Питер Джеймс - Пусть ты умрешь Страница 17

Он еще не знал наверняка, понадобится ли ему эта штучка, но как дополнительный вариант почему бы и нет? Лишних вариантов не бывает.

Ох, крошка, ох, Рэд, не надо было тебе доводить меня до этого. Ох, не надо было.

Не хочется даже думать, что будет, когда ты проглотишь азид натрия. Честно, не хочется. Но раз уж на то пошло, я предпочел бы это, чем видеть, как ты трахаешь доктора Карла Мерфи.

Азид натрия. Не самая приятная смерть. Даже совсем не приятная.

Но есть плюс — милосердно быстрая.

Хотя после всего, что ты мне сделала, хочу ли я, чтобы ты умерла быстро?

Хочешь знать правду, Рэд? Вообще-то я бы предпочел увидеть, как ты мучаешься. Услышать, как ты кричишь, что любишь меня. Как сильно хочешь, чтобы я вернулся. Что ты сделаешь все, лишь бы вернуть меня.

Что ты даже готова проглотить азид натрия ради этого.

И вот тогда я посмотрел бы в твои глаза и сказал: «Извини, Рэд. Противоядия нет». Осталась бы со мной, и тебя ждала бы долгая и счастливая жизнь. Дети. Внуки. Рождество в кругу семьи. Спокойная старость. И все такое.

А теперь у тебя меньше минуты.

Считаные мгновения, чтобы подумать над своими ошибками.

Считаные мгновения, чтобы осознать, как ты сожалеешь обо всем.

Считаные мгновения, чтобы понять, как хорошо все могло бы быть у нас с тобой.

Люди часто говорят, что, мол, так вот и случается. И дерьмо на голову падает. Но, знаешь, это отмазка. Дерьмо падает под собственным весом.

Подумай об этом.

Он прокрутил сообщения к первым эсэмэскам от Рэд. Остановился на одном.

Боже, я так люблю то, что ты со мной делаешь:)))) Думаю о тебе, и меня переполняют нежность и любовь. И мне это нравится! Нет, Я ЭТО ЛЮБЛЮ! Какие божественные чувства. Как бы я хотела, чтобы ты был сейчас рядом, обнимал меня, голую, был во мне.

Прикрывая стаканчик от дождя, он поспешил в фургону, скользнул за руль, поставил стакан в пластиковый пакет и осторожно завязал на прочный узел.

Азид натрия убивает за шестьдесят секунд. Найти его можно только в старых автомобильных подушках безопасности. Там, когда они разворачиваются при столкновении, его нейтрализуют другие вещества.

К тому времени, как пара чудиков вернется из отпуска и обнаружит, что их БМВ взломан, а подушка разрезана, его уже давным-давно не будет.

И азида натрия тоже, возможно, не будет.

Боже, Рэд, я не могу жить без тебя. И видеть тебя с другим тоже не могу. Слишком больно. Я этого не вынесу. Это твои родители во всем виноваты. Тот поэт, Филип Ларкин, все правильно написал: «Тебя ломают мать с отцом, пускай без умысла, но все ж…»

Ох, Рэд, твои тебя точно испортили. По высшему классу.

26

Пятница, 25 октября

Рой Грейс сидел дома, на диване. Рядом с ним лежал предварительный отчет о вскрытии доктора Карла Мерфи, а у ног, вытянувшись на спине и лапами вверх, дремал Хамфри. Глядя, как Клио кормит сына, он параллельно просматривал список приглашенных.

— Ной обедает! — приговаривала Клио, отправляя в крохотный ротик ложечку картофельного пюре. — Привет, Ной, а что ты ешь сегодня? Ням-ням!

Грейс вспомнил, что давно не подкладывал корма Марлону. Золотой рыбке исполнилось одиннадцать лет, но она все так же неутомимо кружила по аквариуму. Каждое утро, спускаясь вниз, Грейс готовился увидеть ее покачивающейся безжизненно на воде и каждый раз с облегчением отмечал, что она все так же активна и все так же печальна. Марлон был его связью с Сэнди, единственной живой ниточкой. Когда-то они вместе выиграли эту рыбешку на ярмарке, а недавно, полазав по Интернету, Грейс узнал, что рекорд продолжительности жизни у золотых рыбок — тридцать четыре года.

Ухватив с пластмассового подноса щепотку толченого банана, Ной попытался сунуть ее в рот. Несколько комочков сползли по пальцам, свалились на поднос и соскользнули на коврик; по подбородку растянулась тонкая полоска слюны.

— М-м-м… ням-ням, Ной! — Клио вытерла сыну подбородок.

Иногда Грейс ловил себя на том, что не может отвести от мальчика глаза, почти не веря, что это — их сын, их с Клио творение. В такие моменты, когда лицо Клио светилось любовью и счастьем, его переполняли эмоции и слезы наворачивались на глаза.

Грейс наклонился и почесал Хамфри живот. Черный пес, помесь лабрадора и колли, довольно заворчал, дергая правой задней лапой. Суперинтендент поднял отчет и скользнул взглядом к тому месту, которое сам же обвел красным кружком. В крови Мерфи обнаружили следы антидепрессанта паксил, и патологоанатом отметил в примечании, что существует возможная, но недоказанная связь между препаратом и самоубийствами.

— Не поможешь с ключом, дорогой? — спросила вдруг, повернувшись к нему, Клио.

Открытая на странице с кроссвордом, «Таймс» лежала рядом со списком приглашенных и книжечкой судоку. Клио занималась в Открытом университете, и, хотя в эти первые, самые трудные месяцы после рождения Ноя сосредоточиться получалось не всегда, она не сдавалась, а чтобы поддерживать мозг в активном состоянии, пристрастилась решать кроссворды и судоку.

Грейс взглянул на ключ. Четыре по горизонтали, девять букв, отмеченных Клио красным. Ключ из трех слов.

Хандра на экваторе!

Грейс задумался.

— Депрессия? — предположил он.

— Депрессия? — повторила Клио, хмурясь.

— Так называется зона пониженного атмосферного давления, в частности, экваториальная штилевая полоса, где парусные суда часто простаивают без движения неделями.

— А также понижение земной поверхности, да? — Ей тут же пришлось отвлечься, потому что Ной выплюнул банановую мякоть прямо на пол под себя. — Ах ты, Ной! Какой озорник! — Клио снова повернулась к Рою. — Да, депрессия. Подошло. И мне нравится. Думаю, ты прав.

Глядя, как она вписывает слово, Грейс вспомнил, что его мать тоже увлекалась кроссвордами, когда он был ребенком, но ее увлечение так и не передалось ему — в отделе тяжких преступлений загадок хватало и без того. Мысли возвратились к самоубийству Мерфи, заставляя еще внимательнее вчитываться в отчет патологоанатома. Сестра доктора сказала, что он несколько раз заговаривал о самоубийстве после смерти жены, но в последнее время вроде бы выглядел бодрее и жизнерадостнее.

Пока что улики указывали скорее на самоубийство.

Тогда почему у него нет полной уверенности?

27

Воскресенье, 27 октября

Будильник сработал в три часа ночи. Брайс резко сел, стряхивая сон. Выбрался из постели, прошлепал в ванную, открыл кран, налил стакан воды и проглотил две таблетки анаболических стероидов.

Потом, не одеваясь, установил на полу гребной тренажер и отработал в максимальном режиме пятнадцать минут. Закончив с тренажером, он лег на живот и сделал сто отжиманий. Думая все время о Рэд. Представляя себя с ней. В ней. Потом сделал пятьдесят качаний, чувствуя, как натягиваются мышцы живота. Еще двадцать минут поработал с гантелями. Выполнив программу, Брайс вернулся на кровать и лег.

Он лежал, думая о ее чудесных густых прядях. Запахе ее тела. Обо всем том, что она говорила ему.

Боже, Брайс, меня так тянет к тебе. Я хочу тебя каждую секунду, что мы не вместе. Я чувствую, как нарастает и нарастает это желание. Мы будем вместе через 42 180 секунд. Вот уже 42 176! Господи, как же мне не хватает тебя! Я ТАК тебя хочу!:)))) ХХХХХХХХХХ.

А потом ты меня бросила.

Вышвырнула из своей квартиры. Вернула те прекрасные часы, что я подарил тебе.

Ты ведь не хотела этого, правда? Тебя настроили против меня, ведь так?

Это все твоя злобная мамаша. Ты не виновата. Я должен простить тебя, верно? Должен.

Но теперь это уже невозможно.

Единственный вариант — убить тебя.

Брайс посмотрел на мониторы. Инфракрасная камера в спальне показывала кровать и беспокойно ворочающуюся Рэд. Не спится, да? Раненых лошадей из жалости пристреливают. Я поступлю с тобой так же — убью из жалости.

28

Воскресенье, 27 октября

Рэд проснулась в слезах. Часы на тумбочке у кровати показывали 3.32. Она проплакала всю субботу. К растерянности и страху прибавилась печаль. Жуткое ощущение утраты и беспомощности. Вообще-то они были любовниками совсем недолго, и Рэд, хотя втайне и навела о нем справки, чувствовала, что едва знает доктора Карла Мерфи. И с чего бы так горевать по человеку, которого едва знаешь? Она не знакомилась с его родителями и семьей и не представляла, как могла бы контактировать с ними. Но все равно испытывала глубокое, пронзительное ощущение утраты.