Николай Леонов - Долларовый эквивалент Страница 18

– Бетховен вроде глухой был? – вставил Глузский.

– Ну это ты брось! – возмутился Крячко. – Как бы он, глухой, музыку-то писал? Думай, что говоришь, Глузский!.. Одним словом, кто-то там у них в подвале заперт. Что делать будем?

Гуров обернулся к задержанным и повторил тот же вопрос:

– Что делать будем, техники?

«Техники» потерянно молчали. Они даже друг на друга боялись посмотреть. Это молчание было красноречивее любых слов.

– Не отвечаете? – сказал Гуров. – Ну тогда я отвечу. Сейчас мы вызовем спасателей, вскроем дверь автогеном, и, если в подвале кто-то есть, мы вас обоих задерживаем как подозреваемых в насильственном лишении свободы. Преступление серьезное. Возьмете все на себя, герои?

– Мы не герои, начальник, – хмуро сказал Трофимов. – Только ты пойми одну вещь – мы себе не хозяева. Нам приказали, мы выполняем. Конкретно мы с Лехой никого свободы не лишали. И вообще, вам надо с нашим шефом поговорить.

– Обязательно поговорим, – сказал Гуров. – И с вашим шефом, и с шефом вашего шефа… Но сейчас нужно принимать какое-то решение. В подвале человек – он должен быть немедленно освобожден.

Парни мрачно переглянулись, потом Трофимов достал из кармана большой ключ.

– Открывай! – спокойно приказал Гуров.

Всей группой они подошли к лестнице, ведущей в подвал, спустились. Трофимов отпер замок и распахнул перед Гуровым тяжелую, обитую железом дверь, зажег свет.

Подвал был разделен на бетонные секции. Здесь до сих пор сохранился въедливый запах медикаментов. Трофимов подошел к одной из секций и открыл еще одну дверь. Когда вспыхнула лампочка, то все увидели сидящего на топчане человека. Одна рука его была прикована наручниками к железному кольцу, вмурованному в стену. Лицо у человека было измождено и покрыто синяками, однако Гуров узнал его сразу. Это был Вельяминов.

Глава 9

Больше всего Гурова поразил взгляд Вельяминова. Это не был взгляд сломленного человека, хотя наверняка в последние дни артисту пришлось туго. Но это и не был взгляд человека, который идет на любые пытки, сознавая свою правоту и невиновность. В глазах Вельяминова даже сейчас было такое выражение, будто он сидел за карточным столом и вел расчетливую игру, стараясь угадать, что на руках у партнеров, и соображая, насколько хороши у него шансы.

Входя в подвал, Гуров был намерен немедленно освободить человека, там находящегося. Но теперь, посмотрев в глаза Вельяминову, он неожиданно переменил решение. В голову ему пришла не слишком гуманная, но рациональная идея.

– Ну-ка, ребята, погуляйте пока наверху! – сказал Гуров, оборачиваясь к своим спутникам. – А я с молодым человеком перекинусь парой слов тет-а-тет. Без меня ничего не предпринимайте. Решения буду принимать я.

Все вышли, а Гуров присел на топчан рядом с Вельяминовым. Снимать наручники с него он не торопился.

Физиономия у Вельяминова была разукрашена на славу, да и заключение не пошло ему на пользу, но хорошая физическая форма позволяла ему и сейчас держаться с определенным достоинством. Гуров с профессиональным интересом осмотрел его мускулистую фигуру, синяки под глазами и запачканную одежду. Вельяминов в свою очередь настороженно рассматривал незнакомого человека, прикидывая в уме, что готовит ему эта неожиданная встреча.

– Давно обосновался? – спросил наконец Гуров.

– Несколько дней, – хрипло ответил Вельяминов. – Точно не помню. А я вас, кажется, где-то видел…

– А я, брат, старший уполномоченный по особо важным делам, полковник Гуров. Ты ко мне на допрос приходил, чепухи всякой наплел, а потом вот сюда спрятался. Теперь вспомнил?

– Теперь вспомнил, – невесело сказал актер. – Вообще-то я здесь не по своей воле, как видите. Кстати, может, снимете наручники? Ведь у вас наверняка ключ есть?

– Ключ? А в самом деле – где у меня ключ? – задумчиво сказал Гуров. – Ведь вот какой я растяпа – я ведь ключ на столе в кабинете оставил! Так что ты, брат, потерпи пока, раз уж столько дней терпел. Еще неизвестно, стоит ли тебя вообще отсюда забирать…

– То есть как?! – опешил Вельяминов. – Что вы такое говорите? Вы же… вы же полковник! Или вы заодно?..

– Заодно с кем? – хладнокровно спросил Гуров.

– Ну, с этими козлами, – в некотором замешательстве ответил Вельяминов, взглядом пристально изучая выражение лица Гурова.

– Знаешь, брат, я в фауне не разбираюсь, – сказал Гуров. – Не мой курятник. Я, знаешь, бюрократ. Меня хлебом не корми, а дай официальную установку – паспортные данные, особые приметы, чистосердечное признание… Так что про козлов давай не будем. Говори по-человечески – кто тебя сюда запер?

– Понятно кто, – угрюмо ответил Вельяминов, что-то усиленно про себя соображая.

– Мне непонятно, – возразил Гуров. – Ты не размазывай кашу по тарелке, говори прямо.

Вельяминов некоторое время подумал, а потом вдруг сказал:

– Вообще-то я не знаю, кто они… Может, банда какая?..

– Мы с тобой теперь что – в казаков-разбойников играть будем? – спросил Гуров. – Ты пойми простую вещь. Я ведь сейчас могу встать и уйти, а ты останешься на своем месте. Пусть с тобой твоя банда разбирается. Ты, похоже, человек упрямый, раз они с тобой так долго возятся. А я упрямых не люблю – времени они много отнимают и нервов. А мне время дорого… – Гуров поднялся и сделал вид, что направляется к двери.

– Вы действительно на это пойдете? – изумился Вельяминов. – Вам же за это вставят! Это незаконно!

– Ишь какой законник выискался! – покачал головой Гуров. – А кто узнает? Я думаю, после моего ухода от тебя постараются поскорее избавиться, так что мне ничего не грозит, не надейся.

– Значит, вы заодно, – упавшим голосом сказал Вельяминов. – Понятно. Единение правосудия с крупным бизнесом… Примета времени, значит.

– Ты дискуссию не разводи, – невозмутимо сказал Гуров. – Последний раз спрашиваю – расскажешь, что с тобой случилось, или я тебя здесь оставляю – на дальнейшее прессование?

Вельяминов дернулся, будто собирался сорваться с топчана, но только коротко звякнуло железо, и актер остался на месте.

– Знаю, что будет дальше, – я все вам выложу, а вы все равно уйдете, – хмуро сказал он. – Вам на меня наплевать. Вы все заодно.

– Вот заладил! – с досадой сказал Гуров. – А по-моему, тебе уже все равно, приятель, – заодно мы или нет. Шансов у тебя, по-моему, никаких. И выглядишь ты неважно. Как по нужде-то ходишь?

Лицо Вельяминова передернулось – видимо, Гуров задел больное место. Под топчаном стояло что-то похожее на больничное судно – еще один повод чувствовать себя униженным.

– Хорошо, я все вам расскажу, – вдруг решительно заявил Вельяминов и добавил с пафосом: – Я верю в торжество закона!

– Ну, слава богу, хоть нашелся еще один человек, который в это поверил! – усмехнулся Гуров и опять присел на топчан. – Я тоже в него верю, кстати. Выходит, мы заодно с тобой, а не… С кем, ты говоришь, я там заодно?

Вельяминов набрал в грудь воздуху, словно собирался нырять, и выпалил:

– С Бардиным, конечно. То есть я так подумал, а уж как на самом деле…

– Значит, это Бардин тебя сюда засунул?

– Ну, не сам, конечно, – ответил актер. – Для этого он слишком важная шишка. Его «шестерки».

– Так, понятно. И для чего ты ему понадобился?

– Ну, он это… решил, что я виноват, что Лариса пропала, – торопливо объяснил Вельяминов. – Сказал, буду здесь сидеть, пока не расскажу, где она. А я не знаю! – неожиданно почти истерически выкрикнул он. – Ну не знаю, и все! А он не верит, конечно.

– Допустим, ты не знаешь, где Лариса Бардина, – сказал Гуров. – Но что-то ты ведь знаешь, верно? Вот и выкладывай все, что знаешь, а насчет остального мы сами разберемся.

Вельяминов подозрительно посмотрел на Гурова.

– В каком смысле все, что знаю? Может, вы лучше сами вопросы будете задавать?

Гуров понял, что артист боится сболтнуть лишнее и надеется кое-что придержать, но не подал виду.

– Спрашивать? Хорошо, – сказал он. – Вот тебе вопрос первый. Ты – человек везучий. Удачу за хвост ухватил, в кино снимаешься, деньги лопатой гребешь, девчонки на тебя заглядываются…

Вельяминов поморщился и перебил Гурова:

– Фуфло это насчет бабок. Больше разговоров, чем на самом деле… Эти шакалы, Боголепский и Фельдман, продюсер, они за копейку удавятся. Так что не так много я у них зарабатывал, между прочим.

– Ну, неважно. Все равно побольше, чем если бы на заводе у станка стоял, – возразил на это Гуров. – Так вот такой вопрос – для чего тебе такой друг понадобился, как Сергеев?

– А что Сергеев? – вскинулся актер. – Дался вам всем этот Сергеев!

Но он тут же сник, опустил голову и сказал, с трудом выталкивая слова:

– Он про меня в газетах прочел. Разыскал и потребовал, чтобы я его на блатную работу устроил. Он думал, что в кино все сахаром и медом намазано, идиот! У меня из-за него одни неприятности были…