Алексей Макеев - Трудно быть вором Страница 17

Глава 8

Господин Соболев оказался человеком слова. Никаких заминок на «проходной» не возникло. Вежливые молодые люди из охраны встретили Гурова и без проволочек проводили его по освещенной яркими фонарями аллее в дом.

Хозяин ждал его на пороге. Гуров несколько этому удивился – обычно люди такого полета не были столь гостеприимны. Но, возможно, визит полковника милиции по каким-то причинам всерьез беспокоил бизнесмена, и он не мог оставаться безучастным.

Соболеву было около сорока лет. Крупный, представительный, хорошо одетый, он являл собой воплощение благополучия и уверенности. Однако в его серых глазах Гуров уловил явственный признак беспокойства.

Приветствовал он Гурова уважительным наклоном головы, что, однако, при желании можно было расценить и как высокомерие, и тут же спросил:

– Боюсь показаться невежливым, но, полагаю, вас прежде всего интересует дело? Поэтому не стану изображать радушного хозяина, предлагать вам выпить и все такое прочее – кажется, вы в таких случаях все равно отвечаете, что вы при исполнении и вам ничего нельзя? Хотя и у вас, конечно, тоже могут быть всякие варианты. Но все-таки лучше, если мы сразу перейдем к основной проблеме. Вы как предпочитаете разговаривать – в кабинете или на свежем воздухе? Мы могли бы пройтись по моему поместью. – Он слегка улыбнулся. – Воздух здесь великолепный – лес совсем рядом.

– Не возражаю против прогулки, – ответил Гуров. – Но было бы совсем хорошо, если бы при этом в затылок нам не дышали эти накачанные молодцы. Или хотя бы сократите их до минимума.

Соболев обернулся и сделал знак кому-то из охранников, стоявших полукругом на почтительном расстоянии, но не спускавших глаз с беседующих. После этого молодые люди слегка расслабились и отступили к стене.

– Нам никто не будет мешать, – заверил Соболев и сделал приглашающий жест рукой. – И если у вас больше нет никаких замечаний, прошу!

Они вышли из дома и плечом к плечу двинулись по освещенной фонарями аллее, но не к воротам, а в обратном направлении, в глубь «поместья», как выразился хозяин. В воздухе плавал легкий туман, шелестели деревья.

– Здесь у меня есть даже небольшое поле для гольфа, – неожиданно заметил Соболев. – Эта чепуха все больше входит в моду, знаете ли, хотя я предпочитаю старые, проверенные временем игры – волейбол, футбол, теннис… Но положение, как говорится, обязывает. Однако не буду вас отвлекать. Вы говорили про какое-то убийство?

– Говорил, – кивнул Гуров. – Но в таком чудесном уголке не хочется о грустном. Я с удовольствием послушал бы еще о площадке для гольфа. И не только о ней. Наверное, у вас здесь имеется много интересного? Конюшня, например? С орловскими рысаками! А?

Соболев покосился на него с некоторым удивлением, но ответил спокойно, с легкой улыбкой:

– Нет, к лошадям я отношусь прохладно. Собаки – другое дело. Держу целую псарню. К сожалению, на охоту выбираться удается крайне редко, но собакам время уделяю обязательно. Мне нравятся эти существа, верные, бескорыстные…

– Не то что люди, хотите сказать? – вставил Гуров. – Этот мотив насчет собачьей преданности почему-то особенно популярен среди состоятельных людей. Должно быть, в бизнесе верность и бескорыстие – категории недостижимые. Иного объяснения я не нахожу. Но ведь все от самих людей зависит.

– Не буду с вами спорить, – сказал Соболев. – Вы во многом правы. Но бизнес – действительно особая материя. Жестокая штука. Дело в том, что закон простой: если не победил, значит, проиграл. А вы сами любите собак, господин полковник?

– Скажем так, я ими интересуюсь, – ответил Гуров. – Последние дней десять интересуюсь собаками. Вернее, одной собакой.

– Вот как? Это интересно, – вежливо сказал Соболев. – Наверное, какая-то особенная собака? Собака – свидетель убийства, например.

– А вы угадали, Василий Андреевич, – заметил Гуров. – Эта собака вполне могла быть свидетелем убийства.

– А какая связь между этой собакой и моей скромной персоной? – спросил Соболев. – Или это просто к слову пришлось?

– Связь может быть самая прямая, – сказал Гуров. – Дело в том, что речь идет об убийстве академика Звонарева. Вам ведь известна эта фамилия? Итак, сам он убит, а собака его в тот же день похищена. Афганская борзая. Вам нравится эта порода?

Соболев выслушал Гурова очень внимательно, а потом повернул голову и серьезно спросил:

– И вы в самом деле полагаете, что я – организатор этого преступления? Вы решили поискать эту собаку у меня?

– Насчет организатора, это вы погорячились, – спокойно ответил Гуров. – А вот поискать собаку – такая мысль у меня имеется. Вы не приобретали недавно афганскую борзую, Василий Андреевич?

– Честно говоря, если бы я сразу знал, о чем пойдет речь, – заявил Соболев, – то без размышлений отказался бы с вами встречаться. Надо признать, вы умеете заинтриговать. Но теперь эффект внезапности прошел. Может быть, самое время прекратить этот разговор? Никаких собак я в последнее время не приобретал. Про убийство ничего не знаю. Как говорится, ничем не могу быть вам полезен.

– В самом деле? Но, может быть, вы позволите взглянуть на вашу псарню? Неприятно это говорить, однако у нас имеется информация, что в свое время вы очень интересовались собакой академика. Даже предлагали ему продать ее.

– Ну и что? – резко спросил Соболев. – Был такой эпизод. Но академик заартачился, а я больше не стал настаивать. На этом история закончилась. Афганские борзые у меня есть, но к академику отношения они не имеют. Поэтому не вижу необходимости обследовать мою псарню. Извините, но я говорю вам «нет». Ведь у вас нет постановления на досмотр моих владений, полковник?

– Оно в любой момент может появиться, – невозмутимо заметил Гуров. – Поскольку речь идет именно об убийстве. Просто я не успел оформить сегодня нужные бумаги. Они будут готовы завтра утром. Я надеялся, что вы предпочтете откровенный разговор по душам, а не официальный, скрепленный протоколом.

– Я вполне откровенен, – заявил Соболев. – Просто не вижу причин раскрываться более, чем это необходимо. А к убийству я не имею ни малейшего отношения и надеюсь, что в самое ближайшее время это подтвердится. А сейчас, извините, если у вас нет больше вопросов, я предпочел бы закончить встречу – у меня еще много дел. Бизнес не отпускает ни на минуту. Вам трудно в это поверить, но мы, бизнесмены, занимаемся делами даже во сне.

– Тяжелая у вас жизнь, – вздохнул Гуров. – Действительно, становится даже неудобно тревожить такого занятого человека. Но наши дела тоже в долгий ящик не положишь, поэтому заранее приношу свои извинения, Василий Андреевич. Завтра я опять нагряну, уже с разрешения прокурора…

– Решение прокурора я оспаривать не берусь, – сказал Соболев, – хотя разумным его в данном случае не считаю.

Он лично проводил Гурова до ворот и даже пожелал на прощание удачи. Гуров подумал, что пожелание на редкость своевременное, потому что именно удача ему сейчас была нужна больше всего. Если сейчас ему не повезет, то фамилию Соболева можно будет с чистой совестью вычеркнуть из списка возможных свидетелей. Вряд ли этот хитрюга даст им еще один шанс.

Хитрюгой Гуров назвал бизнесмена по той простой причине, что подозревал его в неискренности. Соболев, несомненно, знал о собаке Звонарева больше, чем хотел это показать. Гуров угадывал это по тону его речи и по все нарастающему беспокойству в глазах. К тому же крайне невыгодно выглядел отказ бизнесмена осмотреть псарню. Он сам вначале предложил Гурову посмотреть «поместье», а потом последовал столь резкий отказ. Для этого должна была существовать какая-то более веская причина, чем нежелание терять время. Если бы речь шла только об этом, вряд ли Соболев вообще согласился сегодня на встречу. Но ему, видимо, тоже было любопытно узнать, что интересует милицию. Теперь он это узнал и, как деловой человек, поторопился принять соответствующие меры. Весь план Гурова был построен именно на этом. Для того он и о прокуроре упомянул, хотя вовсе не был уверен, что прокурор будет в восхищении от его идеи.

Гуров сел в машину и поехал. До шоссе от загородного дома Соболева вела одна-единственная дорога, и никаким другим путем выбраться отсюда было невозможно. Это Гурова вполне устраивало.

Он остановил машину за перекрестком. Здесь на обочине его поджидал Крячко на служебной машине. С ним были еще трое молодых оперативников и представитель общества собаководов со специальным сканером. Он без слов согласился потратить свое свободное время, чтобы помочь милиции вычислить похитителя собак. Кроме того, он, кажется, по каким-то причинам сильно недолюбливал Соболева.

– Как прошло свидание? – спросил Крячко.

– На твердую троечку, – ответил Гуров. – Гарантии, что Соболев дрогнет, дать не могу, но тема афганских борзых для него болезненна. Если товарищи из общества собаководов не ошиблись, скоро он начнет суетиться. Я пообещал вернуться рано утром с постановлением на обыск. По-моему, звучало это достаточно убедительно.