Эд Макбейн - Вечерня Страница 18

Это субботнее утро она провела в магазинах в центре города и в двадцать минут третьего вошла в вагон метро пригородной линии, разукрашенный самыми разнообразными надписями. Она не привыкла к дорогостоящим поездкам по городу на такси, и сейчас не собиралась изменять своей привычке. Более того, ей казалось, что в многолюдных местах она будет в большей безопасности; они же вчера смылись, как только она прямиком привела их к копам.

Поезд грохотал в темноте подземелья.

Мэрилин вдруг задумалась, а живут ли в тоннелях метро пылкие, страстные, поэтичные мужчины, похожие на львов? Интересно, водятся ли крокодилы в городских канализационных трубах?

Поезд подошел к станции.

С шипением растворились двери.

Она рассмотрела вошедших пассажиров. По правде говоря, она и не думала, что войдет кто-нибудь, хотя бы отдаленно похожий на ее двух испанцев. Двери вновь с шипением закрылись. Поезд тронулся.

В два тридцать пять она вышла из поезда в пригороде на Стем-авеню и направилась на север к реке. Наверняка они уже знали, где она живет, и, несомненно, следили за ней на всем ее пути к школе. Подходя к Сильвермайн-Овал, она напряженно вглядывалась в лица прохожих по обеим сторонам. Ее сумочка была перекинута через левое плечо. Правую руку она держала на ее открытом клапане как раз над рукояткой «вальтера».

Ничего.

Она продолжила свой путь.

Вошла в Овал, обошла его вокруг. Под ярким солнцем нянька катила детскую коляску. Такой чудесный день! Тяжесть пистолета в сумочке. За Овалом путь лежит к Харборсайд. Через дорогу от ее дома — маленький парк. Не исключено, что в нем — потенциальная опасность. По той стороне улицы навстречу идет мужчина. Небольшого роста, в желтовато-коричневой спортивной куртке. Коротенькие усики. Как Чарли Чаплин. Прошел мимо, погруженный в свои мысли. Она присмотрелась ко входу в парк.

Ничего.

Харборсайд, 1211, был уже совсем близко, слева от нее. Никого на другой стороне улицы, ничего подозрительного в парке. Над головой вспорхнул и скользнул сквозь ограду парка голубь, уселся в одном шаге от входа. Она подошла к дому, порылась в сумочке в поисках ключей, касаясь «вальтера» тыльной стороной кисти. Наконец нашла ключи, отперла оба замка, вошла в переднюю и заперла за собой двери. На ней были блузка «шанель», голубая юбка и такого же цвета куртка с голубыми рюшами. На ходу расстегивая куртку, она подошла к автоответчику, увидела, что он трижды принимал сообщения, и нажала кнопку.

— Зайка, это я!

Голос Уиллиса.

— Ты заказала ужин? Я не смог, а сегодня — суббота, и у нас вечером будет чертовски много времени. Что-то мне захотелось чего-нибудь итальянского. А ты как? Давай сходим в «Манджиа Бене»? Я в лаборатории, буду дома где-то в половине пятого. Пока. Люблю тебя.

Она посмотрела на часы.

— Салют, мисс Уиллис, это Сильвия Бурн, я — управляющая недвижимым имуществом, мы с вами беседовали в четверг вечером в сдаваемой квартире. Олифант Риэлти. Кооператив. Мне хотелось бы узнать, вы, случайно, с мистером Уиллисом не думали об этой квартире-пентхаусе? Я уверена, что спонсор согласится на меньшую, чем три пятьдесят, цену, если вы только пожелаете предложить свою. Вы мне дадите знать о своем решении, хорошо? Мы можем с вами обсудить цену. Помнится, я давала вам свою визитную карточку, но на всякий случай запишите номер телефона.

Пока она торопливо диктовала свой номер — дважды, не меньше — Мэрилин подумала, что никто не называет их своими именами. Стоило бы выйти замуж, чтобы они в конце концов запоминали только одно общее имя и больше не путались.

— Здравствуй, Мэрилин!

Женский голос.

— Это Эйлин.

Эйлин!!

— Если у тебя выдастся минутка, ты не смогла бы позвонить? Домой, пожалуйста. Я хотела бы с тобой кое-что обсудить. Вот мой номер.

Мэрилин прослушала номер, записала, подумав, что существует, наверное, телепатия. Только вчера она собиралась позвонить Эйлин по поводу пистолета, а сегодня Эйлин сама звонит ей. Разница лишь в том, что сегодня у нее уже есть пистолет. И, помимо этого, Мэрилин до сих пор не знает, нравится ли она Эйлин. Так зачем же звонит? И, наоборот, нравится ли она мне настолько, чтобы я ей позвонила?

Первым делом — самое важное.

«Манджиа Бене».

В своей персональной телефонной книге она отыскала нужный номер, набрала его, представилась от имени детектива Уиллиса — почему бы не заказать маленький студень из свиной головы и говяжьих ножек на вечер в субботу? — и спросила, можно ли зарезервировать два места на восемь часов вечера. Машинально она снова взглянула на часы. Ровно три. Через полтора часа он будет дома. Она подождала, пока администратор сверялся с журналом регистрации заказов, при этом все время кудахтая. Наконец он сказал: «Хорошо, синьора Уиллис, два места на восемь, ждем вас к этому часу».

Снова «Уиллис».

Она положила трубку, раздумывая, позвонить ли Эйлин прямо сейчас, чтоб покончить с этим делом; решила вначале принять ванну. Повесив через плечо сумку, стала подниматься по ступенькам на третий этаж.

Они ждали ее в спальне.

Глава 5

Она полезла за пистолетом.

Она сделала это сразу же, ни секунды не колеблясь: правая рука к левому боку и внутрь сумочки, пальцы вцепились в рукоятку, пистолет выскочил из сумочки, указательный палец на курке, большой палец снимает предохранитель, пистолет нацеливается на…

В одно мгновение он оказался возле нее.

Тот, большой.

Быстро метнувшись по персидскому ковру на паркетном полу, мимо кровати под балдахином и любовного гнездышка, обитого голубым королевским жатым вельветом. Это был закаленный уличный боец, он не схватился за оружие — там, где оружие, таится опасность. Вместо этого он бросился на нее слева, уклонившись от руки с пистолетом и ударив ее плечом, опередил выстрел. Она споткнулась. С размаху он ударил ее в лицо своим огромным кулаком. Мгновенно ее пронзила боль, и она вскинула левую руку, позабыв о пистолете, боль невыносимая, сковавшая нос, разрывавшая залитую кровью руку. Он отобрал у нее пистолет, как игрушку у шаловливого ребенка. Она поняла, что он сломал ей нос. Боль была мучительной. Кровь лилась на руку, капала сквозь пальцы, заливала блузку и куртку, кровь забрызгала персидский ковер, и совсем некстати она подумала, удастся ли смыть пятна, о, эта боль, где пистолет?

Он ухмылялся.

Большая трахнутая горилла стояла перед ней и ухмылялась, пока она сдерживала рвущиеся наружу вопли, раздиравшие ее горло. Маленький пистолет в огромной лапе, Кинг-Конг на Эмпайр-Стэйт-Билдинг, прихлопывающий самолеты.

— Чтоб больше этого не было! — сказал он по-испански, ухмыляясь.

Другой, красавчик, пошел в ванную. Но она видела только урода, того, кто ее ударил. Он не знал, что у нее в сумочке был еще кнопочный нож. Когда появится шанс, она перережет ему глотку.

— На, — сказал красавчик по-испански и подал ей одно из ее прелестных банных полотенец. Белое. С инициалами «М. X.», вышитыми причудливой вязью, — такие сделали бы честь королевской семье. Золотое на белом. Ей очень не хотелось пачкать свое миленькое полотенце. Но весь пол уже был в крови. И она приложила полотенце к носу.

— Носы обычно здорово кровоточат, — заметил урод на испанском, как будто рассказывал о погоде.

Второй просто кивнул.

— У тебя есть разрешение на ношение оружия? — спросил безобразный и рассмеялся.

Мэрилин ничего не ответила.

Держала полотенце у носа, пытаясь остановить кровь. Боль ничем нельзя было унять. Она по-прежнему пронизывала всю ее. Сцепила зубы, чтобы удержаться от стонов. Она не будет вопить. И не покажет им своего ужаса. Она дождется подходящего момента и попробует добраться до ножа. Зарежет его. Причинит ему такую же боль, как и он ей. А потом примется за второго, красивого.

— Ответь ему, — приказал красавчик.

По-испански. Оба говорили на испанском, полагая, что она понимает, ведь ежели это и вправду Мэри Энн Холлис, она должна говорить по-испански, она выучила этот язык в проклятой чертовой дыре в Мексике, а потом шлифовала его на коленях в Буэнос-Айресе. Она делала вид, что не понимает языка. Чувствовала, как это глупо. Ведь инициалы «М. X.» стояли на всех полотенцах в ванной.

— Ты меня слышала? — спросил красавчик. — Ответь ему!

— Я вас не понимаю, — сказала Мэрилин на английском.

— Она нас не понимает! — воскликнул он на испанском. — Врежь-ка ей в ее трахнутые зубы.

Большой двинулся к ней, повернул пистолет, подкинул его, чтоб кулак оказался в удобной для удара позиции. И снова ухмыльнулся.

— Нет! — вскрикнула она.

— Что «нет»? — спросил красивый.

На испанском.

— Нет, не бей меня! — сказала она.

На английском.

— Я тебя не понимаю, — ответил он по-испански.

— No me pegues, por favor,[17] — повторила она.