Александра Маринина - Игра на чужом поле Страница 14

Дамир открыл бар, достал бутылку сухого мартини, высокие стаканы, вытащил из холодильника лед.

– Я правильно запомнил? Ты любишь именно этот напиток?

– Правильно. Я очень тронута. Но нельзя ли ближе к делу?

– Сейчас. – Он протянул ей стакан. – Не торопи меня, мне не так просто сказать то, что я хочу. Одним словом… Когда я утром тебя не нашел, я сначала страшно перепугался, что с тобой что-то случилось. А потом я перепугался во второй раз, но уже по другой причине. Ты догадываешься по какой?

– Нет.

В общем, Настя примерно представляла, какие слова сейчас услышит, но предпочла делать вид, что ничего не понимает.

– Я испугался, потому что понял, что влюблен в тебя сильнее, чем даже мог ожидать сам от себя. Я совершенно голову потерял. Через несколько дней я уеду, возможно, мы никогда больше не встретимся. Но ты можешь сделать эти несколько дней счастливыми для меня. Я же, со своей стороны, буду по мере сил стараться, чтобы эти дни принесли радость и тебе.

– И как же ты собираешься приносить мне радость? – с любопытством спросила Настя. – Будешь поить меня мартини? Или в твоем арсенале есть еще что-нибудь?

– Я буду делать все, что ты захочешь. Хочешь – рестораны, хочешь – поедем куда-нибудь на природу, на шашлыки… Мне трудно предлагать что-то конкретное, я ведь совсем не знаю твоих вкусов. Все, что скажешь, – сделаю.

– А в оперу меня сводишь?

– В оперу?

– Угу. На «Аиду» или на «Трубадура».

– Я узнаю, что в ближайшие дни в городском театре…

– Не трудись, я уже узнала. Того, что меня интересует, там нет. Ну ладно, а в преферанс ты играешь?

– К сожалению, нет. Ты хочешь поиграть?

– Вообще-то не очень, но это могло бы меня развлечь как-нибудь вечерком. Ты прекрасно понимаешь, что ни в ресторан, ни на природу я не поеду. Во-первых, у меня нет соответствующей одежды, я ведь в санаторий ехала лечиться, а не по ресторанам ходить. Во-вторых, у меня мало свободного времени, мне нужно делать перевод. В-третьих, я равнодушна к природе, и пикник мне радости не доставит. Ну, что еще ты можешь мне предложить?

– Анастасия, ты надо мною издеваешься или мне мерещится?

Дамир опустился на колени рядом с креслом, в котором сидела Настя, осторожно взял у нее из рук бокал, поставил на столик. От прикосновения его рук в Настиной душе снова начал таять лед, но на этот раз она присматривалась к себе как бы со стороны. Аналитическая машина все-таки включилась, несмотря на Настино упорное сопротивление.

Дамир целовал ее долго и умело, и Настя столь же умело и старательно отвечала ему. «Передерживает, – думала она, всем телом чувствуя внутренний метроном, контролирующий ситуацию. – Мужчина, охваченный желанием, уже должен идти дальше. Если он до сих пор держит руки у меня на спине и изображает целомудренного, то все это сплошное притворство. Или боится меня вспугнуть. Значит, дело серьезное. Видно, я ему и в самом деле для чего-то нужна. Считаю до десяти. Если он за это время ничего не предпримет, значит, он ничего во мне не понял и считает меня старой девой, которую нужно долго уламывать. Зачем такому потрясающему… четыре… мужчине, как Дамир… пять… невзрачная старая дева… шесть… если у него много денег… семь… много подружек… восемь… все в порядке с потенцией… девять… да к тому же он умеет так замечательно целоваться… десять».

Настя мягко высвободилась из объятий Дамира и потянулась за своим бокалом.

– Спасибо, милый, твои поцелуи были просто упоительны. Теперь, быть может, ты скажешь мне, для чего ты все это затеял?

– Ну как мне тебя убедить?! – горестно воскликнул Дамир и при этом показался Насте очень искренним. – Давай пока оставим это. Я хочу показать тебе свою работу. Регина ее еще не видела. Посмотришь?

Он подключил к телевизору видеоплейер и вставил кассету.

– У нас непредвиденное осложнение. Исчез Зарип. Семен, когда ты видел его в последний раз?

– Я привез его из города и оставил в коттедже. Объяснил, что выходить никуда нельзя, иначе можно все испортить. Мне казалось, он все понял.

– В котором часу это было?

– Около часу дня. Минут пятнадцать второго.

– Кто-нибудь после этого к нему заходил?

– Химик приносил ему обед, это было в три. В половине четвертого пришел Котик, а Зарипа уже не было.

– Принимаем решение. График максимально уплотняем. С Ассановым начинаем работать сегодня же. Предупредите его. Девочки на месте?

– Ждут.

– Где Дамир?

– У себя.

– Почему его нет здесь?

– У него Каменская.

– Вот оно что… Каменскую пристроить куда-нибудь, чтобы была на виду. Глаз с нее не спускать, пока не найдем этого психа Зарипа. Дамира предупредите, что сегодня надо сделать работу для Ассанова. Что с Марцевым?

– Актер готов.

– Отлично. Завтра с утра – заказ Марцева, и по домам.

– А Зарип? Как с его заказом?

– Заказ Зарипа делать не будем.

Дамир положил трубку и расстроенно взглянул на Настю.

– Прости, мне надо уехать. Я в Город по делам приехал, нельзя о них забывать. Не сердишься?

– Радуюсь, что наконец пойду работать. Я сегодня с утра еще ни строчки не перевела. Так что все к лучшему.

– Можно зайти к тебе, когда я вернусь? Надеюсь, это будет не поздно.

– Зайди.

Настя легко поцеловала его в щеку.

– Пойдем, я провожу тебя. Заодно загляну к Регине, узнаю, как она себя чувствует.

Регина Аркадьевна была в полном здравии, если не считать воспалившейся ноги, на которую она не могла даже наступить.

– Черт знает что, – сердито ворчала она, – здоровая старуха, сердце как у молодой, и надо же – совершенно обездвижена. Ни чаю заварить, ни до ванны дойти. Это все осень. Погода неустойчивая, давление скачет, то тепло, то заморозки – а ножка моя, как дурочка послушная, на все откликается.

– Я буду работать, Регина Аркадьевна, никуда уходить не собираюсь, так что если нужно что-нибудь – стукните мне в стенку, я зайду, – предложила Настя.

– Спасибо, Настенька, вы очень добры.

В павильоне готовились к съемке. Ассанов велел, чтобы сначала снимали категорию «Б», это поможет ему настроиться. Сам он сидел в углу на диване и пытался разговорить Верочку, хорошенькую партнершу по съемке. Он уже однажды делал с ней фильм и остался очень доволен. Девочка, однако, сидела хмурая, молча грызла орехи, которые доставала из кармана куртки, и на старика внимания не обращала.

– Ты – не игрушка, – недовольно заметил Ассанов, – ты – актриса, будь любезна, настройся на съемку, иначе ничего не выйдет. Мы не можем делать бесконечные дубли, ты сама это понимаешь.

Внезапно Вера выскочила из павильона и помчалась вниз по лестнице трехэтажного особняка. Следом за ней рванул парень в очках, помогавший устанавливать аппаратуру. Веру он догнал между вторым и третьим этажом, молча обнял за плечи и отвел в пустую комнату, которая раньше, видимо, была детской.

Девочка тряслась от беззвучных рыданий.

– Ну что, маленькая моя, ну зачем так расстраиваться? Это же не в первый раз. Потерпи немножко, это ведь недолго, если как следует постараешься, один дубль, – и все. Каких-то тридцать минут. А?

– Я не хочу больше, – твердила Вера, захлебываясь слезами. – Он отвратительный, он старый. После прошлого раза мне два месяца снилось, как он лапает меня своими морщинистыми руками. С другими хоть не так противно было. А этот… Я его видеть не могу.

– Верочка, – умоляюще сказал парень в очках, – а как же мы с тобой? Мы же любим друг друга, правда? Мы хотим быть вместе. А по закону нам ждать еще четыре года. Целых четыре года! Мы с ума сойдем, пока пройдут эти четыре года. Мы с тобой все это затеяли, чтобы скопить денег и уехать за границу, где мы будем жить вместе и где никто не спросит, сколько тебе лет. Разве ты забыла? Мы уже так много денег собрали, надо только еще чуть-чуть потерпеть. Ну, маленькая моя, – он стал нежно ее целовать, – ну красавица моя, настройся, соберись. Хочешь, я попрошу Дамира, чтобы он дал ту музыку, помнишь? Ту, которую мы с тобой слушали в воскресенье у меня дома, и нам было так хорошо. Ты будешь слушать музыку и вспоминать меня. А я буду стоять рядом. Ты откроешь глаза – и увидишь меня. Как будто это я тебя ласкаю. А? Пойдем, солнышко мое, пойдем, умница моя, это ради нашего счастья.

– Ну почему нельзя ему отказать! – в отчаянии воскликнула Вера. – Почему обязательно надо выполнять его заказ! Есть же другие девочки.

– Других он не хочет, он хочет именно тебя.

– А если я не хочу? Других я согласна потерпеть, но этот…

– Ты что, забыла, кто твой дед? – Голос парня стал строгим. – Если заказчик рассердится, всему конец. Он нас выдаст, и твой дед меня просто-напросто уничтожит. Разве ты этого хочешь?

– Ладно, пойдем. – Вера вздохнула так горько, что у циничного Химика заныло сердце.

Зарип одиноко бродил по жилому корпусу санатория в надежде встретить свою светловолосую красавицу. Он плохо представлял себе, что будет делать, если найдет ее. Может, подойдет и сразу признается в любви. Она не сможет устоять, ни одна женщина не может устоять, когда ей открыто признаешься в своих чувствах. А может быть, он представится кинорежиссером и предложит ей сняться в кино. Все женщины хотят быть актрисами, каждая из них мечтает, что в один прекрасный день к ней на улице подойдет известный режиссер и предложит роль. Он это точно знает, во всех книжках про это написано. А может быть, он все сделает по-другому. Он заманит ее куда-нибудь в тихое место, да вот хоть в коттедж, предложит большие деньги, как дорогой проститутке, займется с ней любовью и сделает то, о чем давно мечтает. Да, он будет душить ее, душить долго, сладострастно, всем телом ощущая ее последние судороги… Ах, как будет хорошо! Только где же ее искать? Спросить, в каком номере она живет? Он даже имени ее не знает. И потом, не надо, чтобы кто-нибудь вспомнил его, когда ее найдут задушенную.