Алексей Макеев - Темная сторона закона (сборник) Страница 17

– Что значит, видимо? – поинтересовался Лев. – Они что же, внутрь не входили?

– Врачиха сказала, что никто не заходил. Да и зачем? Документы-то оформлять не надо! Счастливого дежурства пожелать? Так на труповозке сентиментальные люди не работают.

– А «Лексус» Овчинникова мог потом либо санитар, либо охранник оприходовать. А что? Стоит себе эдакий бесхозный красавец, со всеми документами и ключами в замке зажигания. Как тут удержаться? – заметил кто-то. – Кстати, раз там плащ подложен был, может, салон не так уж и испачкан. Ох, и получат они за это мародерство!

– Что еще по больнице? Что говорила медсестра? Охранник? – продолжал свои расспросы Гуров.

– Медсестра, если и моложе врачихи, то лет на пять, не больше, такая же старая развалина, – начал какой-то опер. – Рассказала практически слово в слово то же, что и врачиха. А охранник, дед глубоко пенсионного возраста, на улицу даже не выходил. Он и за санитаром-то, когда тот за Беловым погнался, потрусил только потому, что это уже в его обязанности входит. – И опер развел руками, показывая, что у него все.

– Тогда давайте по свидетелям, – предложил Гуров. – Белов не в счет, толку от него сейчас никакого. Будем пока обходиться своими силами.

– А нет у нас свидетелей, – вздохнул еще один опер. – Два собачника во дворе со своими питомцами гуляли и неспешную беседу вели, когда их собаки вдруг залаяли и начали с поводков рваться – они же при виде бегущего человека всегда так реагируют. Тут уже и хозяева его увидели, но ни лица, не одежды рассмотреть не смогли. Бомжи в мусорных баках действительно копались, но от этого увлекательного занятия даже отвлекаться не стали – мало ли почему человек бежит? Подростков во дворе не было – погода не располагала. Обход квартир, где окна во двор выходят, тоже ничего не дал: кто уже спал, кто телевизор смотрел. Если бы во дворе шум был, выстрел, например, то люди обязательно выглянули бы из любопытства, а его-то как раз и не было. Так что преступник сквозняком промчался через двор и выбежал на другую улицу.

– Что на записях? Есть за что зацепиться? – поинтересовался Лев и предложил: – Давайте все вместе посмотрим запись из ресторана, может, кто-нибудь из вас увидит то же, что и я.

Капитан тут же вставил диск в компьютер, и на мониторе появилась картинка стоянки перед рестораном, где какой-то мужчина действительно менял колесо у машины. Вот вышли Овчинников и Белов, направились к «Лексусу», выскочив из-за другой машины, им дорогу перегородила мужская фигура, почти тут же последовал удар ножом, преступник бросился бежать, Овчинников начал оседать на землю, над ним склонился Белов, буквально через минуту к ним присоединился охранник ресторана. Ну, а дальше было уже неинтересно.

– Верни лицо преступника и максимально укрупни, – попросил Гуров и велел: – Смотрите все, вдруг что-то найдется.

– Ничего это не даст, – грустно проговорил капитан, но все сделал. – Мы уже и так смотрели, и эдак. Судите сами: борода с усами. Так они сейчас есть, а через минуту – уже нет. Шапка низко на глаза надвинута. Стоит он к нам в профиль, лица полностью не видать. Руки в перчатках – если и есть татуировка, ее все равно не разглядишь. А в таких куртках и брюках пол-Москвы ходит. Единственное, что у нас есть, это рост. Он стоял на фоне машины, так что подсчитать несложно – где-то 180–185 сантиметров.

– А что на камерах с той улицы, куда он выбежал?

– Нет его там, мы по два раза все просмотрели. Он же на параллельную улицу через подворотню выходил. Что ему мешало там немного задержаться, усы с бородой отклеить, куртку на другую сторону надеть, а шапку под нее сунуть? Вот вам и никаких следов крови, которые обязательно на куртку попали, когда он нож выдергивал.

– Хорошо, теперь давайте разберемся, что у нас с орудием преступления, – сказал Гуров и, поставив телефон на громкую связь, позвонил в морг: – Марек! Что у нас с Овчинниковым? Меня интересует глубина и форма раневого канала и его угол.

– Лева! Ты будешь смеяться, но у нас такого клиента нет.

– Марек, это не смешная шутка, – заметил Лев.

– Какие могут быть шутки при моей работе? – возмутился Марк. – Я забыл, когда последний раз улыбался! Раз я тебе говорю, что у нас такого клиента нет, значит, нет!

– Напутать ничего не могли? Например, записать не под той фамилией?

– Лева! Кто из нас сыщик? Ты или я? Ищи! Если ты забыл, напоминаю: криминальные везут только к нам. Может, его по дороге потеряли?

Гуров даже не стал отвечать, а просто отключил телефон, а потом обратился к внимательно прислушивавшимся к его разговору операм:

– Что вы думаете по этому поводу, господа офицеры?

– Есть одно соображение, – сказал какой-то опер. – Уж больно клиент был богатый, а документов на него никаких. Зато при себе небось были и деньги, и документы, и часики не китайского производства, и золотишко, и ключи от дома. Санитары вполне могли его по дороге обчистить, труп в какой-нибудь лесополосе кинуть, и, Вася! Надо бы проверить, не «обнесли» ли еще и его квартиру.

– Вот и займись! Пробей по базе, где он жил, и для начала, чтобы нам опять, высунув язык, не бегать, свяжись с вневедомственной. Квартира у него точно под охраной была, вот и узнай, не проходил ли сигнал тревоги после ноля часов.

Пока опера шустрили, Гуров с тоской думал, что из-за своего неуемного любопытства вляпался он всеми конечностями в эту историю, как муха в варенье. Словно мало ему было обычных дел, чего-то особенного захотелось! Тайной, видишь ли, запахло! И выйдет ему эта история таким боком, что мало не покажется!

– Товарищ полковник! – окликнули его, и он оторвался от своих невеселых мыслей. – Не сигналила его квартира, он ее как вчера утром на пульт сдал, так и стоит до сих пор. Может, санитары подумали, что в доме кто-то есть, вот и не рискнули сразу туда соваться, присматриваются пока.

– Есть! – воскликнул другой опер. – Я выяснил! Туда выезжали Калачев и Савин, но никаких данных мне на них не дали.

– Ничего! Сейчас мне дадут! – устало вздохнул Лев и позвонил сам. – Гуров моя фамилия, – сказал он, когда ему ответили.

– О, Лев Иванович! Ты чего это нами заинтересовался? – ответил ему дежурный судмедэксперт. – Мы живых людей не режем, а мертвых – только на законных основаниях.

– Не умеешь – не хохми, не смешно у тебя получается. Учись у Марека! Или это у вас профессиональное? Вы без этого уже не можете? Лучше дай мне все установочные данные на Калачева и Савина.

– А чего они натворили?

– Криминальный труп по дороге потеряли, – объяснил Лев. – И душевно тебя прошу, не говори, что они у начальника в сейфе, а он будет только завтра утром. Я сейчас очень уставший, злой и голодный!

– Ой, как я тебя боюсь, – пробормотал тот, но чем-то зашелестел и сказал: – Пиши!

Лев все записал под диктовку, а потом отдал листок операм со словами:

– Чего сидим? Кого ждем? Быстро по наряду в каждый адрес, и пусть без этих гавриков не возвращаются! Нет дома, значит, должны выяснить, где они, хоть из-под земли выкопать, но сюда доставить! Для непонятливых объясняю: я привык ночевать дома!

Убедившись, что за санитарами поехали, он вернулся к делам насущным.

– А теперь, господа, давайте подумаем о мотивах. То, что это было не ограбление, и так ясно, а что это может быть еще?

– Товарищ полковник! А вы сами как считаете? – смущенно спросил Саша.

Гуров оторвал от пачки один листок, что-то на нем написал, положил перед собой чистой стороной вверх и для надежности сверху еще и чью-то чашку поставил.

– То, что я думаю, – здесь! – кивнул он на листок. – Меня интересует ваше мнение. Вдруг кто-то думает так же, как и я.

– Месть, конечно, – уверенно произнес капитан, и все остальные согласно покивали. – Потерпевший у нас адвокат. Предположим, он не смог кого-то вытащить или скостить срок так, как его подзащитный рассчитывал. Вот тот и затаил на него злобу, которую все годы отсидки копил и лелеял. А тут вышел, нашел Овчинникова и свел с ним счеты.

– Это на поверхности, а что еще может быть? – настаивал Гуров.

Все напряженно думали, переглядывались, перешептывались, а потом капитан сказал:

– У нас других версий нет. А вот Сашка, дай ему волю, вам сейчас такого навыдумывает, что ум за разум зайдет. – И кивнул в сторону молоденького опера, все время восхищенно смотревшего на Льва большими голубыми глазами. – Ему бы, по-хорошему, детективы писать, а не у нас работать. И денег было бы больше, и слава какая-никакая.

– Саша! Даю тебе волю и слушаю очень внимательно, – обратился к нему Гуров.

Парень страшно покраснел, уши даже заполыхали, а Лев смотрел на него и видел самого себя в этом возрасте, когда только пришел после института в отдел Турилина. Он вот так же краснел и смущался, да и глаза были такими же, голубыми и наивными, только вот не смотрел он ни на кого с таким восхищением, потому что у него пример отца был перед глазами, а вот Сашку, видимо, одна мать воспитывала, вот он и ищет «сделать бы жизнь с кого». Саша еще немного помялся, а потом все-таки начал: