Збигнев Сафьян - Грабители Страница 14

Пресс-папье лежало всегда на столе в кабинете; вероятнее всего, убийца именно им нанес смертельный удар, а потом забрал с собой или где-то спрятал. Сообщение же о каких-то записках было для Кортеля настоящей неожиданностью.

— Где находились эти записки?

— В ящике письменного стола, — ответил Ладынь. — Я их получил утром, в день отъезда.

— Каково содержание записок?

— Понятия не имею, — буркнул инженер.

— То есть как?

Ладынь объяснил. Инженер Болеслав Бильский умер восемь лет назад. Он был талантливым химиком, руководителем института, который теперь возглавляет он, Ладынь. Вдова Бильского, женщина уже пожилая и болезненная, уехала недавно на постоянное местожительство к своей сестре во Францию. Перед отъездом она передала Ладыню бумаги своего покойного мужа, которые ей были абсолютно не нужны. Какие-то заметки, старые проекты, воспоминания…

— Могло там быть что-то интересное? — спросил Кортель. — К примеру, проекты изобретений, секретная информация…

— Шутите! — Ладынь махнул рукой. — Спустя восемь лет? Впрочем, Бильский был педантом, он ничего секретного никогда не брал домой. А предварительные расчеты? Вы же знаете, как быстро сейчас развивается химия…

«Между прочим, Болеслав Окольский интересовался химией, — подумал Кортель. — Ящик стола был открыт. Может, это он взял записки… и пресс-папье?»

— Когда вдова Бильского вручила вам эти документы?

— Я же сказал, утром в день отъезда.

— Кто-нибудь при этом присутствовал?

— Моя секретарша. Это было на работе. Я положил папку в портфель и поехал домой. Я торопился — не знал еще, во сколько отлетает самолет.

— Зельская знала Бильского?

— Нет, откуда… Зося работает у нас только три года.

— Что вы можете о ней сказать?

— О ком? О Зосе? Чудесная девушка. Трудолюбивая, честная, скромная… Все мне завидуют, что у меня такая секретарша.

— Как вы думаете, не могли ее интересовать бумаги Бильского?

— Вы в чем-то подозреваете Зосю? Пан инспектор… — Он внезапно замолчал, пальцы еще быстрее забарабанили по столу.

— А кого, по-вашему, они могли заинтересовать?

— Не знаю, — сказал он тихо. — Я, право, не знаю…

Кортель решил допросить жену Ладыня, но, разумеется, на следующий день.

Каждую минуту, даже во время разговора с Ладынем, он поглядывал на часы. Как долго еще? Время, отделявшее его от встречи с Басей, сокращалось неимоверно медленно; Кортель вышел из комендатуры раньше обычного, около шести, и вопреки своей привычке взял такси. На перекрестке улиц Королевской и Маршалковской, как всегда, была пробка.

— Вот видите, — нравоучительно начал водитель, — что стоит наша милиция… Ловит нарушителей, а на таком перекрестке никого!.. Даже светофор барахлит…

Кортель в ответ что-то проворчал, у него не было никакого настроения разговаривать. Шеф был явно недоволен результатами расследования. Допросы Желтого Тадека и Циклона не дали никаких дополнительных улик, а Болеслав Окольский как в воду канул. На специальном совещании было решено установить наблюдение за Зосей Зельской и Золотой Аней, а также за родителями Окольского. Докладывая шефу о результатах расследования, Кортель говорил, что убийство, вероятнее всего, совершил Окольский. «Я говорю „вероятнее всего“, — продолжал Кортель, — потому что дело оказалось значительно сложнее. Почему родственники Вашко ничего не говорят о Пущаке? Кто взял записки Бильского из стола Ладыня? Если убийца Окольский, то это он выкрал записки покойного инженера. И, если верить показаниям Циклона и Желтого Тадека, Болек нанес смертельный удар сразу, когда вбежал в кабинет, потому что Казимира уже была там. Прошло несколько секунд, и в кабинет вбежал один из двоих: Циклон или Тадек — это нельзя еще с полной уверенностью утверждать, а Окольский убежал. Значит, у него не было времени рыться в столе инженера. Почему, наконец, Казимира лежала между рабочим столом и дверью, а все указывает на то, что убийца находился в глубине комнаты? Только показания Болека могут внести ясность в показания его сообщников…»

Майор прервал размышления Кортеля, сказав, что сначала Окольского надо поймать. Он долго и нудно говорил о черепашьих темпах следствия, о неизобретательности в их деле. «Мы любим строить гипотезы и не любим действовать», — это уже относилось к самому Кортелю.

После совещания у майора позвонил Беганьский, и Кортель тотчас же выпалил ему, что этого психа магистра могла допросить и районная милиция, а значит, в его выезде не было необходимости. Репка — обычный маньяк… А может, Главная комендатура уже знала заранее, чего стоят показания магистра, и его, Кортеля, послали подумать кое о чем?…

Беганьский молчал. И когда инспектор закончил свою тираду, спросил:

— Надо ли полагать, что тебя это дело уже не интересует?

— Интересует! — крикнул Кортель. — Интересует! — И бросил трубку.

Вспоминая эти подробности, Кортель не заметил, как они выехали на Познаньскую улицу, где снова была пробка. К тому же улицу перегородил самосвал, выли клаксоны, а два милиционера безуспешно пытались навести порядок.

— Когда наконец закончат эту стройку? — нервничал таксист. — Вы, наверное, знаете, что здесь строят?

Кортель не знал. Когда-то он смотрел план, но сейчас ничего не мог вспомнить. Зато хорошо помнил, как выглядел этот перекресток двадцать пять лет назад. Обугленные скелеты домов и глухая стена, запирающая Аллеи Уяздовские у нынешнего здания центральной сберкассы.

— Приехали, пан начальник, — сказал таксист.

Кортель расплатился.

Бася открыла дверь. В прихожей на вешалке он увидел мужской плащ и шляпу.

— Я думал, что будем одни, — тихо сказал Кортель.

— Будем, — прошептала Бася. — У меня инженер Рыдзевский.

— Ты его знаешь?

Она открыла дверь в комнату. За низким продолговатым столиком сидел Рыдзевский. Одет он был гораздо приличнее, чем на работе, когда Кортель увидел его впервые. Правда, галстук, плохо завязанный, никак не шел ни к рубашке, ни к пиджаку в клетку.

— Вы знакомы? — спросила Бася.

— Знакомы, — пробурчал Кортель.

— Кофе или чаю?

Кортель попросил кофе. Бася исчезла в маленькой кухоньке, и Кортель сел на низкий неудобный стульчик. Все в комнате Баси было миниатюрным и изящным, но, как говорил инспектор, непрактичным. Квартира должна быть прежде всего удобной, толковал он ей. Взять, например, кресло: пусть оно будет одно, но большое и мягкое, чтобы можно было подремать над книжкой. «У тебя будет такое кресло», — смеялась она в ответ.

— Пан инспектор, наверное, не ожидал меня здесь увидеть, — начал инженер.

— Нет, — сознался Кортель.

— Я познакомился с Барбарой три года назад, — продолжал Рыдзевский, — когда Зося, то есть Зося Зельская, только начала у нас работать. А сегодня утром я позвонил Барбаре и попросил разрешения поговорить о деле, очень для меня важном. Барбара была так любезна, что разрешила мне нанести ей визит.

Инспектор молчал.

Бася разлила кофе. Она всегда делала это с удовольствием. Кортель залпом выпил полчашки.

— Не пей так жадно, — шепнула она ему на ухо, — это без пользы.

— Я уже объяснил Барбаре, — Рыдзевский говорил с трудом, будто каждое слово причиняло ему боль, — цель моего визита. К сожалению, у меня сложилось впечатление, что я не смог убедить Барбару. Может быть, вы, пан инспектор, — инженер вымученно улыбнулся, — сумеете мне помочь?…

Бася села на низкий стульчик: мини-юбка так высоко открывала ее ноги, что Кортель отвел взгляд.

— Я хотела бы помочь, — сказала она беззаботно, — но боюсь, пан инженер, дело уже проиграно…

— Какое дело? — спросил Кортель.

— Речь идет о Зосе, о Зосе Зельской, — поспешно ответил инженер. — Видите ли, я не делал из этого тайны: я эту девушку люблю. Да, да! — С каждым словом он говорил, все более распаляясь. — Я знаю, что выгляжу не слишком эффектным для такой молодой девушки, но ведь были же недели, даже месяцы… Впрочем, дело не в этом… Я упрям и буду бороться за Зосю так долго, пока не потеряю надежды, и даже тогда, когда ее утрачу. Я кажусь вам смешным? Потому что старше ее? Что уже не принадлежу к молодежи?

Кортелю он не казался смешным, напротив — инспектор почувствовал к Рыдзевскому что-то вроде симпатии.

— Однако речь сейчас идет не обо мне. Я думаю о ней. Я знаю, что ее допрашивали. Знаю также, что парень, которого она любит, во что я, впрочем, не верю, убийца…

— Нет, он не убийца, — сказала Бася. — Его несправедливо подозревают.

— Откуда вы все это знаете, пан инженер? — спросил Кортель. — От Зельской?

— Нет, — тихо ответил он. — Она мне говорила только, что ее допрашивали.

— Тогда откуда же?

— Я когда-то видел их вместе. Раза два. Потом увидел его фотографию в газете.