Андрей Кивинов - Тревожная кнопка Страница 17

Про себя она почти ничего не рассказывала. Так, формально, в общих чертах, согласно разработанной легенде. Начнешь вдаваться в детали, есть риск запутаться. Тем более что о работе в детской инспекции она имела очень смутные представления. Материалы Интернета — это несерьезно. Слава богу, Никита не доставал расспросами, а трепался больше сам. Света обратила внимание, что он не слишком убит горем из-за гибели человека, с которым трудился в одном кабинете. Мало того, даже не упомянул о нем. Словно тот просто уволился. Сама она пока про него тоже не спрашивала, как советовал Бойков.

Возле опорного пункта охраны общественного порядка номер два сидел на лавочке еще один выходец из советских колоний. Именно об этом говорила четырехугольная тюбетейка и характерный разрез глаз. При виде Никиты он поднялся и тоже улыбнулся:

— Здравствуйте, Никита Романович. Я к вам, — сильнейший акцент больно резал слух.

— Через пять минут, — ответил участковый, пропуская в подъезд даму.

Опорный пункт, как уже упоминалось, располагался в подъезде жилого дома. На заплеванной окурками и расписанной баллончиками лестничной площадке находилось две обитых металлом двери безо всяких табличек. Из-за одной доносились громкие звуки явно живой музыки. Грохот барабанов, визг электрогитары, писк синтезатора.

— Там рок-клуб, — пояснил участковый, — черти патлатые. Крестов понацепляли — с попами перепутать можно. Весь подъезд заплевали. Надо будет кого-нибудь на «сутки» отправить, чтоб не гадили. Представляешь, у нас табличка висела с расписанием приема, так сорвал кто-то. Наверняка эти рокеры.

Он дернул на себя вторую дверь, она открылась. Участковые тоже не опасались, что на них нападут. Да и смысл на них нападать? Добро пожаловать, граждане! Если рискнете…

— Прошу!

Они миновали предбанник со стеллажами и с дверью в туалет и оказались в большой прямоугольной комнате с двумя окнами. Когда-то здесь была кухня и гостиная, но перегородку сломали. Коллеги-участковые уже прибыли на службу и с азартом резались в нарды на пистолетные патроны, сидя на потрепанном и засаленном диване. Их было двое. Старший — поджарый усач в форме с погонами майора и младший — капитан, как и Никита. При виде вошедших они прекратили игру, прикрыли нарды журналом «Сканворды» и поднялись.

— В нашем полку прибыло! — по-ургантовски весело объявил Сапрыкин, почему-то показывая не на Свету, а на арбуз. — Знакомьтесь! Светлана Юрьевна!

Первым протянул руку старший лейтенант. Он был невысокого роста, с чуть выпирающим брюшком. Обширные залысины намекали, что через пару лет волосы покинут хозяина, и тот превратится в Брюса Уиллиса или певца Майданова.

— Владимир. Седых. Можно Володя.

— Светлана. Родионова. Очень приятно.

Майор назвался Петром Егоровичем Машковым. Светочка, увидев его, сразу вспомнила профессора Мориарти. Да, с таким личиком только мафиозников и играть.

— Как артист! — хохотнул Никита, вынимая из пакетов закуски и спиртное. — Вот твой стол, располагайся. Сразу предупреждаю — мы иногда ругаемся матом. Это не хулиганство, а выплеск позитивной или негативной энергии, как говорят ученые. Прошу не обижаться.

— Ты бы не куражился, — без вызова, но и не по-доброму предупредил майор, — у Сереги сорока дней не прошло.

— А вот учить меня не надо, — примерно таким же тоном ответил Никита, бросив на Машкова взгляд, какими обычно перекидываются дамы, претендующие на одного кавалера.

— Свет, там, в столе, талмуды по твоей земле, — показал Петр Егорович на дверцу ящика, — судимые, бытовики, подучетники. Не выброси случайно.

Она приоткрыла дверцу, заглянула. Несколько амбарных книг почти целиком оккупировали пространство.

— Это ж каменный век. Почему в компьютер не забить?

— Чтоб хакеры не лазали. И никто не стер сдуру. Случаи бывали, — он еще раз посмотрел на Никиту.

У ножки стола она заметила горку зерен зеленоватого цвета.

— Что это?

— Крыс травим, достали. Иногда прямо на столы забираются, — обрадовал Седых, — в доме раньше магазин рыбный был, вот и расплодились. Осторожней, сама не траванись.

Светочка поежилась, представляя хвостатого грызуна на столе. Она положила дамскую сумочку, села на скрипучий стул, выдвинула ящик. Кроме пары старых авторучек и полупустой упаковки анальгина, ничего. Видимо, коллеги готовились и навели порядок.

Машков-Мориарти открыл свой стол, достал потертый кожаный планшет, протянул даме:

— Ридикюль к форме не положен. Вот, держи. Подарок. Двадцать восьмой год выпуска. Германия. Только не продай, как некоторые, — еще один намекающий взгляд скользнул по Никите.

— Спасибо… Что, правда двадцать восьмой?

— Истинная правда. Там клеймо есть. До войны все обмундирование для нашей милиции поставлялось из вражеской Германии. В том числе оружие и офицерские планшеты. Носи на здоровье.

В этот момент в комнату, постучав по косяку, зашел товарищ в тюбетейке:

— Никита Романович… Я за паспортом.

— Проводку сделали?

— Да… Все работает.

— А стены покрасили? — тоном прораба на стройке вопрошал Сапрыкин.

— Так вы стены не просили, — то ли испуганно, то ли расстроенно ответил таджик.

— А самим не догадаться? Там свинарник — людям в подъезд не войти.

— На это три день надо… А мой деньги в дома не перевести, — бедняга путал склонения.

— Вот дома бы и работал! Все, свободен.

Гастарбайтер несколько секунд мял тюбетейку, не зная, что сказать, после повернулся, решив, что паспорт он сегодня не получит.

— Погоди, — остановил его Машков, — Никит, дай-ка паспорт. На минутку.

Сапрыкин достал из своего стола документ и протянул коллеге. Петр Егорович сличил фото с оригиналом, после отдал его таджику:

— Держи…

— Спасибо… Большое спасибо…

Через секунду гастарбайтер уже бежал по улице. Никита не успел даже выйти из-за стола.

— Егорыч! Ну ты чего?! Пускай бы покрасил! В подъезд правда не зайти!

— Никита, не борзей, — коротко ответил Машков.

— Да ну тебя… Ну что, начнем таинство обряда? — Сапрыкин показал на продукты.

— Вообще-то, рабочий день, — скромно напомнила Светочка.

— Правильно, — поддержал Машков, — не развращай девушку.

Чувствовалось, что отношения между господами офицерами не очень душевные.

— По закону — простава и должна проходить в рабочее время. Читайте Трудовой кодекс, — Никита вытащил из стола свернутую клеенку, — начинаем. Володь, сходи, дверь закрой. Свет, помой закуску. Раковина в туалете.

Светочка не стала возражать и строить из себя поборницу трезвости и служебной дисциплины, чтобы не вступать в противоречия с новым коллективом. У нее совсем другие задачи.

За стол уселись минут через сорок. Никита налил в граненые стаканы вина Свете и себе, водку Машкову. Седых ограничился водой, сославшись на гастрит. И вообще, хоть кто-то из коллектива должен быть в хорошей спортивной форме на случай чрезвычайных происшествий.

— Ну что? — Сапрыкин поднял стакан. — Чтоб служба медом показалась! С прибытием!

Выпили, закусили.

После пары анекдотов и очередного тоста «за вливание» перешли к служебным разговорам. Гастритный Седых не удержался и все-таки выпил водочки. Прием граждан, таким образом, на сегодня был закончен.

— Вот, Свет, смотри, — он пододвинулся поближе к новой коллеге, чтобы не так нагло пялиться на ее колени, — шеф требует показатели — не меньше пяти «хулиганок» в месяц. Я делаю. Тут же прилетают штабные и спрашивают — почему допустил разгул хулиганства на территории? И что мне отвечать?

— А ты ной поменьше, а бегай побольше, — со скрытым вызовом посоветовал Никита, у которого после четвертого тоста настроение изменилось с плюса на минус.

— Ой, можно подумать, ты бегаешь. Уработался. Чья бы мычала.

Видимо, и между капитаном и старлеем пробежала крыса. То есть — кошка.

— Если бы не Серега, ты бы в бумагах утонул, — Володя повернулся к Светочке: — Прикинь, он за этого работягу все справки писал.

Как говорил Жеглов, вопрос надо задавать вовремя. И это время как раз наступило:

— Ребят, а что-нибудь по нему уже известно? Версии там?

— А-а-а, — отмахнулся Никита, — Серега тихушником был. Да и работал всего ничего. Говорят, халтурил. А кто сейчас не халтурит? Ты тоже будешь. Зарплату подняли, а льготы убрали. То на то и выходит. Кстати, про халтуру! Витьку Ежова помните? Сереги одноклассника? Водилой он был в Южном.

— Ну? — хором «нукнули» сослуживцы.

— Он лохов опускал с подругой какой-то. Липовые грабежи. Ну его ОСБ и прихватило. Короче, из органов турнули, а чтоб дело не возбуждать, пять косарей стрясли. Баксов.

Светочка постаралась сохранять прежнее выражение лица, хотя это получалось не очень. Да, дело не возбуждали… В обмен на информацию. Но где гарантия, что Колька под шумок не приподнялся? Нет, нет, не мог он. Или мог?