Ирина Лобусова - Короли Молдаванки Страница 13

– Человеческие внутренности нашли… – сказал Бочаров, – печень, селезенка, сердце… Вот посмотри сам.

Он указал рукой куда-то в пространство. Но Володя возле газет, разложенных на земле, уже увидел бесформенную груду темно-багрового цвета. Это выглядело отвратительно! Отвратительно – и страшно. Даже если бы он смог напрячь всю свою волю, то не мог бы туда смотреть. Володя закрыл рот ладонью и отвернулся в сторону. Он боялся, что его начнет рвать, и он опозорится перед жандармами.

– Тошнит? Меня за тоже поначалу тошнило! – рядом, непонятно откуда, возник Полипин. Он был невозмутим и абсолютно спокоен – как всегда.

– Его рук дело. Людоеда, – Полипин небрежно кивнул в сторону страшной находки. – Внутренности из того трупа. Как раз то, чего там не хватало.

– Их заберут в анатомический театр для исследования, – вмешался Бочаров. – А вы оба сейчас поедете в участок, составите протокол. И ровно в восемь жду вас обоих на совещание в моем кабинете. Что-то долгая получается история! Личность не опознали, убийцы нет… Стареешь, Полипин! Теряешь былую хватку.

– Ой, ша! Так всего несколько суток прошло. Работаем… – Полипин все равно был невозмутим.

Бочаров, фыркнув что-то неопределенное, направился к экипажу, который ждал его на мостовой. Когда экипаж скрылся с глаз, Полипин усмехнулся и подмигнул:

– Ага, щас! Узял разбег с Привоза! Аж кицькины лапы сверкают до цугундера! В пять утра протокол я тебе буду писать! Шоб он так жил, как я за это смеялся! Разогнался копытами – аж шухер простыл! Спать пойдем, за протокол всегда написать успеем. Протокол – не Людоед.

Полипин говорил громко, и страшное слово вдруг перескочило через головы жандармов из оцепления и понеслось по толпе: «Людоед, Людоед, Людоед»…

Представив, что через час будут говорить в городе, Володя похолодел – особенно при мысли о том, что именно скажет ему дядя. Ведь слово «Людоед» было изобретением торговки с Привоза, а уж они с Полипиным подхватили его, и даже, можно сказать, «подарили» толпе.

– Что значит не хватало? – спросил Володя.

– Внутренности находились под грудой мусора – его высыпали на углу, и внутренности были им присыпаны. Как я понимаю, убийца сделал так за специально. Собаки разрыли, растащили по земле. А двое рабочих проходили себе за мимо. Увидели – и тревогу подняли, такой шухер простыл! Было это в три ночи. Пока подняли жандармов, меня… Уже половина пятого. – Так и пошло, речь Полипина была цветиста, но понятна.

– А это точно те самые внутренности? – усомнился Володя.

– Точно. Они уже протухли. Воняют здорово, и везде пятна гниения. Кошмар, – хмыкнул Полипин.

– Что же теперь будет? – не унимался Володя.

– Шмон будет. Начальство нас на уши поднимет, а мы – всех. Будем иметь вырванные годы, беременные головы и такой холоймес, по сравнению с которым прыщ на тухесе будет как фонтан в музее! Обстановка в городе и без того тяжелая. Ты на фронте слышал, что творится? Говорят, в Петербурге начались волнения. Там такое, шо даже с упокоительным не проглотить. И без того забот полон рот, а тут Людоед… Нужен он нам сейчас, как мертвому припарки. Шоб я этого дрэка видел на одной ноге, а он смотрел на миня одним глазом! Свалился на нашу голову! Но делать нечего – придется теперь расхлебывать. Слушай, тебе-то шо за здесь торчать? Иди домой, до половины восьмого успеешь поспать. Не держи фасон, бо горло простынет! – Похоже, сам Полипин не боялся, что у него горло простынет, когда так долго говорил.

В 8 часов утра в кабинете Бочарова началось экстренное совещание, на которое собрались все самые крупные чины полиции и жандармов. Бочаров восседал в центре. Володю он посадил справа.

Бочаров сделал краткий политический доклад о тяжелых событиях на фронте, о том, что накаляется политическая обстановка в городе, постоянно происходят теракты, представители власти получают угрозы. Кроме того, сильно активизировался криминальный мир. Участились разбои, налеты. Банки разоряются из-за нашествия фальшивомонетчиков и афер с поддельными ценными бумагами. А тут еще появился неизвестный убийца, уже получивший в народе кличку Людоед.

По делу Людоеда сделал краткий доклад Полипин. После этого Бочаров дал необходимые распоряжения всем собравшимся, а потом всех отпустил, оставил только Полипина и Володю.

– Есть серьезная информация, – начал он, помолчав. – Не хотел говорить при всех. Из Тюремного замка на Люстдорфской дороге вышел Михаил Винницкий. Тебе, Полипин, придется серьезно присмотреть за ним.

– Этого мне еще не хватало… – простонал Полипин, а Володя спросил: – Винницкий – это кто?

– Местный криминальный авторитет, очередной король Молдаванки, – усмехнулся Бочаров. – У этой рвани там каждый король! А Винницкий – он в серьезном авторитете. Кличка Японец.

– Почему Японец? – моргнул Володя.

– Ну, Японец, Япончик, да кто их там разберет! Он организовал еврейскую молодежь в отряды самообороны против еврейских погромов. Потом эта самооборона причинила нам немало хлопот. Мало того, что они нападали на всех подряд, так потом занялись откровенным разбоем. Этот Винницкий бомбу бросил в высокого чина из полиции – за то, что, по его мнению, тот подстрекал к еврейскому погрому.

– А он подстрекал? – спросил Володя.

Бочаров стукнул кулаком о стол.

– Не о том думаешь! Какое это имеет значение! Винницкий – бандит! И вдвойне опасный потому, что народ его любит, да что там – превозносит! Особенно эти, с Молдаванки. Семья его живет на Мясоедовской. В общем, тебе, Полипин, придется серьезно присмотреть за ним.

– Слушаюсь! – как-то залихватски заявил Полипин. Володя даже удивился этому порыву.

– А этот Винницкий может быть причастен к убийству? – спросил он.

– Вряд ли. Это не его стиль. Вообще это убийство – явно что-то из ряда вон… Похоже, убийца – не из криминального мира. В криминале таких не любят.

Оказавшись в их с Полипиным кабинете, Володя спросил:

– А этот Винницкий… Он что, сбежал из тюрьмы?

– Сбежал или его выпустили, или его выкупили, или за шо как – какая тебе разница? – удивился Полипин. – Главное, что он на свободе и может представлять угрозу. То есть сотворить нам грандиозный шухер.

– А почему говорят Тюремный замок на Люстдорфской дороге?

– Ну, – тут Полипин отбросил все свои штучки и стал действительно серьезен. – Это наша знаменитая тюрьма. Еще более известное место, чем Тюремный замок в Кишиневе. Там сидят настоящие дьяволы – дьяволы с Люстдорфской дороги. А Люстдорф – это небольшое немецкое поселение. Как раз по дороге к нему и находится тюрьма. Запомни: там сидят страшные люди. И в последнее время все чаще оказываются на свободе. Тут ведь такие нервы, шо будешь фордабычиться – шоб очень да, так нет… – закончил он в своей привычной манере.

Написать протокол об утреннем происшествии Полипин попросил Володю:

– Ты у нас грамотный, за университетах обучался. Да и дядя заступится, если шо напишешь не так. К тому же писатель. Кому протокол писать, как не тебе?

Кляня себя за то, что успел разболтать Полипину о своей мечте стать писателем, Володя сел писать протокол. Полипин тем временем исчез из кабинета, и через окно Володя видел его слоняющимся по двору и болтающим с жандармами.

Вернулся Полипин очень скоро – Володя даже не успел дописать до середины.

– Эй, писатель, есть новости! Да бросай ты свою писанину! Слушай сюда!

– Свою? – возмутился Володя.

– Да ладно тебе, – махнул рукой Полипин. – Ты сюда слушай. В полицейский участок на Преображенской обратилась одна дамочка с заявлением – муж у ней пропал, уже дней шесть назад. Ждала она так долго потому, что думала – сбежал с девицей. Блудливый, видать, швицер. Приметы совпадают за приметы трупа, описание одежды – тоже таки да. А кто пропавший, знаешь? Колбасный король! Самый крупный торговец мясными и колбасными изделиями, сеть магазинов по всему городу, член Городской думы, миллионер. Ну, колбасные изделия Когана, за него слышал? – никак не мог остановиться Полипин.

– Да я всего второй день в вашем городе! – возмутился Володя, но Полипин никак не мог остановиться.

– В общем, пропавшего купца зовут Борис Коган. – Похоже, Полипин и не услышал. – Улавливаешь – инициалы на браслете Б. К.? Кстати, в описании вещей, которые были на пропавшем муже, дамочка рассказала и за золотой браслет, с которым он якобы не расставался!

– Выходит, это он. Мы опознали труп.

– Не факт. Совпадения могут быть какие угодно. Труп будет считаться опознанным, когда дамочка осмотрит его в анатомическом театре и подтвердит, что это ее муж. А пока – едем к дамочке, я взял адрес. Устроим грандиозный шухер.

– А протокол?

– Потом!

Софиевская улица находилась рядом с морем. И, выходя из пролетки извозчика, впервые за все дни пребывания в Одессе Володя увидел его синеву. Море было свинцово-синим, темным. Мрачные облака нависали над темной водой. Зрелище было завораживающим, величественным, но совсем не печальным, наоборот, полным невероятной, могущественной силы.