Елена Топильская - Героев не убивают Страница 16

— Машка, иди ты с прессой общайся. Это ты их любишь, а меня от журналистов воротит, ты же знаешь.

— Петя, а кто приехал? — спросила я оперативника.

— Городская информационная служба, Скачков и оператор Васечкин, — добросовестно отрапортовал Петя.

— О, вот с ними я с удовольствием поговорю. — Я поднялась со стула и отправилась об-. щаться с прессой. За мной потянулся и майор, душевно распрощавшийся с Горчаковым.

На улице нетерпеливо переминался с ноги на ногу невысокий парень в джинсах и кожаной жилетке в сопровождении мрачного верзилы с профессиональной видеокамерой. В невысоком парне я бы, конечно, никогда не опознала пьяную личность, которую имела счастье лицезреть в кулуарах телецентра.

— Вы Скачков? — подошла я к нему.

— Я, — обрадовался он. — Можно мы пройдем снимем там все для городских новостей?

— Нет, трупы снимать не надо. Можете снять внешний вид магазина.

— Ну, — надулся он, — чего людям смотреть на фасад магазина? Люди крови хотят. Вы же знаете, труп оживляет кадр.

— Придется людям потерпеть, — я говорила непреклонным тоном.

Сегодня Скачков не был пьян, но от него тяжело пахло застарелым перегаром, да и набухшие под глазами мешки выдавали его не совсем правильный образ жизни.

— Не везет мне, — он скорчил комическую гримасу. — На похищение жены Масловского ездил, там фуфло оказалось, мы уже опровержение дали. Сюда приехал, думал, сюжет нарою — и тут фуфло получается. Ну что за сюжет без картинки?

— Вы ездили на набережную?

У меня к вам будет один вопрос.

— Да-да, — обрадовался он возможности быть полезным следствию и хоть так выторговать право на эксклюзивную съемку.

— Вы можете сказать мне, от кого вы получили информацию о похищении жены Масловского?

— От кого? — удивился Скачков. — А какая разница?

Теперь уже никакой, могла бы сказать я. И сама я не знала, зачем мне спрашивать об этом, когда Лешка пишет от моего имени постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Наверное, это просто любопытство.

— Женское любопытство, — сказал я вслух, обращаясь к Скачкову.

— Ага, — иронически поддакнул он.

— Так кто же вам об этом сказал?

— Кто? — Журналист задумался. — Сейчас попробую вспомнить… Герка Трубецкой, наверное. Да, точно, Герман Трубецкой.

— И он подтвердит это?

— Ну, наверное. А почему нет?

— А вы не смогли бы заехать в прокуратуру примерно через неделю? Я возьму у вас объяснение… — сказав это, я тут же спохватилась — какое объяснение? Материал по похищению я отдала прокурору, Лешка пишет постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Зачем мне нужно знать, кто сообщил на телевидение информацию о похищении? «Всех не переброишь…» Но признаваться в том, что я погорячилась, было неудобно.

— До свидания, Мария Сергеевна, — произнес за моей спиной мужской голос.

Обернувшись, я увидела майора ФСБ, наклонившего голову в знак прощания.

— До свидания. Но, по-моему, мы не знакомились.

— Ну, кто ж не знает Марию Швецову, — галантно произнес майор, и мне на секунду почудилось, что если бы на нем была шляпа с пером, он бы снял ее и с поклоном помахал ею, касаясь начищенного ботфорта. Но шляпы на нем не было, и, попрощавшись, он сел в машину.

А я, обсудив с журналистом возможные ракурсы съемки, вернулась в магазин.

— Лешка, не судьба нам сегодня начать работать. Уже третий час, а у нас конь не валялся.

— Сейчас, Марья, не беспокойся. Раз-раз, и поедешь ты в свою Англию.

— Да-а, что-то слабо верится…

— Господа, трупы стынут, — заявил незаметно подкравшийся к нам эксперт Панов. — По коням.

— Да, пока вы лясы точили, мы уже трупные явления зафиксировали, — потряс бумажками Лева Задов.

Делать было нечего; началась следственно-экспертная рутина, посыпались медицинские термины, обозначающие жуткие подробности последних минут жизни четырех человек, прошитых автоматными очередями в наше мирное время в центре большого города.

Горчаков ушел на задворки магазина, Панов возился за прилавком с убитой продавщицей, а мы с Задовым занимались остальными трупами, успевая обмениваться последними новостями в моменты передышек, пока Лева переворачивал трупы или я готовила новые листы для протокола, скалывая их скрепками вместе с копиркой.

Сплетник Задов, между прочим, сообщил мне, что в минувшее воскресенье Горчаков притащил на дежурство по городу нашу секретаршу, обнимался с ней за шкафом и на этой почве отлынивал от выездов.

«Так, — подумала я, — значит, этот роман случился не два дня назад, а гораздо раньше, теряю квалификацию, раз этого не поняла».

— Ну и что, Машка, ты об этом думаешь? — спросил эксперт Задов, засовывая палец в рану на трупе Асатуряна. — Раневой канал глубокий, ранение слепое, пулька там сидит. Так я спрашиваю, что ты об этом думаешь? Горчаков ведь был таким примерным семьянином.

— Зато Зоя давно по нему сохла.

— Мало ли… Это не повод. А как же жена?

— Лева, а что жена? Он же не дурак, жену в известность ставить.

Надеюсь, что конспирацию он соблюдает. И Зоя не дура, не будет предъявлять ему ультиматумов — мол, разведись, тогда будем целоваться.

— Я тебя не понимаю. — Задов выпрямился и стряхнул кровь с резиновых перчаток.

— А что тут непонятного?

— Ты что, их оправдываешь? — Задов на всякий случай оглянулся, чтобы его слова не достигли ушей Горчакова.

— Ну и обвинять не собираюсь. Кто мы такие, чтобы их осуждать или оправдывать?

— Ну да, я забыл, что у тебя большой опыт по части адюльтеров, — язвительно сказал Задов, и я поморщилась.

— Это ты напрасно. Но я с возрастом стала проще ко всему относиться и меньше интересоваться чужой личной жизнью. И потом, они взрослые люди, без нас разберутся.

Задов обиженно уткнулся носом в труп, и мы продолжили осмотр, уже не отвлекаясь.

Глава 7

В карманах одежды мужского трупа действительно нашлись документы на имя Асатуряна Теодора Сергеевича — заграничный паспорт, водительские права, удостоверение помощника депутата Законодательного Собрания. У его спутницы в сумочке никаких документов не было, но к вечеру оперативники установили ее имя и адрес. Ни нашему РУВД, ни РУБОПу это имя ничего не говорило, но Лешка отправил оперов в адрес для осмотра, а если двери открывать не будут, то для обыска. Начальник РУВД, который добросовестно отбыл на месте происшествия вахту до самого конца, посомневался — не надо ли санкции прокурора. Но Горчаков сунул ему под нос Уголовно-процессуальный кодекс, раскрытый на статье сто шестьдесят восьмой, и огласил ему третью часть указанной статьи:

— В случаях, не терпящих отлагательства, обыск может быть произведен без санкции прокурора, но с последующим сообщением прокурору в суточный срок о произведенном обыске…

Это начальника РУВД не особенно убедило, и он пробормотал что-то насчет того, что кодекс кодексом, а еще хорошо бы указание прокурора… Но бумагу взял и отправил кого-то из личного состава по адресу погибшей.

На всякий случай с обысками поехали к охраннику и продавщице, с инструкциями от Горчакова — максимально деликатно сообщить родным о трагическом событии и просто посмотреть квартиры, а постановления об обыске предъявлять в крайних случаях, если пускать не будут. Все-таки надо было отрабатывать версию о том, что кто-то из этих двоих — соучастник.

А вот по месту жительства погибшего — Асатуряна — Горчаков изъявил желание поехать сам, отправив туда пост под двери, чтобы они дожидались, пока он закончит осмотр места происшествия. Это он сделал для очистки совести, поскольку оперативники дружно уверяли его, что это не заказное убийство Асатуряна, а обычное разбойное нападение на магазин, и беда Асатуряна была в том, что он оказался в неподходящем месте в неподходящее время.

Горчаков и сам склонялся к тому, что они правы. Вряд ли киллер выбрал бы такое странное место для исполнения заказа на убийство Асатуряна, учитывая, что Осетрина ездил без охраны, секрета из места своего жительства не делал и активно посещал все модные злачные места Питера. Девушка его тоже вряд ли была целью киллера, поскольку ни от кого Осетрина ее не отбивал, и вообще он предпочитал иметь дело не со стриптизершами, а с невинными, насколько это возможно, созданиями.

Все это я вспоминала уже в самолете, закрыв глаза и пытаясь осознать, что я неделю не появлюсь в родной прокуратуре, что я на целых семь дней лечу в Англию, общаться с зарубежными коллегами, вдыхать воздух одного из лучших британских университетов. Какое счастье, что я вообще успела на самолет! А ведь могла и не успеть, поскольку со своей частью осмотра провозилась до четырех утра. В четыре Горчаков буквально выпихнул меня домой, хотя я готова была продолжать до победного конца, спать не хотела и испытывала угрызения совести, думая о том, что Лешка, похоже, не попадет домой до следующего вечера. Но он даже вырвался на пару часов проводить меня в аэропорт. И это было очень кстати, иначе я просто загрызла бы Кораблева и меня некому было бы везти к самолету.