умею другое. Теперь я умею соединять белое и черное воедино. Кто говорит, что от слияния белого и черного получается серое? Это неправда. Не серое объединяет их.

Их объединяет красное. Цвет крови. Цвет смерти. Перед красным белые и черные равны, ибо нет от него спасения. Красный цвет всех уравнивает.

Алое на белом – убитые невесты.

Потом будет алое на черном…

Екатерина Голованова пришла из института только около восьми вечера. Коротков терпеливо поджидал ее на лавочке возле подъезда. Он уже побывал у нее дома, разговаривал с матерью и даже видел фотографию, поэтому узнал безошибочно.

– Здравствуйте, Катя, – сказал он, вставая и делая шаг ей навстречу.

Девушка остановилась и с любопытством посмотрела на него. Она была ровесницей Элены, но выглядела старше, возможно, оттого, что в ней не было девичьей грации и легкости, зато были по меньшей мере восемь, а то и все десять лишних килограммов веса. А может быть, дело было в слишком грустных глазах и слишком серьезном взгляде.

– Меня зовут Юрий Викторович, я из уголовного розыска, – представился Коротков. – Я могу с вами поговорить?

– А в чем дело? – испугалась девушка. – Что я сделала?

– Ничего, – как можно приветливее улыбнулся он. – Я хочу поговорить о вашей подруге Элене. Можно?

– Господи, что с ней?

– Да ничего с ней не случилось, не волнуйтесь. Давайте присядем. Или вы хотите пройтись?

Катя задумалась, потом нерешительно переложила сумку в другую руку.

– Я бы погуляла, но у меня книги… Сумка тяжелая.

– Я понесу. Давайте.

Коротков подхватил сумку и удивился ее тяжести. Конечно, девушка не выглядела хрупкой и слабенькой, но вес сумки с книгами был все-таки солидным.

– Как ваш субботний зачет? – поинтересовался он как бы между прочим. – Сдали?

– Какой зачет? – удивилась Катя.

– А разве вы не сдавали в субботу зачет?

– Нет. С чего вы взяли? У нас по субботам вообще нет занятий.

– Извините, значит, я что-то напутал. А где вы были в субботу?

Возникшая пауза Короткову не понравилась. Катя молча шла рядом с ним, поддевая носком туфельки пустую картонную упаковку из-под сока.

– Я жду, – напомнил он. – Где вы были в субботу, Катя?

– Дома. А что?

– И чем вы занимались?

– Послушайте, Юрий Викторович, вы сказали, что хотите поговорить со мной об Эле. А вместо этого интересуетесь, что я делала в субботу дома. Какое отношение это имеет к Эле?

– Самое прямое. Я хочу понять, почему вы не были на ее бракосочетании. Поэтому я и спрашиваю, какие такие неотложные дела заставили вас остаться дома. Ведь Элена ваша близкая подруга. Она приглашала вас поехать в загс?

Катя молча кивнула, упорно продолжая толкать перед собой картонную коробочку.

– Почему же вы не поехали?

– Не захотела.

– Почему, Катя? Пожалуйста, не заставляйте меня вытаскивать из вас ответы клещами. Совершено преступление, я собираю необходимую для раскрытия информацию, а вы ведете себя как ребенок. Нельзя же так. Вы взрослый умный человек, вы можете мне помочь, так помогите же.

– Вы, наверное, хотели сказать мне комплимент, – криво улыбнулась она. – Но, знаете ли, иногда лучше быть маленькой дурочкой, чем взрослой и умной.

– Что значит «лучше»? Для чего лучше?

– Выгоднее.

– То есть?

Катя снова умолкла. На этот раз пауза была еще дольше. Наконец она сказала:

– В субботу я осталась дома, потому что не хотела ехать на Элину свадьбу. Этого достаточно?

– Нет, Катя. Этого недостаточно. Я прошу вас объяснить, почему.

– Потому что мне не нравится ее семья. Они очень высокомерные и самодовольные. Я плохо себя чувствую в их обществе. Теперь достаточно?

– Скажите, а жених Элены вам нравится?

– Жених как жених. – Она пожала плечами. – Почему он должен мне нравиться? Пусть он Эльке нравится.

– А в его обществе вы чувствуете себя хорошо, или он такой же, как ее родители?

– В его обществе я себя не чувствую. Никак.

– Почему?

– Потому что я не бываю в его обществе.

– Вы что же, даже незнакомы с ним?

– Почему, знакома.

– Как вы считаете, что он за человек?

Снова неопределенное пожимание плечами.

– Почему вы меня об этом спрашиваете? Спросите у Эли, она его лучше знает.

– Спрошу, – пообещал Коротков. – Но я хотел бы услышать ваше мнение.

– У меня нет мнения. Пожалуйста, Юрий Викторович, давайте будем говорить об Эле, а не о ее женихе.

– Вам неприятна эта тема?

– Да нет, просто про Элю я знаю все, а про него ничего сказать не могу.

– Катя, вы знаете, почему не состоялась свадьба?

– Эля сказала, в загсе девушку какую-то убили…

– А про письмо она вам рассказывала?

– Рассказывала.

– Как вам показалось, она была очень напугана этим письмом?

– Очень.

– У нее не возникло мысли отказаться от регистрации брака с Турбиным после этого письма?