Эд Макбейн - На глазах у сорока миллионов Страница 15

– Я купила это кресло, когда Кеннеди убили, – сказала она. – Вам нравится? Того и гляди развалится. Что вы хотите знать о Стэне?

– Насколько мы знаем, вы были с ним в его уборной, перед тем как он в последний раз поднялся на сцену, мисс Вальехо. Верно?

– Верно, – сказала она.

– Вы там были одна с ним?

– Нет, в комнате находились несколько человек.

– Кто именно?

– О! Я так сразу и не вспомню. Кажется, Арт был там, да... и, может быть, еще один человек.

– Джордж Купер?

– Да, верно. Слушайте, а вы откуда знаете?

Карелла улыбнулся.

– Но мистер Купер в комнату не входил, верно?

– Нет, почему же, входил.

– Я имею в виду, что он просто постучал в дверь и позвал мистера Джиффорда, так?

– Нет, он вошел, – сказала Мария. – Он там пробыл не так уж мало времени.

– Сколько времени, вы говорите, провел мистер Купер в уборной?

– Что-то около пяти минут.

– Вы это хорошо помните?

– Да, хорошо. Он там был, это точно.

– Что еще вы помните, мисс Вальехо? Что происходило в уборной в тот вечер в среду?

– Ничего. Мы просто беседовали. Стэн отдыхал, пока певцы выступали, а я зашла покурить и поболтать, вот и все.

– О чем вы болтали?

– Я не помню. – Она пожала плечами. – Так, ни о чем. Пока на мониторе пели певцы, мы говорили о том о сем.

– Мистер Джиффорд ел что-нибудь? Пил?

– Что вы, нет. Мы просто говорили.

– И даже кофе не пил? Ничего?

– Нет. Нет.

– А витамины он не принимал? Может, вы случайно заметили?

– Нет, ничего такого я не заметила.

– А, может, он какую-нибудь таблетку проглотил?

– Нет, мы просто говорили, вот и все.

– Вам нравился мистер Джиффорд?

– Ну... – Мария колебалась. Она встала с кресла, подошла к кофейному столику, поставила свою чашку, возвратилась к креслу и только тогда пожала плечами.

– Он вам нравился, мисс Вальехо?

– Мне бы не хотелось говорить о покойном, – сказала она.

– Мы прекрасно говорили о нем буквально минуту назад.

– Мне бы не хотелось говорить о нем плохо, – уточнила мисс Вальехо.

– Значит, вы его недолюбливали?

– Ну, он был чересчур требовательный, вот и все.

– В чем требовательный?

– Вы, наверное, знаете, что я старшая костюмерша студии.

– Да, мы знаем.

– Под моим началом работают восемь человек. Это большой штат. Я за всех отвечаю, и не так-то легко костюмировать шоу каждую неделю, можете мне поверить. Я... я не думаю, что Стэн облегчал мне работу, вот и все. Он... ну... он не очень хорошо разбирался в костюмах, но делал вид, что разбирается и... короче говоря, он иногда действовал мне на нервы.

– Ясно, – сказал Карелла.

– Но вы пришли, тем не менее, поболтать с ним в его уборную, – произнес Мейер в нос, а потом чихнул.

– Видите ли, вражды между нами не было. Просто время от времени мы орали друг на друга, вот и все. Поскольку он ни черта не понимал в костюмах, а я в них прекрасно разбираюсь, вот и все. Но это не мешало мне приходить в его уборную поболтать. Не вижу ничего ужасного в том, чтобы зайти в его уборную и поговорить.

– Никто не видит в этом ничего предосудительного, мисс Вальехо.

– Я хочу сказать, я знаю, что убили человека и все такое, но это еще не причина, чтобы придираться к каждому сказанному слову или самому маленькому поступку. Люди подчас спорят, как вы понимаете.

– Да, мы понимаем.

Мария помолчала. Потом перестала качаться в кресле, повернула голову к занавешенному окну, из которого лился солнечный свет, и сказала тихим голосом:

– Впрочем, зачем это я? Догадываюсь, вам уже наверняка донесли, что мы со Стэном ненавидели друг друга. – Она пожала плечами. – Мне кажется, он собирался уволить меня. Слышала, что больше терпеть он меня не хотел.

– Кто это вам сказал?

– Дейвид. Он сказал – Дейвид Крэнтц, наш продюсер, – он сказал, что Стэн собирается меня уволить. Вот поэтому я и пошла в его уборную в среду вечером. Спросить его об этом, попытаться... Работа эта неплохо оплачивалась. На личности на работе переходить глупо. Я не хотела потерять эту работу, вот и все.

– Вы с ним поговорили о вашей работе?

– Я начала, но тут пришел Арт, потом Джордж, и все. – Она снова помолчала. – Если я правильно понимаю, все это имеет сейчас чисто академический интерес, верно?

– Пожалуй.

Мейер шумно высморкался, убрал свой платок в карман, а потом как бы невзначай спросил:

– Вас хорошо знают в вашем мире, мисс Вальехо?

– О, да, конечно.

– Так что, если бы мистер Джиффорд выгнал вас, вы бы смогли найти себе другую работу. Это верно?

– Ну... слухи в нашей среде быстро распространяются. Вы, наверное, знаете, это плохо, когда тебя выгоняют с какой бы то ни было работы. А на телевидении... я бы предпочла сама уйти, вот и все. Я хотела выяснить это, вот почему я и пошла в его уборную. Чтобы выяснить. Если он действительно собирался меня выгнать, то я бы хотела оставить работу по собственному желанию, вот и все.

– Но вы так и не смогли обсудить эту проблему.

– Нет. Я же уже говорила вам. Арт пришел.

– Ну что ж. Спасибо, мисс Вальехо, – сказал, поднимаясь, Карелла. – Кофе у вас был превосходный.

– Послушайте... – Она уже встала со своего кресла, которое продолжало раскачиваться, солнце играло на занавесях позади нее. Она какое-то время покусывала губу, а затем сказала: – Послушайте, я к этому не имею никакого отношения.

Мейер и Карелла молчали.

– Я не любила Стэна, и, может быть, он собирался выгнать меня, но я не чокнутая, понимаете. Может, я немного вспыльчивая, но я не чокнутая. Мы не ладили, вот и все. Но это еще не причина, чтобы убивать человека. Я хочу сказать, что многие на студии не ладили со Стэном. У него был тяжелый характер, вот и все, да к тому же он был звездой. Мы время от времени вздорили, вот и все. Но я его не убивала. Я... я не знаю, как вообще к такому делу подступиться.

Детективы продолжали молча смотреть на нее. Мария едва заметно пожала плечами.

– Вот и все, – сказала она.

Когда они снова оказались на улице, день уже умирал. Карелла посмотрел на часы и сказал:

– Давай позвоним Бобу, узнаем, удалось ли ему найти нашего друга Уэзерли.

– Позвони сам, – сказал Мейер. – Я себя паршиво чувствую.

– Шел бы ты лучше домой, в постель, – посоветовал Карелла.

– Ты помнишь, что сказала Фанни Брайс о лучшем средстве от простуды? – спросил Мейер.

– Нет, что?

– Лучшее средство, от простуды – положить на грудь горячего еврея.

– А ты лучше прими аспирин, – заключил Карелла.

Они доехали до ближайшей аптеки, и Карелла позвонил в следственный отдел. О’Брайен сказал ему, что трижды звонил Уэзерли, но телефон молчит. Карелла поблагодарил его, повесил трубку и вернулся в машину, где простуженный Мейер сморкался в платок. К тому времени, когда они добрались до отдела, О’Брайен позвонил Уэзерли в четвертый раз, и снова безуспешно. Карелла предложил Мейеру пойти домой, но Мейер настоял на том, что он перепечатает, по крайней мере, один из отчетов о беседах с теми, кого они видели в последние два дня. Он ушел домой всего на двадцать минут раньше Кареллы. Карелла закончил писать отчеты как раз ко времени прихода своей смены, Энди Паркера, который, как всегда, опоздал на полчаса. Карелла еще раз попробовал дозвониться до Уэзерли, а затем попросил Паркера звонить по этому телефону весь вечер и в случае успеха тут же сообщить ему. Паркер пообещал, что все сделает, в чем Карелла сильно сомневался.

Домой в Риверхед он добрался в четверть восьмого. Близняшки встретили его на пороге, чуть не сбив с ног. Он поднял обоих на руки и понес их на кухню, в этот момент и зазвонил телефон.

Он опустил детей на пол и подошел к телефону.

– Алло? – сказал он.

– Спорю, ты был уверен, что я не позвоню, а?

– Кто это?

– Энди Паркер. Я только что дозвонился до Уэзерли. Он сказал, что вернулся домой всего десять минут назад. Я посоветовал ему никуда не уходить и дожидаться тебя дома.

– О, – сказал Карелла. – Спасибо.

Он повесил трубку и направился к кухне, в дверях которой стояла Тедди. Она молча смотрела на него, он тоже сделал паузу, а потом пожал плечами.

– Думаю, что перед уходом я еще успею поесть, – сказал он просто.

Тедди незаметно вздохнула, но Марк, старший из близнецов – он родился на пять минут раньше, – внимательно наблюдал за родителями. Он взмахнул рукой и обреченно произнес:

– Он уходит.

Эйприл, думая, что это игра, бросилась в объятия Кареллы с криком:

– Он уходит, он уходит, он уходит!

Арт Уэзерли уже ждал его. Он провел Кареллу через квартиру в студию, окна которой выходили в парк. В студии стоял письменный стол с пишущей машинкой и пепельницей, стопкой чистой бумаги и еще одной стопкой исписанной бумаги с многочисленными карандашными пометками. На стене висело несколько профессиональных дипломов, под ними находился низенький книжный шкаф. Уэзерли жестом пригласил Кареллу сесть на один из двух имевшихся стульев. Хозяин студии выглядел совершенно спокойным, но пепельница на столе уже переполнилась окурками, а он закурил очередную сигарету.