Эд Макбейн - Смотри, как они умирают Страница 16

— А что с нашими-то делами? — спросил Куч.

Зип мельком взглянул через плечо на кафе, где сидел у стойки Джефф.

— Моряк, что ли? Забудь о нем. Мы испугали его до полусмерти.

— Я имею в виду Альфи, — прошептал Куч.

Похоже, Зип позабыл о том, что терзало его всю ночь, не давая заснуть, о мыслях, которые сопровождали его все утро. На мгновение даже показалось, что у него вообще не возникло никаких ассоциаций в связи с именем «Альфи», поскольку на лице отразились удивление и озадаченность. Но затем, словно его оторвали от чего-то приятного, заставив вспомнить о докучных заботах, он проворчал:

— А что с ним?

— У нас все готово, ты забыл?

— Почему же, я помню, — злобно огрызнулся Зип. — Но как нам добраться до церкви? Дорога заблокирована. К тому же малыши с пистолетами на другой стороне улицы.

— Так лучше, Зип, — подал голос Сиксто. — Мы дадим ему…

— Ой, заткнись, а, Сикто! — отрезал Зип. — И откуда эта побрякушка взялась на мою голову?

Папа громко расхохотался:

— Слышал, Сиксто, ты побрякушка!

Несколько мгновений Куч пребывал в задумчивости, потом предложил:

— Зип, я могу обежать по авеню и добраться до мальчишек. И принесу оружие.

Как большой начальник, которого донимают мелкими организационными деталями, Зип отмахнулся:

— А, да, хорошо. Давай. Принеси, — и снова уставился на окна первого этажа. — Интересно, сколько там у Миранды пистолетов.

— Говорили, что он тогда забрал у копов все оружие…

— Да, парень, он будет безжалостен! Он устроит этим ублюдкам! Давай вперед, Куч. Принеси пистолеты. Иди, Сиксто!

— Куда?

Тут воздух разорвали выстрелы, эхо короткого залпа прокатилось по улицам. Толпа замерла. Наступила полная тишина. Через несколько секунд ее вспорол пронзительный женский вопль. Тут же крик подхватили и другие. Из входа в здание вырвался клуб дыма и на мгновение повис в воздухе, заставив зевак снова притихнуть. Так же застывшая толпа на площади Святого Петра ждет, когда появится дымок над Сикстинской капеллой, возвещая об избрании нового папы римского: вот облачко появилось, но люди все еще не знают, кто же новый папа, и молчат в ожидании.

Изнутри здания раздался крик:

— Лейтенант! Лейтенант!

Глава 9

Полицейские на крыше и на пожарных лестницах, свисающие из открытых окон, цепляющиеся за перила, очень напоминали стаю обезьян, которых заперли в клетке зоопарка, а они, очутившись в ней, вскарабкались на разные гимнастические приспособления и теперь не знают, что делать дальше. Было бы явным преуменьшением сказать, что Пепе Миранду не окружили со всех сторон. Напротив «Ла Галлины» располагалось два здания, они попали внутрь довольно узких границ оцепления. Эти два здания буквально ощетинились полицейскими, все защитники мира и спокойствия были как на подбор — крепкие, у каждого наготове пистолет. Дополнительный солидный арсенал, который казался вполне достаточным для того, чтобы сокрушить ворота Сталинграда, включал в себя такие милые орудия уничтожения, как винтовки с оптическими прицелами, автоматы, ручные гранаты, противогазы, пули со слезоточивым газом и даже один или два огнемета.

Но осада отнюдь не ограничивалась двумя зданиями напротив «Ла Галлины». Блюстители порядка подобрались к дому и с другой стороны, куда выходили задние окна квартиры, в которой засел, словно загнанный зверь в норе, Миранда. Здесь во дворе на веревках болталось чисто выстиранное белье. Осаждавшие, пригнувшись, с пистолетами наголо, притаились среди развешанных трусов и бюстгальтеров. Полицейские у переднего входа, полицейские, прикрывающие дом сзади, полицейские на крыше были готовы встретить Миранду во всеоружии и наброситься на него со всех сторон.

Крыши соседних домов оккупировали любопытные граждане. Как компания провинциалов идет в цирк смотреть прыжок без страховки с высоты восьмиста футов в маленький бассейн, так жители окрестностей жаждали увидеть, сможет или нет Миранда совершить свой прыжок, сохранив в целости мозги. Для большинства этих людей Миранда был просто бунтовщиком и неудачником. Осознавали они это или нет, но они с ним были одних корней. Они хотели, чтобы он сумел справиться с этой армией в синей форме, чтобы он вырвался из той чертовой квартиры, снял шляпу, проносясь мимо, целовал женщин, а потом скрылся в закате. Возможно, все они прекрасно знали, каким будет настоящий конец этой истории. Возможно, они знали, что один человек, каким бы сильным и отважным он ни был, не в состоянии противостоять стольким врагам. Но многие из них лелеяли надежду на то, что однажды, хотя бы однажды, бунтовщику повезет, революционер одержит победу над правящей династией, анархист сумеет взорвать свою бомбу и успеет сбежать.

Для многих наблюдателей культурная связь между ними и человеком, прячущимся в квартире, казалась неопровержимой. Связь странная, поскольку они знали, что Миранда преступник. При любом раскладе никто из них не принял бы его в свой дом. Он был опасным, ненадежным человеком, вором и убийцей. Но он — испанец! И точно так же, как они гордились своим соплеменником Пабло Пикассо, они чувствовали странную гордость за тот факт, что Миранда стал причиной такого волнения. В их умах грань между славой и позором была крайне зыбкой. Миранда, что бы он ни натворил, был знаменитостью. Знаменитостью, которую знали практически все.

Частью собравшихся двигало лишь простое любопытство. Один человек прячется в квартире, другой хочет вытащить его оттуда. Это было что-то вроде бейсбольного матча. Здесь не было плохого парня и хорошего парня, скорее две команды, каждая из которых старалась победить.

В настоящую минуту показалось, что команда Миранды заработала первое очко. Сначала из подъезда раздался крик: «Лейтенант! Лейтенант!», вслед за этим появился человек, который кричал. Это был сержант полиции, он практически тащил на себе другого полицейского. Раненого. Кровь на голубой рубашке была хорошо видна даже тем, кто следил за происходящим с крыш. Сержант вынес пострадавшего на улицу и положил на землю, рядом с полицейской машиной. Водитель, сидевший внутри, немедленно вызвал по рации «скорую». Толпа следила за развитием событий так, словно оно их интересовало не особенно, они ждали финала. Миранда подстрелил полицейского. Интересно, конечно, но это еще не фейерверк. Люди терпеливо ждали, когда же начнется настоящий фейерверк. В редкий год, согласитесь, бывают два празднования Дня независимости.

Стоя неподалеку от раненого полицейского, отчаянно потея, лейтенант Бирнс спросил:

— Насколько плохо дело, сержант?

— Ранен в плечо, сэр, — ответил тот.

Сержант помолчал, переводя дух. Это был крупный, мускулистый человек с седеющей шевелюрой. Форма поношенная и немного маловата, но он не хотел покупать новую, поскольку надеялся со следующего года пойти на пенсию. Когда человек сам платит за свою рабочую форму, ему надо как следует обдумывать целесообразность обновки.

— Сэр, вы бы слышали этого Миранду, — произнес он, тяжело дыша. — Нам просто надо было убедиться, что все жильцы дома покинули здание, сэр. А он начал ругаться по-испански и стрелять через дверь. Должно быть, сделал выстрелов шесть. Две пули попали в Кэссиди.

Бирнс смотрел на человека, лежащего на земле.

— Н-да… «скорую» мы вызвали. Побудете с ним, сержант, хорошо? Попытайтесь устроить его поудобнее.

— Простите, — обратился к нему человек, стоявший за заграждением. Высокий, худой, с пронзительными голубыми глазами, он был одет в светло-коричневый тропический костюм, на голове — синяя соломенная панама. — Я правильно понял то, что сказал сержант?..

— Кто вы такой, черт подери? — рявкнул Бирнс.

— Я репортер. Работаю в самой крупной городской вечерней газете. Я нечаянно услышал…

— Знаю я вашу газетенку, — сердито проворчал лейтенант Бирнс.

— Правильно ли я понял, что сержант сказал…

— Я занят, мистер, — решительно ответил Бирнс, отошел к машине и взял микрофон рации.

— Отличный парень, этот твой земляк, — повернулся Паркер к Эрнандесу. — Дюйм-другой ниже, и Кэссиди хана.

— Стрелял не я, — ответил Эрнандес. — Стрелял Миранда.

— Так кто же тебя обвиняет? Послушай, у каждого народа есть свои отбросы, так что из этого?

— Хватит, Паркер.

— И никто не винит всех пуэрториканцев за этого ублюдка Миранду. Посмотри на себя, бога ради. Разве ты вырос не здесь? А кто ты теперь? Детектив 3-го класса. Чтобы стать им, нужно иметь мозги в голове. Черт, только подумай, сколько тебе пришлось арестовать своих людей.

— Я делаю свою работу, Паркер.

— Нет вопросов. Ты хороший полицейский, Эрнандес. И не чураешься говорить по-испански. — Он хихикнул. — Слушай, ну кого волнует, что ты пользуешься этим преимуществом перед нами, бедными и убогими? Иди своим путем, и в один прекрасный день ты станешь комиссаром. Тогда твой отец сможет повесить в своем кондитерском магазине очередную фотографию.