Алексей Макеев - Восьмая горизонталь Страница 19

Александр Андреевич тяжело вздохнул. На телефон, стоявший рядом, на столике, Хрюша смотрел, как на свернувшуюся в клубок гремучую змею. Точно трубка прямо сейчас поднимется, встанет на витом шнуре, бросится на него и вопьется ядовитыми зубами.

Его опасения оправдались: телефон призывно закурлыкал. Снимать трубку? Не снимать? Номер на определителе незнакомый, но явно не тот, что указан в визитке полковника Гурова, которую Лев Иванович ему вручил. А если это клиенты?

Еще бы номер был известным! Гуров и это предусмотрел, он допускал, что Свинухов может попытаться поиграть с ним в гибрид двух детских игр: «пряток» и «молчанки».

Свинухов, после недолгих колебаний, трубку снял. Пожалуй, даже если бы Хрюша точно знал, что это звонит Гуров, он поступил бы так же. Не хотелось Хрюше раздражать Льва Ивановича, побаивался он этого окаянного мента с внешностью английского аристократа. И правильно делал.

– Свинухов? – услышал Хрюша в трубке голос Гурова.

– Да, я, – обреченно откликнулся Александр Андреевич, с трудом подавив искушение тут же бросить трубку.

– Сейчас я тебя порадую интересным известием. Ты уже в курсе, что одного из твоих клиентов сегодня днем ухлопали? Сергея Слонова, Хобота. Очень грамотно положили из снайперской винтовки. Череп наполовину снесло. Как тебе новость, Хрюша?

Новость Свинухова ошеломила. Хрюшу явственно затрясло. Блеф Гурова удался, ведь Лев Иванович не был на сто процентов уверен, что Хобот участвовал в черном тотализаторе Свинухова и ставил на выигрыш Гаранина.

А угадал ведь!

– Я ничего не знаю! – визгливо выкрикнул Хрюша. – Това… Господин полковник! Я ни в чем не виноват!

– Так не знаешь или не виноват? – Гуров не скрывал насмешки. Он понял, что угадал верно, иначе откуда бы такая бурная реакция. – Я тебя пока ни в чем и не обвиняю. Пока! Ты мне вот что скажи: как была сформулирована ставка Слонова?

Гуров продолжал блефовать, но теперь он был почти уверен, что движется в нужном направлении. И Лев Иванович не ошибся.

Из сбивчивых и путаных слов Свинухова можно было сделать вывод: во-первых, Слонов ставку делал! А во-вторых, с очень настораживающей формулировкой: не «Сергей Гаранин выиграет матч», а «Трофим Таганцев матча не выиграет». Причина почему «не выиграет» не указывалась…

– Кто еще делал такую ставку?

– Н-никто! – голос Хрюши предательски дрогнул. – Только Хобот!

Вообще говоря, Гуров допускал такую возможность. Слонов мог поставить деньги и за себя, и за своего подельника. Но, если два негодяя и впрямь решили не только получить гонорар с заказчика убийства, но и срубить левых деньжат на тотализаторе Хрюши, они, скорее всего, стали бы действовать порознь. Что бы там не распевали по «Радио Шансон», но дружбы в криминальном мире нет, и табачок там всегда врозь. Да и Хрюшино категорическое отрицание Гурова не обмануло, сразу он почуял фальшь.

Гуров понял: Хрюшу нужно дожать. Без паузы, не дожидаясь утра. Не давая ему опомниться. А для этого неплохо бы встретиться с ним лично. Развивать психологическое давление по телефону не столь удобно, к тому же телефонную трубку и положить недолго. А вот если глаза в глаза… Появляется отличный шанс заставить Свинухова выложить правду, всю как есть.

– А давай-ка встретимся, – ласково сказал он. – Ага, прямо сейчас. Поздно? Будет тебе, Свинухов, одиннадцать только доходит, время детское. Терпеть не могу, когда мне голову морочат. Очень мне хочется в твои честные глаза посмотреть. Диктуй адрес, я подъеду. Ага, Малая Филевская… Вот что, Хрюша, выходи к станции метро минут через двадцать. Я буду в сером «Пежо».

– Зачем выходить? – испуганно проговорил Свинухов. – Поднимайтесь ко мне в квартиру…

– Блажь у меня такая, – усмехнулся в трубку Лев. – Может, я тебя по ночной Москве покатать хочу. А может, сразу в ИВС отвезу. Словом, не обсуждается. Выходи и жди меня. Цветов не надо.

Конечно, это была никакая не блажь. Просто полковник Гуров был действительно мастером психологической борьбы и не хотел давать Свинухову преимущества «своего поля». Дома ведь и впрямь стены помогают! А вот на территории Гурова, в его машине, Александру Андреевичу станет совсем некомфортно.

Ясными лунными ночами мая, когда зацветают ландыши, города, как и люди, спят беспокойно. Тем более Москва, где к половине двенадцатого ночная жизнь только-только начинается. Улицы, по которым проезжал Гуров, были полны народу, ярко светились разноцветьем реклам и магазинных витрин. Желто-оранжевый свет ярких натриевых фонарей заливал тротуары сиянием, которое, казалось, почти не уступает солнечному. На Краснопресненской набережной Гуров даже попал в пробку. Лев опустил стекло, подставил лицо свежему ночному ветерку. Весенний воздух пах жасмином, ландышем и молодой листвой. Даже вездесущая бензиновая гарь не могла заглушить этого тонкого майского аромата.

Перестраиваясь из ряда в ряд и медленно продвигаясь к светофору, Гуров еще раз продумывал предстоящий разговор.

Но вот он вывернул с Кутузовского проспекта направо, проехал короткий отрезок по Барклая и увидел впереди красную «М» остановки «Филевский парк».

Гуров не опоздал, уложился в двадцать минут. Лев Иванович остановил машину, огляделся. Ага! Вот он, голубчик! Это хорошо, что ждать не придется. В том, что Хрюша непременно выйдет на назначенное ему «свидание», Лев не сомневался ни секунды.

Свинухов появился на противоположной стороне Минской и двинулся к подземному переходу. Даже отсюда Гуров видел, какое угрюмое выражение лица было у Хрюши. Александр Андреевич весь как-то съежился, сгорбился и походил сейчас на основательно битого жизнью неудачника. Гуров окликнул его:

– Эй! Господин Свинухов! Я здесь, подтягивайтесь! – и призывно махнул рукой из окошка машины.

Этот жест Льва Ивановича был последним, что увидел на земле Александр Андреевич Свинухов по кличке Хрюша.

События понеслись, как пришпоренные, причем в совершенно неожиданном направлении.

Красная «девятка» с тонированными стеклами, до сей поры спокойно стоявшая на парковочной площадке напротив многоэтажки, из которой несколькими минутами раньше вышел Свинухов, вдруг резко рванула с места. Раздался характерный визг покрышек. Машина затормозила, словно наткнувшись на невидимую стену. Задок «девятки» круто занесло, и он ударил Свинухова в крестец, а сама машина развернулась на сто восемьдесят градусов практически на месте.

Позже, на следующий день, Крячко – признанный авторитет во всем, что касалось вождения, объяснил Гурову, что именно проделал водитель красной «девятки».

Во-первых, по мнению Станислава, ни о какой случайности не могло идти речи. Положим, Гуров и сам об этом сразу догадался! Какие тут случайности! Самое натуральное убийство… Во-вторых, Крячко утверждал, что проделать такой трюк мог только опытный водитель. Дав полный газ, он резко затормозил, одновременно вывернув руль вправо, причем настолько сильно, что передние колеса машины заняли поперечное положение к направлению движению. Расчет должен был быть ювелирным: поторопись или опоздай убийца на доли секунды, проскочи он лишний метр – и удар не получился бы таким точным и сильным.

Однако он получился именно таким, Свинухову с избытком хватило. Гурову даже показалось, что он услышал жуткий хруст костей, когда багажник красного автомобиля ударил Свинухова в спину.

Хрюша даже не крикнул. Ударом его отбросило на самый край тротуара и впечатало в угол небольшого киоска. Посыпались стекла…

Изо рта Александра Андреевича плеснуло темной кровью. Все тело его пронзила чудовищная боль, мир вокруг начал стремительно закручиваться в черную воронку, куда неудержимо затягивало Свинухова. Но умер он все-таки не мгновенно. Зрение и слух уже отказали ему, даже боль куда-то отступила. И последним ощущением Хрюши стало беспредельное удивление с оттенком обиды. В эти последние мгновения жизни Александр Андреевич успел понять, что никакой это не несчастный случай, что его хладнокровно и целенаправленно убили. «Как же так?!» – мелькнула тень мысли в его угасающем сознании. Что за чудовищная несправедливость, что за гнусная ухмылка судьбы? Ведь он же не лез в дела, стоившие жизни его папаше, старался шагать более безопасными путями! Он так хотел умереть своей смертью и в достаточно преклонном возрасте! И вот… И вот закончил жизнь практически так же, как Кабан.

Стоит отдать должное Льву Ивановичу: то, что он увидел с расстояния не более десяти метров, весь этот неожиданный кошмар, свалившийся как снег на голову, выбил его из колеи лишь на пару секунд. Правда, они показались Гурову долгими, словно часы.

Затем рывком вернулась способность рассуждать, принимать решения, действовать. Лев даже не попытался броситься к Свинухову, лежащему в луже крови, усыпанному осколками витрины. Гуров прекрасно знал: после таких ударов в живых не остаются, а о трупе и без него найдется кому позаботиться. Сейчас было важно попробовать поймать убийцу Свинухова!