Алексей Макеев - Восьмая горизонталь Страница 14

Орлов положил трубку.

– Нашли оружие киллера, – сказал он. – Очертили конус возможных директрис и на крыше одной из девятиэтажек обнаружили. Английская автоматическая снайперская винтовка «ли-энфилд» калибра 5,45 мм. С десятикратной оптикой. Рядом валяется футляр для какого-то музыкального инструмента, сейчас выясняют, для какого, но это без разницы. В примкнутом магазине девять патронов, то есть положил с первого выстрела. Чего и следовало ожидать на таком расстоянии. Отпечатков нет, похоже, они отожжены.

– М-да-а! – уважительно протянул полковник Гуров. – Надо же, «ли-энфилд»! Это класс. Такую винтовочку на барахолке не купишь, и стоит она, прикидочно, не менее десяти штук баксов.

– Заметим, – подхватил Станислав, – убийца оставляет винтовку на крыше. Это понятно – профессионал всегда так и поступит, оружие уже замазано. Но! Ему, что называется, не жалко. Отсюда следуют два интересных вывода. Первое: убийца не ограничен в средствах. Второе: если мы правы и это убийство завязано на убийство Таганцева, то стрелок высоко оценил жизнь Трофима Ивановича.

– Есть и третье, – сказал Гуров. – Мы имеем дело с крутым профессионалом. Любителю такого оружия нипочем не достать. Любитель, если допустить на секунду, что он разжился «ли-энфилд», пожалел бы оставлять винтовку, прихватил бы ее с собой. Любители, наконец, вряд ли знают о способе отжигания отпечатков. И встает вопрос: раз убийца такой крутой, то зачем же он связывался с какими-то уголовниками? Почему не взялся за Таганцева сам?

Появилась у полковника Гурова еще одна мысль, но говорить о ней Орлову и Крячко он пока что не стал. Слишком она была неоформленной, не продуманной до конца. Льву пришло на ум, что «ступенчатые» устранения, о которых они говорили, имеют одну характерную особенность. В них, как правило, замешаны спецслужбы. Не обязательно впрямую, но где-нибудь на краю обязательно мелькнет хвостик деятелей из ведомств «плаща и кинжала». То же убийство президента Кеннеди взять. Что там случилось в реальности – дело темное. Видимо, таковым оно и останется. Одних книг на эту тему написано около десятка, и во всех выдвигаются различные сценарии убийства. Только вот мало у кого остались сомнения, что каким-то боком причастны к преступлению то ли ФБР, то ли ЦРУ, то ли КГБ… Есть даже версия, что все три конторы постарались.

«Ну и что? – подумал Гуров. – Чем это соображение может помочь нам сейчас?»

И он волевым усилием, Лев умел это делать, отправил эту мысль в подсознание, поглубже. Пусть отлежится. Всплывет, если необходимость возникнет.

– Вот что, – решительно сказал он, – пока мы не выясним личность застреленного негодяя, нечего переливать из пустого в порожнее. Ты, Петр, выразился в том смысле, что это сказка номер один. Пока эксперты работают, желательно бы и вторую выслушать. Может, ознакомишь?

Глава 5

– Куда б я делся, – проворчал Орлов, – только вот, право, неудобно как-то. Даже перед вами. Давно я таких щелчков по носу не получал. По правде сказать – никогда.

…Петр Николаевич тоже не терял времени даром. Убийство Трофима Таганцева болезненно зацепило генерала, он отставил на время все дела и занялся тем, что мог из своего кабинета сделать лучше, нежели Гуров и Крячко. Выяснением деталей жизненного пути Трофима Ивановича Таганцева.

– Словом, когда я вышел на Главный архив Министерства обороны и попытался выяснить, где и как сражался Трофим Иванович, за что он получил свои немалые награды и все прочее, касающееся его боевого прошлого, от меня потребовали официальный запрос. Я, несколько удивившись, такой запрос послал.

Понятно, почему Петр Николаевич удивился. Подобная информация, как правило, не представляет собой государственной тайны. Если, скажем, внук или правнук погибшего на войне солдата пожелает выяснить, где тот сражался и героически голову сложил, то ему ответят. Да та же Книга Памяти, составлением которой ГАМО занимается, разве не для этого предназначена?

Само собой, есть определенные ограничения. Не все и не про всех можно узнать.

Главный архив Минобороны РФ, конечно, не то место, куда каждый может зайти или позвонить и выведать все желаемое. Но…

– У меня запросили допуск, – нервно посмеиваясь, продолжил Петр Николаевич. – А получив его, уведомили меня, что моего допуска не хватает! Моего! Все материалы по Таганцеву хранятся даже не в «осином гнезде», а еще глубже. Я про такой уровень секретности впервые слышу, а ведь не мальчик! Глубже? Это на какой же, холера ясная, глубине, что мне не донырнуть? Я генерал-лейтенант милиции или кто?

Под «осиным гнездом» Петр Николаевич подразумевал гриф ОС’, «Особо секретно» со штрихом. Штрих этот среди знающих людей принято было называть осиным жалом. Вот и говори после этого, что у людей в погонах слабое образное мышление! Верно ведь, безопаснее случайному человеку в осиное гнездо залезть, нежели заглянуть в документы, помеченные этим грифом. Да и кто б ему дал заглянуть в такие документы!

Но начальник Главного Управления уголовного розыска МВД РФ все-таки не случайный человек с улицы, не так ли? И его интерес к вехам боевого пути Трофима Таганцева проистекает не из праздного любопытства! И вот – такой облом…

– Ни-и фига себе! – удивленно сказал Крячко. – Картина Репина «Приплыли».

– Не писал Илья Ефимович такой картины, – машинально возразил Гуров, которого слова генерала удивили ничуть не меньше.

– Эрудит, понимаешь ли, – огрызнулся Станислав. – А какую писал? «Ивана Грозного лишают родительских прав»? Ты хоть соображаешь, о чем нам Петр поведал? Это чем же таким занимался в годы войны Таганцев, если прошел уже шестьдесят один год, и…

– Соображаю, – мрачно кивнул Гуров. – Ох, до чего же я не люблю налета секретности. Все эти «Хранить вечно», «Перед прочтением сжечь»…

Все тайное рано или поздно становится явным. Секреты со временем перестают быть ими. И очень часто выясняется, что скрывали они что-то весьма неприглядное. Вон, хоть пакт Молотова – Риббентропа, к примеру, взять. Или трагедию Катыни.

– А помимо годов войны? – спросил Гуров. – Что-нибудь удалось выяснить? Мы ведь ничего о Таганцеве не знаем, кроме того, что он хорошо в шахматы играл.

– Кое-что удалось, – ответил Орлов. – Где он воевал, не знаю, но что воевал храбро и удачливо – нет сомнений. Интересный набор наград: два Знамени, три Звезды, Слава трех степеней. Плюс юбилейные медали. И, не забудьте, войну он закончил в звании подполковника. Замечу – инженерных войск. Сапер, надо понимать. А было тогда Таганцеву лишь двадцать пять лет. Да, есть еще значок «Почетный чекист», который кому ни попадя не вручали, он не меньше ордена тянет.

Кстати, такой набор наград и значок на интересные мысли наводили. И то, что Звезды Героя у Трофима Ивановича не было. Не в войсках ли НКВД служил Трофим Таганцев? По личному указанию Сталина звания «Герой Советского Союза» воевавшим энкавэдэшникам не присваивали. Такой вот был у вождя каприз…

Подобные соображения сразу возникли у Гурова.

– Сапер, значит? – с колоссальным сомнением сказал он. – С таким набором наград и таким значком? Подполковник в двадцать пять? Это что же такое надо было построить или разрушить, а? Суперсекретный бункер для Сталина, не иначе. Потому в архиве Петру и дали от ворот поворот. Инженерные войска? Это даже не смешно. В наше время, насколько мне известно, как прикрытие для спецчастей используются медицинские войска. «Змеюка с рюмкой» у них на петлицах. Как-то вот не удосужились до сей поры изобрести специальную эмблемочку для военной разведки и прочих интересных служб.

– Ты что же, полагаешь… – начал было Стас.

– Именно это он и полагает, – перебил его генерал. – Я, кстати, тоже. И тогда понятна реакция ГАМО. Не исключено, что этих материалов по Таганцеву в архиве просто нет. А есть они совсем в другом месте.

– У «соседей»? – уточнил Станислав. – Тогда: «Ой!»

«Соседями» в МВД давно было принято называть сотрудников ведомства, центральная резиденция которого расположена на Лубянской площади.

Ни для кого не секрет, что в милиции, той, которая занимается уголовными преступлениями, всегда, мягко выражаясь, недолюбливали структуры НКВД, МГБ, КГБ, ФСБ – какой аббревиатурой это славное ведомство ни обозначь. Стоит отметить, что такое отношение характерно не только для России. Во все времена и во всех странах, с тех пор как появилась криминальная и тайная полиции, первая относится ко второй с плохо сдерживаемой неприязнью.

ФСБ, в свою очередь, недолюбливает ментов. Словом, две эти мощные службы живут как кошка с собакой. Скажем, источники информации друг от друга они секретят, а любые попытки наладить скоординированные действия двух этих ведомств неизменно с треском проваливались. Во времена Чурбанова дело доходило до прямого противостояния.

– Сразу после победы, уже в июне, – продолжил Петр Николаевич, – Таганцев получает десять лет лагерей. Гаранин вам не говорил, что я попросил его выяснить, по какой статье и с какой формулировкой обвинения?