Алексей Макеев - Полковники из МУРа Страница 17

Спиртное подействовало на всех самым благотворным образом – о конспирации сейчас вообще никто не вспоминал, и это было для Гурова нечаянным подарком. Он и не надеялся, что у гостей так развяжутся языки.

– Вот так, братан! – громогласно объявил хозяин, покровительственно хлопая мрачного брюнета по плечу. – Это такой кайф, какого ты нигде не найдешь – только у меня! На этом бабки можно было бы заколачивать бешеные, но не пришло, как говорится, еще время – пока все только для своих… Конечно, со своих я тоже немного беру, но, е-мое, я же не Рокфеллер! Надо же восполнять расходы! Ментов где подмазать, где свидетеля… Зайцам компенсацию какую-никакую платить надо. Все это бабок стоит. Согласен, братан?

– Да я согласен, – не меняя мрачного выражения лица, сказал "братан". – Только я до конца не понял, где ты лохов берешь, которые на это соглашаются?..

Хозяин засмеялся и опять хлопнул мрачного по плечу.

– Хочешь сказать, что сам бы не согласился? – сказал он. – Правильно, для этого определенный сорт людей существует. Зайцами у меня Микеша с Платоном занимаются. Они знаешь какие психологи? Они любого насквозь лучше рентгена видят. А если вычислили кандидатуру, то уже не отпустят – хлеще цыган уговорят, не сомневайся!.. Ну, пойдем, чего тут на лестнице торчать! По дороге я тебе все, братан, растолкую…

Вся компания начала спускаться по лестнице. Привлеченный голосами, прибежал навстречу хозяину сторож Вадик. Гуров слышал, как хрипатый дает ему распоряжение:

– Значит, это… Я давно говорил – на чердачные люки замки повесить. Какого до сих пор не выполнили? Только дрыхнете и водку сосете из моих запасов!.. Ладно, ты мне мозги не канифоль – я вас насквозь вижу… Сейчас же чтобы все сделал!

– Слушаюсь, Иван Гаврилович! – покорно ответил Вадик, хотя по его тону можно было догадаться, что он смертельно обижен на обвинение в "сосании" господской водки.

Впрочем, никто из веселой компании этого нюанса не заметил, и все опять пошли вниз. Звук шагов делался все тише, потом послышался шум открываемой и закрываемой двери, лязг засова, и наконец наступила долгожданная тишина.

Гуров, не мешкая, вышел на лестничную площадку, осторожно заглянул через перила. Он увидел убегающие вниз ступени и прямоугольник желтого света на первом этаже. Нужно было уходить немедленно.

Гуров шагнул к лестнице, ведущей на чердак, и уже взялся за ее хлипкие поручни, как вдруг внизу послышался кашель и дробно застучали каблуки. Сторож поднимался.

Он шел довольно быстро, с остервенением топая башмаками. Таким образом он выплескивал свое раздражение по поводу нелепых претензий хозяина. Однако чувствовалось, что ослушаться его, даже будучи в безопасности, сторож не в силах.

Гурова, правда, в этот момент не очень интересовали такие тонкости – ему нужно было срочно выбираться из того щекотливого положения, в котором он оказался. Через несколько секунд сторож уже будет наверху и, скорее всего, займется именно тем, что приказал ему загадочный Иван Гаврилович – а именно будет навешивать замок на чердачный люк. И тогда Гуров будет отрезан от внешнего мира.

Конечно, у него будет возможность выбраться из дома через окно. Но для этого придется спуститься до второго этажа и оказаться в опасной близости от каморки сторожа. А кроме того, в неясном положении окажется Крячко. Ведь еще вопрос, успеет ли он покинуть чердак прежде, чем послушный Вадик перекроет и второй выход. Стас парень сообразительный, но его может сбить с толку то обстоятельство, что они окажутся порознь. Кто знает, что в этот момент взбредет ему в голову, – ему же неизвестно, что здесь произошло.

Ясно было одно: если Гуров попытается сейчас подняться на чердак, сторож непременно застанет его на месте преступления. Если он еще вдобавок вооружен, может возникнуть совсем патовая ситуация.

Все это промелькнуло в голове Гурова с быстротой молнии, и он, не вдаваясь в дальнейшие размышления, бесшумно ретировался в ту же квартиру, откуда вышел. Едва он успел это сделать, как на последнем лестничном марше появился Вадик.

На ходу он небрежно помахивал массивным навесным замком. У Гурова отлегло от сердца – вскрыть такое устройство не составляло особого труда. Теперь появилась надежда выйти из положения с наименьшими потерями – просто нужно дождаться, пока Вадик закроет этот ход на чердак и отправится закрывать следующий. Тогда Гуров отопрет замок, выпустит Крячко, и они спокойно уйдут через входную дверь.

Но, подумав об этом, Гуров тут же поймал себя на мысли, что его план имеет существенные изъяны, которые могут здорово испортить все дело. Во-первых, остается выбитое стекло на третьем этаже – днем его наверняка заметят. Это вызовет массу подозрений. Во-вторых, Вадик может заметить, как они выходят из здания. Таинственные посетители, ничего не взявшие, – это еще подозрительнее, чем выдавленное стекло. Уничтожить следы своего проникновения они уже никак не сумеют. Гарантировать, что сторож их не заметит, тоже невозможно. Нужно искать какой-то другой выход.

Вадик тем временем уже был на верхней площадке. Он лениво подошел к металлической лесенке и задрал голову. Ему явно не хотелось карабкаться наверх. И тогда Гуров решился.

Вариант, на котором он остановился, был импровизацией и, как всякая импровизация, не обладал законченностью. В нем тоже можно было найти массу недостатков. Но Гурову показалось, что именно на такую грубую и беспардонную имитацию могут клюнуть владельцы этого дома. Они с Крячко изобразят ограбление. Вульгарное, грошовое ограбление, организованное воришками низшего класса – ибо кто еще может позариться на дом, откуда все ценное давно вывезли?

Вадик уже поставил ногу на ступеньку. Ждать дольше было нельзя. Гуров выскочил из укрытия и прыгнул сзади на сторожа.

Он рассчитывал на преимущество внезапности и на свою физическую форму, которой Гуров справедливо гордился. Но для него стало весьма неприятным открытием, что какой-то никому не известный Вадик, шестерка и увалень, тренирован нисколько не хуже. То, что он не зря ест свой хлеб из хозяйских рук, выяснилось немедленно, как только Гуров напал на него.

Вадика ничуть не смутила внезапность. Каким-то непостижимым образом он успел вывернуться из захвата и тут же, еще не оборачиваясь, нанес Гурову удар локтем в печень, а каблуком – в подъем левой ноги. Он даже не выпустил из рук тяжелого замка. Зато у Гурова потемнело в глазах от боли, и он инстинктивно отступил на шаг.

Вадик обернулся. На его некрасивом, с какими-то размытыми чертами, лице не выражалось никаких чувств, кроме ярости. Зажав в кулаке наподобие кастета тяжелый замок, он, не раздумывая, бросился вперед.

Удары градом посыпались на Гурова со всех сторон. Спасая свою жизнь, он тоже действовал отчаянно и на пределе своих сил. Первые атаки он отбил. Но молодой Вадик был явно сильнее.

Неизвестно, чем бы все это обернулось, но в этот момент сверху раздался грохот откидываемого люка, и с чердака спрыгнул Крячко.

Этого Вадик не ожидал. Он на секунду растерялся, и этого было достаточно, чтобы воспрянувший духом Гуров провел хороший удар в челюсть.

Вадик покачнулся и выронил зажатый в пальцах замок. Взгляд его какое-то мгновение оставался мутным, и Гуров не упустил своего шанса. Он выдал короткую серию – удар в печень, в пах и еще раз в челюсть. Вадик отлетел к стене, ткнулся в нее спиной и медленно сполз на пол.

– Нокаут! – торжественно объявил Крячко.

Гуров, тяжело дыша, посмотрел на него. Даже в черной разбойничьей маске Крячко был похож на клоуна, вышедшего посмешить почтеннейшую публику. Гуров порадовался, что сторож Вадик не может сейчас его видеть.

– Ты вовремя провалился в люк, – сказал он. – Мне пришлось туго.

– Нам обоим, кажется, пришлось туго, – ответил Крячко. – Что теперь делать?

– Во-первых, проверь, не очухался ли этот, – сказал Гуров. – Не надо, чтобы он слышал лишнее.

Крячко подошел к поверженному сторожу, присел около него и поднял ему веко.

– Отдыхает, – прокомментировал он. – Здорово ты ему врезал.

– Повезло, – сказал Гуров. – Значит, так – сейчас берем его и несем вниз. Там свяжем чем-нибудь и наведем шороху в его норе – нужно сымитировать ограбление. Раз уж запороли дело, нужно выбирать из двух зол меньшее.

Крячко не нужно было долго уговаривать. Вдвоем они подхватили сторожа и потащили его вниз. Это занятие отняло у обоих много сил – Вадик оказался тяжелым, как забитый под завязку двухкамерный холодильник.

Но все-таки они успели донести его раньше, чем Вадик пришел в себя. В дежурке они связали его по рукам и ногам, использовав для этой цели скатерть со стола и шнур от утюга, который тут обнаружился.

После того как они положили беспомощного Вадика на диван, Крячко почесал в затылке и недоуменно посмотрел на Гурова.