Алексей Макеев - Успеть раньше смерти Страница 17

Сегодня их не было. Виктор Дмитриевич пересек запущенную аллею и приступил к делу. Он сбросил с плеч небольшой рюкзак, но сделал это крайне аккуратно, с такими предосторожностями, словно нес за плечами бомбу. Положив его на сырую землю, он развязал тесемки и заглянул внутрь. Увиденное вполне удовлетворило его. Да и иначе и быть не могло, забывчивостью Виктор Дмитриевич пока не страдал.

Присев на корточки возле рюкзака он начал доставать оттуда разнообразные вещи. Повязал на лицо респиратор, надел длинный толстый фартук, натянул на руки перчатки и аккуратно свинтил крышку с пузатой стеклянной банки. Затем он одним глазом заглянул сверху в банку – на ее маслянистое, резко пахнущее содержимое – и довольно кивнул. За банкой последовали большая саперная лопатка и молоток со стальной ручкой. Все было готово.

Неся на вытянутых руках тяжелую скользкую банку, Виктор Дмитриевич приблизился к могиле, на которой лежал хорошо знакомый ему серый камень. Накануне они ворочали эту неподъемную дуру, чтобы сделать сюрприз человеку, чье имя было выбито на этом самом камне. Теперь камень нужно было убрать – улика.

Виктор Дмитриевич равнодушно прочел имя на камне. Ему не было дела до этого Эраста Леопольдовича. Никаких особенных чувств он к нему не испытывал – просто выполнял свою работу, за которую платили деньги. За деньги приходится делать то, что тебе, как правило, не очень нравится, но это и есть работа. Суть была в том, чтобы Эраст Леопольдович слетел с катушек. Сошел с ума или загремел с инфарктом в реанимацию. Этого хотел Швед. Но тоже вовсе не оттого, что испытывал к этому мазиле неприязнь. Ничего личного. Просто за свою долгую плодотворную жизнь художник накопил много материальных ценностей, и наследство у него ожидалось завидное. Один лишь особняк за кладбищем чего стоит. Мрачноват и не на том месте стоит, но все равно хорош. Виктор Дмитриевич и сам бы в таком пожил, но его удел – вечно скитаться по свету, с этим ничего не поделаешь. Но заработать он может, и неплохо заработать. Ситуация в принципе совсем не сложная, и если бы Швед не мешал своими капризами, Виктор Дмитриевич давно бы отправил старика к праотцам. Люди не вечны, а когда на них сваливаются чередой неприятности, вообще ломаются. Швед боится милиции, но милиция сейчас никого не ловит. Если действовать быстро, но настойчиво, никто и понять ничего не успеет. И не камни могильные нужны, а что-то поматериальнее. Виктор Дмитриевич был убежден, что его ночной визит произвел на обитателей дома куда большее впечатление, нежели имя на камне. По его убеждению, люди только делают вид, что боятся загробного мира. На самом деле живой, но безликий убийца пугает во сто крат больше. И что может быть страшнее убийцы, вышедшего из ночного дождя? Во всяком случае, спать эта история спокойно не даст.

Виктор Дмитриевич сильно рассчитывал, что ему помогут и те юные ублюдки, которые обжили кладбище. Накануне Виктор Дмитриевич позвонил Свину и предложил встретиться. Пересеклись в городе, подальше от возможных соглядатаев. Свин немного смущался, чувствовал себя не в своей тарелке, но Виктор Дмитриевич сумел быстро расположить его к себе, угостил пивом, подбросил еще деньжат, сочувственно расспросил о семье, о жизненных планах, о друзьях, об увлечениях. Еще раз предостерег от увлечения наркотиками. Жизнь и без того хороша, объяснил он, просто нужно правильно расставить приоритеты. Свину страшно понравилось, что с ним разговаривают на такие серьезные темы и запросто употребляют такие умные слова. Он признался Виктору Дмитриевичу, что чувствует к нему полнейшее доверие. Тогда тот объяснил ему вкратце, в чем заключается проблема. С одной стороны, богатый старик, который покупает себе все – дома, молодых жен, арабских рысаков, а с другой – молодые, полные сил парни, у которых нет ни приличной работы, ни средств, которые не могут свою девушку сводить в приличный ресторан, потому что все захватили алчные, бессовестные олигархи, а также их холуи. В такой ситуации перераспределение богатств – абсолютно благородное дело, и стесняться тут нечего.

– Но нужно быть предельно осторожными, – увещевал Виктор Дмитриевич. – Нужно портить жизнь олигархам, но ни на секунду не забывать, что все у них в руках – милиция, суды, армия, тюрьмы. Мы должны наносить чувствительные удары и растворяться, понятно?

Намеками он обрисовал некую тайную, но уже могущественную организацию, которая борется с несправедливостью и в будущем вполне может прийти к власти.

– Старые заслуги не забываются, – сказал он под конец. – Если, допустим, ты с друзьями что-то сделал для восстановления справедливости, когда-то это тебе непременно зачтется. Подумай, как можно попортить кровь грязному старику и его прихлебалам. Вы же все равно валяете дурака. Соберитесь вечерком, обмозгуйте, что можно сделать...

Свин загорелся и пообещал обмозговать. Он и сам испытывал неприязнь к грязному старику. Ему тоже не нравилось, что кто-то покупает арабских скакунов. А мысль о том, что кто-то большой и сильный ждет от него подвига, просто окрыляла.

Теперь Виктор Дмитриевич ждал, что предпримут эти молодые придурки. Он намеревался созвониться со Свином на следующий день и выяснить у того, что они придумали. Инициативы дебилов нужно корректировать. Но пока у него были свои заботы.

Виктор Дмитриевич зашел с той стороны, откуда дул легкий утренний ветер, и, осторожно наклоняя банку, принялся поливать могильный камень вонючей маслянистой жидкостью. Это была концентрированная серная кислота. По заверениям Шведа, камень, который они привезли сюда из другого города, только на вид казался таким прочным и монументальным. На самом деле это было не совсем так. Фальшивую могильную плиту выточили из особой породы (Виктор Дмитриевич не запомнил мудреного названия), которая легко поддавалась обработке и несмотря на свою тяжесть и плотность очень быстро разрушалась под воздействием внешних факторов. Например, кислотные дожди или даже обычные, но частые могли в считаные месяцы разрушить построенный из такого камня дом. Поэтому в строительстве эта порода практически не применялась. Чистая же концентрированная кислота должна была вообще уничтожить камень. Во всяком случае, помочь развалить его на мелкие куски, которые затем следовало «похоронить». Задумка Шведа была такой – камень должен сыграть свою зловещую роль и исчезнуть. Чтобы Булавин мучился, видел ли он собственное надгробие воочию, или все это ему только примерещилось? В общем, рациональное зерно в этом присутствовало. Камень как улика на всякий случай должен был исчезнуть. Предусмотрительность лишней не бывает. Но для чего нужна вся эта мистическая суета, если можно прекрасно обойтись подручными средствами, – вот этого Виктор Дмитриевич никак не понимал. Швед утверждает, что запугивать Булавина нужно привидениями, могилами и прочей чертовщиной. Но раз этот человек сам решил поселиться возле кладбища, значит, не больно-то он всего этого и боится. Скорее всего, привидений боится сам Швед и приписывает свои страхи окружающим. Так всегда бывает. Конечно, он лучше знает Булавина, может быть, слышал от него что-то такое, но Булавин – художник, а такие типы любят пускать пыль в глаза. Нагородят семь верст до небес, а потом сами не помнят, чего плели. Нет, пугать людей нужно проверенными методами, и Виктор Дмитриевич знает, как это делается. Жаль, что Швед считается только со своим мнением.

Однако с камнем Виктор Дмитриевич разделался с большим удовлетворением. Этого свидетеля их скрытых замыслов лучше было уничтожить. Тем более что труда это большого не составило.

Обильно политый кислотой, камень зашипел, заскворчал, как яичница на сковороде, пошел пузырями и белым вонючим дымом. Выбитая на нем надпись жадно впитала кислоту и стала расплываться, как чернила по промокашке (Виктор Дмитриевич еще застал те времена, когда этот предмет был обычным для школы). Минута – и разобрать слова стало совершенно невозможно. А еще через минуту поперек камня пошла неглубокая извилистая трещина. Кислота радостно протекла в нее и зашипела там. На поверхности камня возникли и еще трещины, помельче.

Минут через пять шипение прекратилось. Кислота сделала свое дело. Камень теперь был похож на потрескавшийся кусок грязного мыла. Виктор Дмитриевич полюбовался на него, а потом взял в руки молоток и принялся наносить удары. Камень разваливался на куски легко, словно сахар. Виктор Дмитриевич даже не успел как следует вспотеть, как у его ног вместо могильной плиты лежала груда ноздреватых серых камней, похожих на остывшие угли. Само собой, даже Булавин сейчас не узнал бы напугавшее его надгробие.

Виктор Дмитриевич усмехнулся и посмотрел по сторонам. Одна могила показалась ему подходящей. Он взял лопатку и аккуратно снял дерн с поверхности холмика. Затем быстро выкопал подходящую по размерам яму и стаскал туда обломки разбитой могильной плиты. Закопал все и снова прикрыл дерном. Излишки земли старательно разбросал вокруг таким образом, чтобы они не бросались в глаза. Впрочем, вокруг все так заросло травой, так все дико выглядело, что о человеческой деятельности даже и мысли не возникало. Виктор Дмитриевич представил, как старый художник с замиранием сердца возвращается на это место, как ищет напугавшую его могилу, как не находит ее и мечется из стороны в сторону – и ухмыльнулся. А может, Швед и прав – все болезни от нервов, а понервничать живописцу будет отчего.