Николай Леонов - Ловушка Страница 16

– Воды, пожалуйста.

Она усадила Игоря рядом. Почти касаясь его щеки губами, зашептала:

– Наполеон, Лермонтов, Чаплин тоже были не гренадерского роста, но не страдали комплексом неполноценности.

– Я страдаю.

– Этот, – Елена кинула быстрый взгляд на хозяина, – наговорил вам обо мне гадостей. Пора привыкнуть: люди от природы добры, а я девушка одинокая и беззащитная.

– Мы говорили не о вас. – Игорь чуть отстранился.

– Не хамите. – Елена вновь рассмеялась. – Сказать женщине, что говорили не о ней! Где вы воспитывались, молодой человек?

«Уходи, быстро уходи, – повторял себе Игорь, стараясь хотя бы отодвинуться, не чувствовать жаркого дыхания Елены. Он втянул голову в плечи и прикрыл глаза. – Беги, дурак! Ты все забыл? Она сделает тебе больно и будет долго мучить».

Елена провела бархатной, ароматной ладонью по его щеке:

– Я слышала, вы знакомы с Анной? Откройте глаза.

Игорь послушно открыл глаза, попытался нацепить улыбку, но она соскальзывала.

– С какой Анной? – Он облизнул пересохшие губы.

– Аннушка… – Елена назвала фамилию и деликатно отвернулась. – Плебейка, конечно, но существо довольно милое.

– Такая, как вы.

– Вы меня все время оскорбляете. – Елена налила в чью-то рюмку коньяку, протянула Игорю. – Запомните, женщину нельзя сравнивать с другой женщиной, даже с кинозвездой. «Вы похожи на Дину Дурбин!» Сказав такую пошлость, мужчина считает, что сделал комплимент. Женщина – индивидуальность, похожа лишь на себя. Что же касается Анюты, то обещаю: вы с ней еще посчитаетесь.

Игорь выпил, согласно кивнул. Окружающие наблюдали за ними, прислушивались, притихли. Качалину почему-то было на это наплевать.

– Что вы сказали обо мне? – Елена указала взглядом на хозяина дома.

– Что? – Игорь, насупившись, вспоминал: – Длинноногая, большеротая, крашеная блондинка.

– Неплохо. – Она разглядывада Игоря с любопытством. – Я натуральная блондинка. Хотите убедиться?

– Как убедиться? – промямлил Игорь, вспыхнул румянцем. Кровь прилила так сильно, что, казалось, пропитала кожу, она набрякла, щеки по-бульдожьи обвисли.

– Скука… – Елена встала. – Проводите меня.

Она прошла сквозь бросившихся ее удерживать гостей, небрежно раздавая улыбки и реплики-удары, так герой американского вестерна выходит из салуна, расшвыривая картонных врагов. Игорь покорно следовал за победительницей, словно освобожденный или, наоборот, захваченный в плен, и ему казалось, что он слышит позади шипение.

В «Жигулях» Елена рассмеялась, голос у нее был низким, с трещинкой, поцеловала Игоря в щеку:

– Ты прелесть, – и включила зажигание.

Почему он «прелесть», Игорь не знал и узнать не хотел, он получил поцелуй, «ты» он ощутил как дружеское рукопожатие.

С этого момента Игорь плохо ориентировался в пространстве и времени. Расхожее выражение «как во сне» точно соответствовало его ощущениям; движения у него стали замедленные и вязкие, он не мог понять, какое количество комнат в квартире, и, переходя из гостиной на кухню, заблудился. Елена сразу пошла в ванную, он слышал шум воды, но, по очереди открывая все двери, влез к ней. Она стояла под мелкими струйками, массируя ладонями тугое, сильное тело.

– Раздевайся, я сейчас освобожусь. – Елена посмотрела на него, как смотрит женщина, прихорашиваясь перед зеркалом в фойе театра.

«Не может быть! – так Игорь подумал и отнюдь не собирался говорить вслух. – Так не бывает!»

– Крепче держи веснушки – рассыплешь. – Елена рассмеялась.

Он безвольно прислонился к дверному косяку, впервые в жизни почувствовал себя ничтожеством и не уверенным в себе мужчиной.

Ночью Игорь не спал, слушал ровное дыхание Елены, лежал на спине, глядя в идеально чистый, напоминающий больницу потолок. Несколько раз вставал, долго стоял в ванной, разглядывая себя в зеркале, зачем-то оттягивал пальцем нижнюю губу и скалил зубы; замерзнув, возвращался под теплое одеяло, согревался. Сна будто и не существовало. Под утро, когда закрывавшие окна шторы стали наливаться светом, а потолок заголубел, он решил тихо уйти. Лежа неподвижно, он мысленно совершал побег. Одежда, кажется, в комнате направо – он на цыпочках прошел по мягкому паласу, бесшумно оделся, открыл, стараясь не звякнуть, дверной замок и выскользнул на улицу… Свежий ветерок привел Игоря в чувство, он плотнее натянул одеяло.

Все проходит, ночь, налитая до краев блаженством и стыдом, тоже прошла.

Игорь уже знал, как женщины просыпаются и как они в этот момент выглядят. Возможно, мужчины смотрятся еще хуже, но ведь мужчин даже в плохих стихах никто не называет небесными созданиями. Елена не натягивала одеяло на голову, не разглаживала на лице кожу, хлопая потекшими ресницами. Она сразу села, потянулась до хруста – на лице не было и тени сна.

– Тебе к какому часу? – И, не слушая ответа, побежала в ванную.

Через десять минут – заряженный энергией хозяйки Игорь умылся и оделся мгновенно – он уже завтракал, пряча глаза и поддерживая разговор односложными междометиями. Елене, видимо, вести монолог надоело, она взяла Игоря за подбородок, посмотрела в глаза:

– Человек одинок и достаточно беззащитен. Со мной ты можешь не психовать по пустякам, не надувать щеки, изображая Голиафа…

– Уж какой я Голиаф…

– Не перебивай старших. По паспорту я старше тебя на два года, а по жизненному опыту – на двести тысяч километров.

– Почему не тонн? – Игорю вдруг стало легко и беспечно.

– Скрещивают пространство и время, а не лунный свет и килограммы. Ничего ты еще не знаешь, – сказала Елена ласково.

Игорь услышал: «Я тебя научу всему» – и ответил:

– Спасибо, я буду стараться.

Елена помедлила лишь мгновение, поняла и парировала:

– Пока не за что.

Уходя, Игорь поцеловал ее в щеку, наклонившись, боднул в плечо, установил ритуал утреннего прощания, которому будет следовать всегда.

Качалин неоднократно и безуспешно пытался вспомнить, как провел этот день. Елена приходить не приглашала, он не позвонил, не знал, дома ли она. Заскочив к себе, сунул в портфель электробритву и зубную щетку и отправился чуть ли не через весь город пешком. Шел он долго, по дороге несколько раз выпил и явился к Елене около семи. На работе он в тот день либо не был, либо заглянул совсем ненадолго. Он не знал, как его примут, пустят ли вообще; ожидал чего угодно, только не шумной и изрядно выпившей компании, среди которой он сразу затерялся. Он даже не понял: заметила ли Елена его появление. Игорь спиртное в то время не любил, ему было стыдно трусливой выпивки по дороге, однако он не остановился, а, притулившись в самом темном углу, напился по-настоящему. Зато ночью он спал, точнее, пребывал в мире потустороннем.

Утром Елена кормила его завтраком, беззлобно подшучивала над тихим алкоголиком, ловко прячущимся за легендой трезвости. Прощаясь, она сказала:

– В дороге не пей: дома всего в достатке, хоть купайся.

Так Игорь Качалин получил бессрочный пропуск в рай.

Прошло несколько дней. Елена вела себя так, словно они женаты, причем уже давно, своим многочисленным приятельницам и знакомым мужчинам представляла Качалина просто:

– Знакомьтесь, Игорь.

Никто ничего не спрашивал. С Игорем в первый же вечер все держались как со старым знакомым, женщины называли Игорьком, смотрели кокетливо.

Он слова любви не говорил, о браке тоже не заикался. Елена рассмеется, скажет: пошутили – и хватит.

Елена где-то работала тренером, однажды она уехала в воскресенье на соревнования, Игоря с собой не пригласила, и он впервые остался в квартире один. Он методично и внимательно осмотрел трехкомнатную квартиру. Оценивая обстановку, решил, что она стоит тысяч двенадцать, преуменьшив стоимость почти вдвое. Содержимое холодильника и кухонных шкафов добило его окончательно. Заглядывать в платяной шкаф и оценивать гардероб хозяйки ему не хотелось: он с детства был равнодушен к музеям и выставочным залам.

Он налил себе чаю, уселся на кухне, схватился за голову в прямом и переносном смысле. «Если даже обновок не покупать, только поддерживать уровень, нужно рублей шестьсот в месяц», – решил он. Игорь ошибся вдвое: Елена давно уже не укладывалась в тысячу. Он с ужасом вспомнил, как на второй день достал из кармана восемьдесят рублей и с деланной небрежностью сказал:

– Возьми на пропитание.

– Брось на трюмо, – ответила Елена, даже не взглянув.

Тогда Игоря это покоробило, сейчас, обдумывая ситуацию, он понял: восемьдесят рублей здесь можно только бросить, ничего купить в эту квартиру на них нельзя. На какие же деньги все это существует? И как он, Качалин, собирается жить дальше?

Странное дело, мысли у Игоря были цвета чернильного, а настроение светлое: он попивал чаек без сахара, уверенный, что добровольно он отсюда не уйдет, выгонять его пока не собираются, все образуется, деньги будут. Что у него деньги будут, Игорь не сомневался с детства – на чем зиждилась уверенность, неизвестно, однако он никогда в своей удаче не сомневался. Он дошел до края, ждать больше нельзя, настало время действовать.