Галина Черная - Все арестованы! Страница 14

– Это ложь! Я не пью кровь несчастных животных! – вскочил уязвлённый в самое святое Пияв. – Я вегетарианец! Меня все знают.

– Я вам верю. Но факт остаётся фактом. Попытайтесь вспомнить, кто наиболее часто мог бывать у вас? Проходить к вам в дом? Находиться в одиночестве на кухне? Вообще, с кем вы живёте?

– На этот вопрос я отвечать отказываюсь! Вы ничего не докажете! И потом, он уже совершеннолетний.

Я покраснел больше Чмунка. В комнате повисла напряжённая тишина.

Голубая луна всему виной, —

ни к кому особо не обращаясь, хорошим баритоном пропел Льюи.

Этой странной любви, этой странной любвитак ему и не прости-и-или!

– А вам какое дело?! – взорвался доктор. – Вы-то вообще зарабатываете своим телом на улице!

– Ну хоть кто-то из нас, вампиров, должен работать, – непринуждённо заметил молодой вампир.

– Минуточку, – прокашлялся я, опять встревая между ними. – Давайте не отклоняться от темы. Итак, доктор Пияв?

– Что вы хотите знать? Конечно, как публичная личность, я веду довольно активный и открытый образ жизни. У меня много учеников, на мои лекции приезжает молодёжь со всей страны и даже из-за рубежа. В доме всегда есть кто-то, кого мне подозревать…

– Почтальон? Врач? Полицейский? Садовник? Молочница? – попробовал подсказать я.

– Ну-у… да. Однако, пожалуй, чаще всего старший сержант Маклак. В его обязанности входит фиксировать всех приезжающих в наш город. Он мой хороший приятель, всегда готов помочь.

– Понятно. – Я вздёрнул брови и сделал пометку в блокноте. – Больше вопросов пока не имею.

– Вы забыли спросить, с кем он всё-таки проживает, – язвительно напомнил Льюи. – Лично мне жуть как интересно…

И мне вновь пришлось разнимать двух вампиров. Положение спас звонок в дверь. Чунгачмунк посмотрел в глазок и впустил Эльвиру. У меня замерло сердце. Я так рад был ее видеть.

– Обалдеть, – ахнула она, глядя круглыми глазами на нашу разношёрстную компанию. – Ирджи, ты все-таки умудрился вытащить его из тюрьмы?! Пиява! Главного виновника всех беспорядков и беглого преступника века. Да за такое интервью меня все столичные издания на руках носить будут!

– Вы уже брали у меня интервью, – насупившись, буркнул доктор.

– А теперь у меня есть возможность его расширить.

– И я охотно дополню его своими комментариями. – Льюи встал, одёрнул юбку и демонстративно поцеловал ручку моей подруге.

Пияв закусил губу и сжал кулаки. Но при женщине как истинный интеллигент в драку полезть не посмел, чем Льюи беззастенчиво пользовался, отпуская в его адрес одно язвительное замечание за другим, которые Эльвира охотно комментировала, принимая сторону Пиява. Но доктор, несмотря на их ухищрения, скрестил руки на груди и продолжал угрюмо молчать.

Я отошёл в сторону с Чмунком.

– Если за ней следили, то они будут здесь через десять минут, – ответил он на мой беззвучный вопрос. – Поцелуй Енота, ты всё подключил?

– Да, запись уже идёт, вождь.

– Главное, чтобы они не начали стрелять без предупреждения.

– Этого не произойдёт, Маклак наверняка захочет покрасоваться, – интуитивно предположил я.

От тяжёлого удара дверь едва не слетела с петель, и в проёме появился этот самый не к ночи упомянутый Боб Маклак с самым большим пистолетом, какой мне только приходилось видеть в жизни. Надо же, какие у него комплексы.

– Все арестованы! Никому не двигаться. Руки за голову! – прокричал он, явно пытаясь играть крутого полицейского из кино, что, впрочем, выходило у него бездарно.

Мы молча подчинились. Следом за Маклаком в комнату ворвались двое его бугаёв, тоже сразу беря нас на прицел, и… ого, сам Эдик Калинкин! Певчий кумир вампирской молодежи ничуть не изменился, как будто вчера виделись. И как только получилось, что тут собрались три главных действующих лица с лайнера вампиров?! А говорят, совпадений не бывает…

– Ничего не понимаю, – пробормотал я, обернувшись к Пияву. – А этот-то откуда взялся?

Доктор не ответил. Но в его глазах, устремлённых на Эдика, светилась такая любовь и нежность, что по крайней мере один вопрос стал абсолютно ясен.

– Что всё это значит? – первой подала голос моя журналистка. – Я представитель прессы, вы не имеете права. Зачем такие крайности? Я же на вашей стороне.

– Неужели вы думали, что я так глуп, мадемуазель Фурье? – презрительно фыркнул Маклак, грозно сведя брови. – Все ваши звонки и эсэмэс тщательно отслеживались и перехватывались.

– Но это же противозаконно! – продолжала играть роль наивной дурочки Эльвира, уже явно издеваясь над ещё не улавливающим сарказма офицером.

– Закон здесь я. А теперь, когда вы все в моих руках, я хочу знать, что вы задумали, сержант? Неужели всерьёз предполагали, что сможете обыграть меня на моей же территории?

– Мне этого и не требовалось, – сдержанно прокашлялся я. – Я лишь хотел помочь другу, но никак не рассчитывал, что задену ваши тайные махинации с федеральным бюджетом.

Маклак мгновенно переменился в лице.

– Продолжайте, – прошипел он.

– Охотно, – согласился я. – Но сначала можно нам наконец опустить руки? Мы никуда отсюда не денемся. Отлично. Так вот, – я потер затекшее плечо, – имея свободный доступ в дом доктора Пиява, вы подливали в его томатный сок одну-две ложечки крысиной крови. После чего и происходил «срыв».

– Ха-ха! Зачем мне это? – неестественно рассмеялся Маклак.

– Может, позволите закончить? Затем, что вы лично получали доступ к дополнительным средствам на поддержание порядка в городе, потому что каждый публичный срыв доктора вызывал мелкие беспорядки в городе. И так продолжалось довольно долго. Вы не рассчитывали, что на этот раз ситуация выйдет из-под контроля и молодёжь поднимет уже настоящий бунт! Так же как не рассчитывали на приезд вождя теловаров, имеющего звание рядового полиции Мокрых Псов. А следовательно, такого же представителя власти, как и вы, только не из вашего лагеря. Он не мог не обратить внимания на то, что срывы Пиява происходят всё чаще и чаще. Поэтому вы были вынуждены удерживать доктора под стражей. Вы испугались, потому что при официальном расследовании Чунгачмунка индейцы могли потребовать суда и дознания. Но тогда любое медицинское исследование раскрыло бы ваши манипуляции. Вы этого боялись. Поэтому, спровоцировав индейцев на прямой конфликт с молодыми учениками доктора, под шумок упрятали Пиява в камеру, не допуская к нему ни врачей, ни прессу, ни представителей власти.

Все смотрели на меня с выпученными глазами. Я почувствовал себя героем сцены и с лёгким поклоном публике продолжил:

– А потом на помощь нашему сотруднику приехали мы с Эльвирой, и вы окончательно приняли решение никуда не выпускать несчастного. Вы действовали так из страха разоблачения. Любой преступник знает, что наказание неотвратимо, а офицер полиции понимает это вдвойне. Освободи вы Пиява из тюрьмы, он бы мгновенно прекратил бунт вампирской молодёжи, но тогда бы доктор сразу попал под перекрёстный допрос Чмунка, Эльвиры и других представителей заинтересованных сторон. А они уже понимали, что дело нечисто…

– Ложь, – неуверенно пробормотал Маклак. – Ваша журналистка брала интервью у Пиява, мы не прятали его от прессы.

– Вообще-то вы сами предоставили мне список вопросов, которые я могла ему задавать. Вы же присутствовали при нашем разговоре, строго контролируя и обрывая все мои попытки спросить то, на что не хотели бы слышать честных ответов, – сухо поправила Эльвира.

– Зачем мне подставлять доктора? Мы с ним друзья, скажите им, Пияв!

– У меня только один настоящий друг, – гордо выпрямился доктор. – Вы злоупотребили моим гостеприимством и доверием, теперь мне всё ясно. Вы низкий лжец, старший сержант Маклак. Впредь держитесь подальше от моего дома. Но одно мне непонятно: откуда вы узнали, как мой организм реагирует на крысиную кровь?

И тут взгляды всех быстро сошлись на Эдике Калинкине.

– Ну и что? – не выдержав, сорвался тот. – Мне нужны были деньги, выпуск дисков – дорогое удовольствие. А вампиры никогда не платят за мои выступления. Мы вообще привыкли никому не платить…

– Ну всё-таки некоторые из нас работают. Я мог бы застолбить тебе местечко на улице, – с кокетливой издёвкой предложил Льюи.

– Но ты же торгуешь собой! – презрительно отодвинулся от него Эдик.

– И что? Всё равно это честнее, чем обкрадывать своего друга и покровителя. – Он недвусмысленно подмигнул Пияву.

– Как ты мог, Эдик?! После всего, что у нас было-о… – наконец обрёл голос и бедный Пияв, страдальчески глядя на Калинкина.

Увы, в глазах популярного певца не отразилось особого раскаяния, и он только невнятно пожал плечами.

– Давай не будем обсуждать это при посторонних – наконец равнодушно фыркнул Калинкин. – Хотя любой скандал только на пользу моим рейтингам. Да и вам, пожалуй, тоже…